Юстиниан, услышав о катастрофе, разразился смехом: трудно уйти от мысли, что он стал очередной жертвой наследственного сумасшествия. Вскоре он получил еще одно известие из тех же мест: хазарская армия прибыла в Херсонес, чтобы защитить город от атак византийцев, а гарнизон Юстиниана перешел на сторону врага. Видимо, императору теперь стало не до смеха и он сделал шаг к примирению: освободил тудуна и в сопровождении эскорта из 300 солдат отправил назад — ему было позволено вновь занять свою должность. С тудуном отправился великий логофет Георгий Сирийский с предписанием принести кагану извинения императора за все то, что произошло.
Но жители Херсонеса не были настроены примирительно: логофета и его свиту по прибытии казнили; Тудун с эскортом из 300 человек был отправлен к кагану. К несчастью, в дороге он скончался, и хазары, исходя из того, что ему, вероятно, понадобится эскорт на пути в иной мир, перебили изрядную часть солдат.
Херсонес и другие города Крыма объявили, что более не признают Юстиниана императором и у них есть на это место более подходящая кандидатура — уже давно находившийся в изгнании византийский военачальник по имени Вардан, который провозгласил себя василевсом и взял по такому случаю красивое древнее римское имя Филиппик.
Юстиниан сразу же подготовил новую экспедицию, командовать которой назначил патрикия Мавра; ему был отдан приказ сровнять Херсонес с землей. Но Мавр успел уничтожить только две его оборонительные башни, когда появилась хазарская армия и ему пришлось подписать с ней мирное соглашение. Понимая, что он не сможет вернуться в Константинополь, сообщить Юстиниану о своем провале и остаться при этом в живых, Мавр пал перед Филиппиком на колени. Жребий был брошен. Византийский флот и остатки армии прибыли в столицу с новым императором.
Юстиниан в это время находился на пути в Армению, но, узнав о произошедшем, сразу же изменил свои планы. «Рыкая аки лев», он повернул назад и поспешил в Константинополь, но прибыл слишком поздно. Филиппик появился первым и был принят горожанами с распростертыми объятиями. Юстиниана арестовали на двенадцатой мильной вехе и казнили на месте, а его голову послали новому императору в качестве трофея.
Когда известия о смерти Юстиниана достигли столицы, его мать, императрица Анастасия, поспешила увести своего маленького внука Тиберия во Влахернскую Богородичную церковь. Однако их настигли солдаты, посланные Филиппиком, и потребовали, чтобы принц был отдан на их попечение. Старая императрица умоляла оставить ребенка ей; тот в это время, охваченный ужасом, держался одной рукой за алтарь, а в другой сжимая частицу Креста Господня. Один из солдат, вырвав реликвию из руки Тиберия, почтительно положил ее на алтарь и лишь после этого потащил своего маленького пленника на крыльцо соседней церкви, где, как повествует византийский хронист, «зарезал его, как овцу».
Так, по совершении хладнокровного убийства маленького мальчика шести лет Ираклиева ветвь была пресечена навсегда. Пять императоров сменили друг друга в процессе прямого престолонаследия и образовали первую подлинную династию в византийской истории. Начало этой династии было великолепным, конец оказался жалким и трагическим.
Юстиниан II не явился абсолютным бедствием для страны. Он многое сделал, особенно в первый период своего правления, для укрепления ее безопасности; сумел улучшить отношения с арабами и болгарами; добился уважения от Римской церкви. Это был последний император, которому довелось принять папу в качестве почетного гостя в своей столице[35]. Однако все эти заслуги не могут служить оправданием для совершенных Юстинианом зверств. Ожесточенность его натуры нередко объяснялась увечьями, которые были ему нанесены. Обезображенное лицо Юстиниану пришлось выставлять на всеобщее обозрение, и его внешний вид удалось лишь в незначительной степени улучшить искусственным носом из чистого золота. Но это может послужить только объяснением, но не оправданием. В общем, подданные империи были рады избавиться от своего жестокого василевса, и его смерть, наступившую 4 ноября 711 г., вряд ли можно назвать преждевременной.
9Иконоборчество (711–802)
Филиппик Вардан оказался безнадежным гедонистом; среди серьезных вопросов его интересовали, по-видимому, только теологические диспуты былых времен, которые он стремился возродить. Василевс даже попытался вновь найти компромисс с монофелитами, но в Риме не нашел поддержки ни своим идеям, ни даже своему статусу: папа Константин, пришедший в ужас от того, какая участь постигла его друга Юстиниана, категорически отказывался признавать нового правителя.
