И Гудрун Освифрсдоттир, четырежды овдовевшая героиня запутанной истории любви, вражды и мести — в конце своей долгой жизни она оглядывается на покойных мужей и произносит одну из самых известных строк саги: «Несправедливей всего я была к тому, кого больше всех любила» (люди до сих пор спорят, кого она имела в виду). Или Тородд Скупщик Дани, который вместе со своими людьми утонул во время рыбной ловли; тела так и не нашли, но каждую ночь поминальной трапезы он и его товарищи приходили, чтобы посидеть у очага, и вода текла с их одежды, — так они сидели до тех пор, «пока огонь совсем не догорал, а потом уходили». И Гуннхильд, королева-колдунья из Йорвика, которая однажды сидела на окне, обернувшись птицей, и щебетала целую ночь, пытаясь сбить поэта с мыслей. И конечно, изгой-антигерой Греттир Асмундарсон, сражавшийся с ужасным живым мертвецом Гламом и всегда говоривший: единственное, что способно его напугать, — это вид немертвого, пристально глядящего на луну.
Некоторые из этих людей явно существовали в действительности, другие, возможно, нет. Наверняка далеко не все они делали именно то, что им приписывают саги, но по большому счету это не имеет большого значения. Прочтите саги, и вы сами в этом убедитесь.
Опыт эпохи викингов, стоящий за средневековыми литературными текстами, оживает благодаря археологическим находкам. Интересные подробности о жизни колонистов приоткрывает Хофстадир на севере Исландии — в высшей степени необычное место с ярко выраженным ритуальным подтекстом. Раскопки выявили здесь удивительную сохранность среды: например, в отложениях пола можно увидеть отпечатки мебели и предметов домашнего обихода и даже широкий изгибающийся след там, где пол царапала просевшая, плохо подогнанная дверь. Хофстадир заселили вскоре после 940 года, в это время были построены зал, кузница и еще одно здание с заниженным полом. Между 980-ми и 1030-ми годами зал был значительно расширен. Главное здание удлинили, рядом построили еще одно, поменьше, также увеличили кузницу и вырыли новую выгребную яму.
Начиная с этого второго этапа и далее, судя по некоторым признакам, численность населяющих комплекс намного возросла. Однако высказывалось предположение, что это было скорее сезонное явление, и зал построили специально для больших народных собраний, приуроченных к особым случаям. Это подтверждают размеры очага, которого явно недостаточно для обогрева всей постройки, а также следы рубки на костях животных, позволяющие заключить, что мясо доставляли на место уже подготовленным для пиршества. Экологические исследования костей животных показывают, что содержавшихся на территории свиней кормили треской, отчего они становились исключительно жирными. Эта необычная практика, не имеющая аналогов в других регионах, говорит о том, что свиней специально выращивали, чтобы лакомиться их мясом на торжественных пирах. Кроме того, Хофстадир единственное место, где есть свидетельства употребления в пищу еще одного деликатеса — молочного поросенка.
Именно здесь совершали жестокие и зрелищные жертвоприношения быков, о которых говорилось в первой части книги. Их черепа затем прибивали на стены зала. При раскопках извлечено до 35 черепов, свидетельствующих о том, что обряды проводили многие годы — радиоуглеродный анализ позволяет говорить о целом столетии. Также есть основания предполагать, что это происходило во второй половине июня: это были летние ритуалы периода самых долгих дней и самых коротких ночей. Большинство жертвенных быков происходило не из района Миватн, их привозили в Хофстадир из других мест — еще одна дорогостоящая практика. Жертвоприношения крупного рогатого скота, очевидно, прекратились одновременно с принятием христианства. Прямая связь между введением новой веры и закатом публичных языческих мероприятий не вызывает сомнений, хотя, возможно, нехристианские обряды какое-то время еще продолжали совершать за закрытыми дверями.
Многие другие находки свидетельствуют об уникальном статусе Хофстадира, хотя некоторые из них трудно интерпретировать; например, здесь обнаружено очень много кошачьих костей, которые больше нигде не встречаются. Поселение было демонтировано и заброшено в 1070-х годах — постройки разобрали и на месте каждой ритуально захоронили череп животного.
Исландия официально приняла христианство около 1000 года, однако в этой истории есть свои нюансы. Новая вера десятилетиями прямо или косвенно проникала на остров с каждым новым кораблем, в виде слухов или осознанных убеждений. Распространение христианства в Скандинавии, не в последнюю очередь в Норвегии, отразилось и на Исландии. Поселенцы смотрели в будущее и обсуждали свои варианты. В «Книге об исландцах» говорится, что решение о переходе в христианскую веру принял законоговоритель Альтинга, дабы положить конец трениям между приверженцами новых верований и упорными традиционалистами. Помедитировав под плащом в подобии шаманского транса, он высказался за обращение в христианство, но с некоторыми интересными оговорками: отныне исландцы будут называть себя христианами, но по-прежнему могут совершать в своих домах старые ритуалы, есть конину и, при желании, оставлять детей на произвол судьбы (что в очередной раз показывает: практика инфантицида все-таки существовала). Как и в континентальной Скандинавии, на ранних этапах христианское вероисповедание, по-видимому, было частным делом, и во многих усадебных хозяйствах имелись собственные церкви — такая ситуация сохранялась до Средних веков.
