Больше никаких крупных набегов не было до 859 года, когда из устья Луары вышло на кораблях второе войско, которым, по данным написанных гораздо позднее текстов, командовали Хастейн и один из самых известных викингов, Бьёрн Железнобокий. Он почти наверняка был реальной личностью, хотя память о нем окружена таким множеством легенд, что он выглядит почти мифическим героем. Предположительно, он тоже был одним из множества сыновей Рагнара Лодброка, а свое прозвище получил (опять же, согласно очень позднему источнику), потому что чудесным образом всегда выходил из боя невредимым.
Его великий южный поход оставил так много отголосков в поздних письменных источниках, что нам сейчас трудно отделить правду от вымысла. Предположительно, флот викингов насчитывал 62 корабля, хотя в одном источнике говорится, что их была ровно сотня. Как и в предыдущем походе в 844 году, викинги, по-видимому, сначала совершали набеги на северное иберийское побережье, и сделали неудачную попытку захватить город Сантьяго-де-Компостела в Галисии. После этого они продолжали двигаться на юг и снова напали по очереди на Севилью, Кадис и Альхесирас. Осенью 859 года флот викингов, не встречая сопротивления, прошел через Гибралтарский пролив — насколько известно, они были первыми скандинавами, которым удалось это сделать.
В скандинавских источниках XII века Средиземное море называется Miðjarðarhaf — что отсылает нас к морю Мидгарда, — и даже подходы к нему имеют мифологический подтекст. Гибралтарский пролив носит название Норвасунд (Norvasund), что некоторые ученые переводят как «пролив Одина» — подразумевается Один в образе Норра, брата Ночи. То, что викинги дали этим местам именно такие названия, может означать, что этот регион был для них совершенно новой и неизведанной территорией — они отправлялись в места, не отмеченные ни на одной карте, практически в царство легенд.
Преодолев пролив, флот викингов направился к побережью Северной Африки, и там их ждал первый крупный успех. В течение восьми дней викинги удерживали и грабили город Мазимма в небольшом марокканском государстве Некор. В числе прочего были захвачены две женщины из королевской семьи (мы даже знаем их имена — Ама ар-Рахман и Ханула), за возвращение которых эмир Кордовы заплатил большой выкуп. Затем викинги вернулись в Испанию и разорили Андалусию и Мурсию, после чего двинулись вдоль берега Средиземного моря на север. В источниках есть косвенные указания на то, что при этом они разделились на более мелкие флотилии, что напоминает о воинских братствах, сражавшихся во Франкии.
Были совершены набеги на Балеарские острова Форментера, Ибица, Майорка и Менорка. Затем флот двинулся к южным землям франков, где викинги напали на несколько монастырей и городов и остановились на зимовку в болотистой местности Камарг на территории современного Прованса. Весной 860 года викинги совершили набег на Рону, но были оттеснены обратно к морю, после чего отплыли в Италию. У нас есть достаточно надежные источники, подтверждающие нападение на Пизу, но далее легенды начинают вытеснять факты. Поздние тексты, созданные в Нормандии в XI веке, рассказывают волнующую историю о том, как викинги с успехом напали на город, который посчитали самим Римом, но с досадой обнаружили, что на самом деле это было маленькое тосканское поселение Луни. Конечно, маловероятно, что люди, видевшие Константинополь, могли принять обычную деревню за бывшую столицу империи. Кроме этого, в повествовании есть элементы, повторяющиеся в других, не менее сказочных историях, и, к сожалению, все это почти наверняка выдумка. Что, однако, не исключает того, что Луни, а также Фьезоле (упомянутый в другом тексте) на самом деле были разграблены. Более того, после набегов на севере Италии весь флот викингов исчезает из записей почти на год, а из имеющихся у нас источников ясно, что они направились в Восточное Средиземноморье. Хроники X и XI веков отмечают их появление в Константинополе и Греции, а один вполне достоверный арабский источник даже помещает их в Александрию, что дает основания предположить, что викинги дошли до Египта.
Записи сообщают, что в 861 году они пытались вернуться в Атлантический океан через Гибралтарский пролив, однако на этот раз их перехватил большой мусульманский флот. Две трети кораблей викингов были уничтожены, но остальные — предположительно, под командованием Бьёрна — преодолели блокаду и с боем прорвались в открытое море. Наконец, в 862 году они вернулись на Луару, перед этим дополнительно совершив один набег на севере Иберийского полуострова. Согласно еще одному позднему тексту, их корабли были так нагружены добычей и рабами, что борта едва виднелись над водой. Судя по всему, некоторым викингам, пережившим этот поход, удалось даже привезти с собой пленников, захваченных во время первых набегов на Северную Африку: ирландский летописец Дуальд Мак-Фирбис отмечает, что «после этого норманны привезли с собой в Ирландию множество пленных мавров… эти темные люди давно были в Ирландии».
