могла казаться эта концепция, хотя сегодня она стала краеугольным камнем многих мировых религий.
Здесь очень важен религиозный контекст источников, от которого зависит также восприятие материальной культуры. Многие сведения о дохристианском мировоззрении викингов дошли до нас из сочинений христианских авторов. Даже история о сотворении Ясеня и Вяза, с которой начинается эта книга, пропущена сквозь тот же ретроспективный фильтр — насколько случайным можно считать то, что имена первой пары людей в скандинавской космологии начинаются на «А» и «E/Э»? Хотя значение имени Аск (Ясень) вполне однозначно, с Эмблой такой уверенности нет. Наиболее распространенный вариант перевода — «Вяз», но на самом деле существительное, обозначающее вяз (almr), мужского рода и имеет запутанную этимологию. Еще один вариант перевода — «лоза, вьющийся стебель», хотя в этом случае слово, вероятно, происходит от греческого, и здесь научные дебаты забредают в недоказуемые дебри индоевропейского языкового наследия. Такого рода неразрешенная путаница — двусмысленности, противоречия и вероятности — вполне типична для духовного палимпсеста эпохи викингов, который мы различаем смутно, на глубине более чем тысячелетнего прошлого.
Влияние христианства на Севере было тесно связано с региональной политикой. На протяжении всей эпохи викингов количество небольших политических единиц в Скандинавии неуклонно сокращалось по мере того, как ведущие игроки в борьбе за власть в регионе поглощали территории своих соседей и соперников или, если взглянуть с другого ракурса, крошечные квазигосударства попадали во власть набирающих силу королей. Так или иначе, сравнительные размеры политических единиц эпохи викингов увеличились. Хотя общая траектория окончательного объединения северных королевств представляется относительно ясной, сам по себе этот процесс был далеко не линейным и неоднозначным, и его развитие нелегко проследить. Приведем один пример: король Харальд Прекрасноволосый предположительно подчинил себе Норвегию в 870-х годах, но совершенно ясно, что на практике местная власть еще долго сохранялась и в X веке.
Определить дату политического объединения Дании и Швеции труднее. В Дании централизация верховной власти, по-видимому, была осуществлена в середине X века, хотя неизвестно, кто именно это сделал. Очевидно, датские короли, такие как Годфред, уже в начале IX века могли организовывать крупномасштабные общественные работы, и можно предположить, что к этому времени королевство успело достаточно консолидироваться. Однако обширные политические потрясения и гражданская война, по сообщениям источников имевшая место в середине IX века, дают основания считать, что с точки зрения власти и территории в Дании еще было за что бороться. Швеция оставалась раздробленной до Средних веков, несмотря на попытки сменяющих друг друга королей подчинить себе упорно отстаивающую свою независимость региональную знать. Сложившееся положение косвенно отражает тот факт, что процесс христианизации начал приносить реальные плоды только в X веке, и в большинстве регионов причиной распространения новой религии стало крещение королей.
Привлекательность христианства для скандинавских правителей (в отличие от их подданных) объяснялась несколькими причинами. Одной из них была возможность более эффективного налогообложения благодаря упорядоченному разделению территории на приходы и епархии. Право на управление ими даровал король — это служило еще одним мотивирующим стимулом для его сторонников и в конечном итоге укрепляло власть монарха. Еще более основательно церковь воздействовала на население — она пришла, чтобы полностью изменить жизнь людей, вплоть до их распорядка дня. На пронзительный звон колокола невозможно было не обращать внимания, и он явно вызывал протест — в гавани Хедебю найден колокол, видимо сброшенный туда специально (если бы это была случайность, такой дорогой предмет постарались бы достать из-под воды). Жестко регламентированный христианский ритуальный календарь определял, что люди могли есть, когда они могли работать и как должны были себя вести; церковь уделяла самое пристальное внимание даже интимным сторонам их жизни. Это был мощный инструмент власти, и короли быстро это осознали. Положение и права королей также получили божественное обоснование, но иначе, чем раньше, когда они претендовали на родство с Одином и другими скандинавскими богами.
Церковь приобрела политическое влияние как советница короны и со временем стала играть незаменимую роль в управлении государством. Церкви и монастыри обеспечивали широкое распространение христианской власти, притом их иногда возглавляли представители светской знати и их родственники.
Может показаться, что отношения между неуклонно наступающей церковью и растущим государством были вполне крепкими, но в действительности ситуация была гораздо менее устойчивой, не в последнюю очередь из-за сопротивления сельского населения, которое имело совершенно иные представления о природе власти, ее происхождении и формах ее проявления и употребления. Изменения в расстановке региональных сил, внутренние войны и политические убийства могли затормозить и даже полностью остановить распространение христианства до тех пор, пока к власти не приходили, самостоятельно или с некоторой поддержкой, более соответствующие целям церкви правители.