Между тем убийство Юстиниана предоставило болгарскому хану такой шанс, в котором он более всего нуждался. Хан уже во второй раз вторгся в пределы империи и вновь дошел до самых стен Константинополя. Чтобы отбросить захватчиков, Филиппик решил призвать дополнительные войска из фемы Опсикий, находящейся на противоположном, юго-западном побережье Мраморного моря. Это решение оказалось для него роковым. Опсикийцы не испытывали особой преданности к узурпатору. 3 июня 713 г., когда Филиппик отправился отдыхать после утреннего пиршества с друзьями, группа опсикийских солдат ворвалась в его опочивальню и увела императора на ипподром, где ему выкололи глаза. Он правил только девятнадцать месяцев.
Выбор сената и народа пал на Артемия, главного секретаря бывшего императора, и на следующий день, в праздник Троицы, он был коронован как Анастасий II. Анастасий оказался намного более толковым правителем, чем его предшественник. Главную проблему для страны в этот период представляла внешняя угроза. Болгары к тому времени вернулись в родные земли, и теперь основная опасность исходила от арабов: императорские разведчики доносили, что сарацины готовят полномасштабное вторжение в Византию. Анастасий сразу же начал восстанавливать и укреплять городские стены. Государственные зернохранилища он наполнил доверху, а каждому горожанину было вменено в обязанность запастись таким количеством продовольствия, которого хватило бы его семье на три года. Верфи стали работать так напряженно, как никогда ранее. Империя не могла позволить себе вновь быть застигнутой врасплох.
Но зачем ожидать атаку противника — может быть, лучше ее предотвратить? В начале 715 г. Анастасий решил нанести по сарацинам упреждающий удар, использовав в качестве базы остров Родос. Увы, у опсикийских войск уже развился вкус к мятежам. Как только они прибыли на Родос, то набросились на Иоанна, великого логофета, командующего экспедицией, и забили его до смерти. Затем опсикийцы двинулись на Константинополь, подобрав по пути одного мирного, безобидного сборщика налогов по имени Феодосий, которого они решили провозгласить императором, — чему трудно найти объяснение. Подобная честь была для него столь же неожиданна, сколь и нежелательна. Тем не менее он занял трон, а Анастасий, соответственно, был с него свергнут, после чего бывший император удалился в монастырь в Фессалониках.
К моменту восшествия на престол Феодосия III Византия сменила за последние двадцать лет аж шесть императоров, причем пять из них были лишены трона насильственным путем. Никогда еще с момента основания Константинополя не было столь продолжительного периода анархии, но избавление было уже на подходе. Его инструментом стал некий Лев, к имени которого часто прибавляли прозвище Исавр, хотя, возможно, он не имел никакого отношения к исаврам. Лев был первоклассным военачальником, которого Анастасий назначил стратегом фемы Анатолик, одной из самых крупных и самых важных фем в империи.
Лев заручился поддержкой Артавасда, стратега Армениака, пообещав ему руку своей дочери и звание куропалата — одно из трех высших званий в империи, и они совместно начали поход на Константинополь. Под Никомедией мятежники с легкостью разбили небольшую армию под командованием сына Феодосия, взяв его в плен вместе со всей семьей. После чего Лев начал переговоры с патриархом и сенатом. Их не потребовалось долго убеждать, поскольку сарацины могли начать наступление в любой момент.
В начале 717 г. Феодосий, имея на руках охранную грамоту для себя и своего сына, отправился в монастырь в Эфесе, а 25 марта Лев триумфально вступил в город через Золотые ворота.
Он пришел к власти как раз вовремя. В разгар лета 717 г. брат халифа, Маслама, начал поход с армией в 80 000 человек на Малую Азию, а 15 августа уже стоял у Константинополя. И всего лишь через две недели, 1 сентября, бывший сухопутный генерал, а ныне адмирал по имени Сулейман во главе флотилии, численность которой хронисты оценивают в 1800 судов, вошел в Мраморное море. Так началась блокада города.
Лев III был готов к этому. За пять месяцев, прошедших с момента его коронации, он поспешил принять все необходимые меры оборонительного характера и обеспечил своих подданных всем необходимым для собственной защиты. Предыдущая осада была ограничена летними месяцами, теперь же она растянулась и на всю зиму, которая выдалась настолько суровой, что подобной никто не мог припомнить. Но более всего пострадали именно осаждающие, располагавшие в качестве защитных средств только легкими палатками. Кроме того, у них оказалось слишком мало продовольствия. Вскоре сарацины были доведены до такого состояния, что им пришлось есть своих лошадей, ослов и верблюдов, а под конец и умерших людей. Голод, как всегда, принес с собой болезни; замерзшая земля не позволяла проводить захоронения, сотни трупов сбрасывали в Мраморное море. Сам Сулейман оказался в числе жертв. К тому же и греческий огонь ежедневно приводил к потерям в сарацинском флоте.
Однако решающий удар по осаждающим нанесли болгары. Они не испытывали особой любви к византийцам, однако полагали, что если Константинополю суждено быть взятым, то пусть он лучше попадет в руки болгар, чем арабов. И когда на смену весне пришло лето, болгарская армия выступила с севера, напала на больных и деморализованных сарацин и уничтожила 22 000 человек.