Во второй половине X века исландцы отправились еще дальше на запад и в 980-х годах приступили к колонизации Гренландии. О причинах этого до сих пор спорят, но вполне возможно, дело было в том, что доступ к пригодным для заселения районам Исландии постоянно блокировали авторитетные вожди. История присутствия скандинавов в Гренландии и в Новом Свете отражена в двух исландских сагах — «Саге об Эйрике Рыжем» и «Саге о гренландцах». Они существенно различаются в деталях, но рисуют в целом сходную общую картину западной экспансии.
Гренландия была случайно обнаружена путешественниками, сбившимися с курса во время шторма. Вернувшись в Исландию, они рассказали о том, что видели. Новости о больших землях на западе постепенно начали распространяться. Это совпало с разыгравшейся на западе страны местной драмой — человека по имени Эйрик Рыжий объявили вне закона (то есть официально изгнали из общества) за несколько совершенных в рамках соседской вражды убийств. Эйрик был в целом не слишком приятным, однако бесстрашным человеком, и, поскольку у него не оставалось другого выбора, он решил попытать счастья в новых землях и поплыл туда с небольшой группой последователей. Через год он вернулся в Исландию и привез с собой множество рассказов о чудесном новом месте, которое решил назвать Гренландией, — как утверждает сага, потому что люди охотнее поселятся в стране с красивым названием.
Рассказы Эйрика упали на благодатную почву. Мысль отправиться на поиски нового места для жизни в незаселенную страну, такую же, какой всего сто лет назад была Исландия, должна была казаться людям вполне заманчивой. Помимо пастбищ, новых поселенцев привлекала местная дичь — северные олени, тюлени и моржи. Первое поселение скандинавов, впоследствии известное как Восточное поселение (Eystribygð), раскинулось на южной оконечности Гренландии. Археологи обнаружили здесь около 500 усадеб, протянувшихся на север вдоль побережья еще до одной небольшой общины, которую иногда называют Средним поселением.
Его общественным и политическим центром был Братталид, где стояло поместье Эйрика. Окрестные земли он, недолго думая, назвал Эйриксфьорд (сегодня это место известно под своим иннуитским названием Кассиарсук, а фьорд зовется Тунуллиарфик). Археологи обнаружили остатки дома Эйрика — это было внушительное сооружение с выложенным каменными плитами полом, окруженное вспомогательными постройками, в том числе стойлами для животных. Рядом стояла крохотная дерновая церковь, возведенная (как говорит сага) для его жены Тьодхильды. Эйрик не разделял взглядов жены и до самой смерти хранил верность старым традициям — эти духовные разногласия во многом омрачали их отношения. В неустановленном месте недалеко от Братталида происходили первые тинги в Гренландии. Этот район столетиями сохранял свое значение, но позднее центр переместился в епископство в Гардаре, основанное в XII веке в соседнем с Братталидом фьорде.
Еще одним важным местом в Восточном поселении был Херьольфснес; он располагался на расстоянии от главного центра, но занимал удачную позицию как раз в том месте, куда подходили корабли из Исландии. Поселение основал Херьольф Бардарсон, прибывший сюда в числе первых вместе с Эйриком. Херьольфснес эффективно развивался как транзитный порт, местные жители первыми узнавали все новости с востока и вели оживленную торговлю, снабжая путешественников вещами, о необходимости которых те раньше не подозревали.
На побережье дальше к северу вскоре была основана вторая скандинавская колония, известная как Западное поселение (Vestribygð). Здесь идентифицировано около 100 усадеб. В обоих случаях скандинавы селились в прибрежных районах, отличающихся умеренным климатом, а также во фьордах и долинах, где можно было развивать пастбищное сельское хозяйство. Как и в других регионах Северной Атлантики, при строительстве и организации хозяйства они придерживались своих культурных традиций. Дерновые и каменные крестьянские дома, руины которых можно увидеть до сих пор, во многих отношениях аналогичны найденным в Исландии и на Фарерских островах. То же можно сказать об использовании системы приусадебных и удаленных участков: ближайшие к жилищам земли засевались, а расположенные дальше были отданы под выпас скота. Большое значение для местной экономики имела ежегодная охота на моржей, ради которой отправлялись далеко на север, к водам современного залива Диско. Эта опасная поездка в северные охотничьи угодья (Norðrsetur) длилась много недель, но давала колонистам ценное сырье для собственных нужд и для торговли с Исландией и Скандинавией.