На примере консолидации Датского королевства в X веке мы можем видеть, как это работало на практике. В силу своей географической близости к германским епископствам Дания первой из всех скандинавских областей стала объектом настойчивых миссионерских попыток. Но до конца X века эти миссии имели сравнительно небольшой успех (церковь, основанная Анскаром в Хедебю в 850 году, по-видимому, просуществовала недолго — вспомним утопленный колокол). Ситуация решительно изменилась через сто лет с вступлением на престол нового короля, который, очевидно, имел очень четкие представления о том, каким путем он хочет повести Данию. Около 960 года Харальд Синезубый унаследовал власть от своего отца-долгожителя Горма Старого и всего через пять лет после этого принял крещение. Правление Харальда ознаменовалось распространением христианства в его землях и заметным укреплением королевской власти, что нашло отражение в необычайно обширной программе монументального строительства.
Центр власти Харальда находился в Еллинге, в центре Ютландии. В сущности, столица была основана на издавна заселенных землях — деревни в долине Еллинга существовали еще до эпохи викингов. Произведенные там крупные раскопки совершили переворот в наших представлениях о том, чем был занят Харальд в этом месте. На сегодняшний день самыми крупными памятниками в Еллинге являются два кургана: северный курган, по данным дендрохронологического анализа, был возведен в 958–959 годах, а южный — в 970-х годах. Северный курган, сооруженный над уже существовавшим погребальным памятником бронзового века, возможно, изначально был могилой отца Харальда, но археологические исследования показали, что в эпоху викингов захоронение было опустошено — вероятно, останки Горма извлекли, чтобы перезахоронить внутри церкви, которую Харальд позже построил между курганами. В южном кургане никогда не было захоронения, что породило множество версий и предположений. Может быть, его подготовили заранее для самого Харальда, но после крещения короля этот языческий памятник был заброшен? Или он просто поддерживал собой ритуальную симметрию площадки?
Еллинг был местом общенационального собрания датчан: из любого уголка королевства до него было не больше четырех дней пути. Первым крупным проектом Харальда был административный центр, а не королевская резиденция, что свидетельствовало о принятии христианства, но на местных условиях. Монументальность этого комплекса выдает довольно сложные отношения с империями Европы — он создан с явной оглядкой на европейские атрибуты власти и одновременно с явным намерением поддержать «исконно датские» традиции. Связь с прошлым обеспечивал рунический камень, поставленный прежним королем:
Король Горм воздвиг этот памятник в память о Тюре, своей жене, украшении Данмарка.
Харальд решил развить идею теми же средствами и создал памятник, ставший главным символом этого места, — знаменитый рунический камень Еллинга. Воздвигнутый между двумя курганами в честь родителей Харальда (и его самого), он гласит:
Король Харальд приказал поставить этот камень в память о Горме, своем отце, и Тюре, своей матери, — тот Харальд, что покорил Данию и Норвегию и обратил датчан в христианство.
Красноречивее всего здесь уникальная форма камня: знаки на нем, в отличие от любого другого рунического камня, расположены горизонтально и построчно, как в латинском тексте. Переплетающиеся узоры при этом выглядят как буквицы в иллюминированных манускриптах. Харальд не только провозглашал себя сувереном и заявлял об обращении страны в другую веру, — он написал об этом в каменной книге.
Вопрос о том, действительно ли Харальд завоевал Данию, или просто присоединил некоторые территории, или даже просто унаследовал земли после смерти отца, по-прежнему остается открытым, и в этом случае камень из Еллинга следует рассматривать скорее как элемент политической пропаганды, а не как достоверное свидетельство королевских достижений. Харальд был большим специалистом по саморекламе.
Курганы в созданном королем образцовом новом центре власти были обнесены внушительным частоколом — общая площадь огороженного участка составляла около 12,5 гектара. Древесные остатки, датированные на основании сохранившихся годичных колец, показывают, что частокол был сооружен примерно в 958–985 годах; встречаются и более поздние даты, — вероятно, это дерево, использованное для ремонта. Для создания частокола вырубили более тысячи деревьев возрастом не менее ста лет (что значит, они были заботливо выращены силами людей). Харальд явно имел в своем распоряжении огромные ресурсы.
Внутри вдоль стен ограждения выстроились длинные дома нового типа, которые в это время начали строить по всей Дании (вероятно, королевский вкус имел большое влияние, и ему стремились подражать, — или это было прямое распоряжение короля). Раскопки показали, что под упомянутыми двумя курганами скрывался самый большой из найденных в Скандинавии каменный корабль, длиной около 360 метров и около 70 метров в ширину в средней части. Возможно, это и был тот памятник жене Горма, о котором говорила надпись на руническом камне. Северный курган располагался там, где у каменного корабля должна была быть «мачта», и точно в центре обнесенного частоколом участка.