После набега Хастейна и Бьёрна викинги до середины X века проявляли на Иберийском полуострове минимальную активность. В это время новые атаки были нацелены на христианские королевства на севере Испании. Основной удар приняла на себя Галисия, пережившая три крупных нападения викингов в 951, 965 и 966 годах. Хотя очевидно, что викинги далеко не всегда побеждали и добивались успеха, в 968 году разбойный флот основал базу на реке Улла, недалеко от Сантьяго-де-Компостелы, и следующие три года грабил галисийские земли. Неизвестно, собирались ли викинги в конце концов основать и здесь постоянное поселение, но их методы выглядят очень узнаваемо — точно такие же с большим успехом были применены в свое время на реках Луара, Сена и Сомма. Еще несколько набегов произошло в начале 970-х годов, после чего наступило затишье до XI века.
На сегодняшний день имеется крайне мало следов как мирных, так и вооруженных контактов викингов с народами Иберийского полуострова. Встречи скандинавских мореходов с христианским и исламским населением региона почти наверняка происходили чаще, чем можно предположить по источникам того времени. Однако нам известно только об одной попытке направить посольство из халифата Омейядов ко двору не названного по имени скандинавского короля, и, кроме этого, в Музее королевской коллегиальной церкви Св. Исидора в Леоне хранится единственная шкатулка из оленьего рога, датируемая концом X века, — возможно, подарок от скандинавской королевской семьи. Никаких следов добычи, захваченной в Иберии Хастейном и Бьёрном или любыми другими разбойными флотилиями, на территории Скандинавии или ее заморских колоний обнаружено не было. Возможно, неудачи южных набегов одних викингов отбивали у всех остальных желание создавать в этих местах постоянные базы, благодаря которым Иберийский полуостров мог оказаться включенным в обширные сети торговли и обмена, раскинутые викингами в других местах. Но также не исключено, что присутствие викингов пока еще просто не идентифицировано по археологическим данным. Даже если набеги на Иберийском полуострове были не такими масштабными, как во Франции, трудно поверить, что они не оставили совсем никаких следов. Совершенно очевидно, что этот вопрос требует дальнейших исследований, если мы хотим лучше представить, что происходило в этом периферийном, но тем не менее важном уголке мира викингов.
И наконец, подводя итог южным приключениям викингов, нельзя не упомянуть еще одну прекрасную находку. Она настолько неожиданная, что может показаться почти неправдоподобной, но вместе с тем она наглядно показывает, чего могут достичь объединенные силы науки и археологии. В контексте миграций населения биологи изучают, в числе прочего, картину перемещения разных видов животных. Другими словами, даже если ученым не удается найти следы людей, они могут обнаружить следы сопровождавших их одомашненных животных и паразитов. В некоторых случаях эти следы, обнаруженные в определенном месте и в определенное время, помогают восстановить более масштабную картину событий. Одно из таких исследований выявило наличие в разных областях Европы обыкновенных домовых мышей, в частности, вида, чья генетическая сигнатура однозначно связана с Данией. Кости таких мышей, относящиеся к X или XI веку, — а в этот период они могли появиться только в тех местах, куда заходили викинги, — обнаружены на Мадейре. В письменных источниках нет никаких данных о присутствии викингов в этом регионе, но краткая стоянка датского корабля — единственное подходящее объяснение этой находки, и вполне обоснованное с географической точки зрения. Учитывая, какое значение в культуре викингов придавали памяти, наследию и видимым достижениям, выглядит особенно ироничным, что единственным сохранившимся признаком пребывания викингов на Мадейре оказалась мышь.
Еще одна важная арена действий ранней диаспоры викингов возникла в Атлантике, где скандинавы открыли и начали заселять Фарерские острова, а затем Исландию. В следующие столетия Северная Атлантика стала одной из основных зон активности скандинавов: там было создано устойчивое содружество в Исландии, заселена Гренландия и, кроме того, состоялась первая высадка европейцев на берега Северной Америки. Короче говоря, пока одни викинги продолжали опустошать Британские острова и континентальную Европу, другие создавали совсем другую эпоху викингов в северных пределах Атлантического океана.
По данным письменных источников, расселение скандинавов в Исландии — так называемое landnám, или освоение земель, — началось где-то около 870 года. Вероятно, первыми здесь осели изгнанники, отказавшиеся жить под властью норвежского короля Харальда Прекрасноволосого, самого успешного из морских конунгов западного побережья. До недавнего времени эту гипотезу подтверждала уникальная для Исландии эпохи викингов разновидность научного анализа: горизонтальные отложения вулканической тефры, наслаивающиеся в результате частых извержений на острове, поддаются точной датировке, что может очень пригодиться, если в них скрываются те или иные археологические остатки. Долгое время признаки заселения этой местности находили в слоях тефры, выпавших позднее 871 года, плюс-минус два года.