В Малой Азии ситуация также была тяжелой. Когда в конце мая 1329 г. османские турки под руководством сына Османа, Орхана, начали блокаду Никеи, Андроник и Иоанн пересекли пролив с четырехтысячным войском и двинулись вдоль побережья Мраморного моря. На третье утро они заметили лагерь турецкой армии вблизи небольшой деревни Пелекан, и 10 июня началось сражение. К вечеру создалось впечатление, что византийцы имеют значительное преимущество, но их потери были весьма серьезными и Кантакузин посоветовал начать утром осторожный отвод войск.
Так и поступили; к несчастью, несколько молодых офицеров, которых изводили турецкие лучники, нарушили строй, вознамерившись прогнать турок. Кантакузин пустил лошадь галопом, стремясь догнать своих офицеров; Андроник, не видевший его действий, сделал то же самое. Они обнаружили, что молодые удальцы оказались окружены, и в последовавшей схватке император получил ранение в бедро. На следующий день его на носилках привезли в Константинополь. Рана на поверку оказалась поверхностной, и все было бы хорошо, если бы несколько солдат, видевших, как унесли императора, не предположили, что он убит. Возникла паника, и лишь с огромным трудом Иоанну Кантакузину удалось восстановить подобие порядка.
Во время сражения при Пелекане впервые открыто сошлись в схватке византийский император и османский эмир. Сражение не стало для Византии катастрофическим, но показало, что турецкое продвижение в Малой Азии неостановимо. Никея пала 2 марта 1331 г., Никомедия шесть лет спустя. Все, что осталось от Византийской империи в Азии, — несколько разрозненных городов, которые турки еще не позаботились захватить. Кроме того, Орхан сумел построить собственный военно-морской флот, который начал подвергать европейское побережье Мраморного моря почти непрерывным атакам.
Андроника теперь могли утешить лишь три не слишком значительных обстоятельства. Во-первых, были установлены дипломатические отношения с турками. В августе 1333 г. Андроник тайно встретился с Орханом, которому пообещал выплачивать дань, если византийские владения в Азии останутся нетронутыми. Во-вторых, Орхан оказался рассудительным и цивилизованным человеком. Он не навязывал ислам покоренным им христианам. Орхан желал — так же, как и его отец — построить государство, которое основывалось на справедливости, образованности и мусульманской вере, но и объединило бы людей всех народностей и вероисповеданий. Третьим обстоятельством было усиление византийских позиций в Эгейском море. Андроник начал отстраивать свой флот, и византийские корабли вновь стали напоминать Эгейским островам об имперском присутствии. Под влиянием этой военно-морской активности остров Хиос в 1329 г. поднял восстание против генуэзского семейства Дзаккария и вернулся в состав империи.
Генуя являлась не единственной западной политической силой, хозяйничавшей в Восточном Средиземноморье: рыцари св. Иоанна на Родосе, венецианцы, семейство Лузиньян на Кипре и ряд других влиятельных европейских фамилий, правивших отдельными островами со времен Четвертого крестового похода, — все они преследовали собственные интересы. Но все они также были настроены положить конец опустошительным набегам на их территории, которые осуществляли турецкие эмираты, расположенные вдоль побережья.
Так что неудивительно, что возникла идея — ее активно отстаивал находившийся в Авиньоне[98] папа Иоанн XXII — о великой христианской лиге, которая сначала разобралась бы с мусульманскими пиратами, а затем предприняла всесторонне подготовленный Крестовый поход в Святую землю. Но какую роль могла бы играть Византия в подобной лиге? Папа подтвердил непреклонность своих убеждений: империя, продолжавшая стоять на раскольнических позициях, не могла входить в такой союз. Это была та же старая история, та же неспособность понять, что с расколом не может быть покончено одним росчерком пера. Сам император не стал бы выдвигать никаких принципиальных возражений против этого союза, но не повторил бы и ошибку своего прадеда, отказавшись от веры предков. В любом случае византийцы не поддержали Крестовые походы, и история в итоге доказала их правоту.
В глазах Андроника генуэзцы доставляли гораздо больше беспокойства, чем турки. Всего через шесть лет после потери Генуей Хиоса она сравняла счет, захватив Лесбос. В отместку Андроник повелел немедленно разрушить все укрепления Галаты. Затем они с Иоанном Кантакузином отправились на корабле в район Эгейского моря для переговоров о заключении нового союза — со Львом Бога — Умур-пашой, эмиром Айдына (этот эмират со столицей в Смирне основал его отец Айдын). Умур, ненавидевший генуэзцев, с радостью принял византийские предложения. Результатом переговоров стало зарождение крепкой дружбы между Иоанном и Умуром, которой в дальнейшем суждено было сыграть настолько важную роль, о какой они тогда не могли и догадываться.
В начале 1341 г. в Фессалониках Андроник III отпраздновал свадьбу своей двоюродной сестры Ирины и сына Иоанна Кантакузина Матфея, после чего Андроник и Иоанн вместе вернулись в Константинополь. В это время разразился новый, типично византийский кризис. Он был связан с небольшой группой православных отшельников, известных как исихасты. Исихазм — это греческое слово означает «священное молчание» — не представлял собой ничего нового: в лоне православной церкви всегда сохранялась традиция мистицизма. Но в 1330-е гг. монах по имени Григорий Синайский стал утверждать, что посредством определенных физических техник можно обрести видение Божественного Света, который окружил Христа в момент его Преображения. Совершенно неизбежно учение Григория пробудило давнюю византийскую страсть к диспутам, в данном случае их накал оказался особенно велик, поскольку рекомендованные техники — включавшие в себя длительную фиксацию взгляда на пупке — были уязвимы для насмешек. К весне 1341 г. эмоции с обеих сторон настолько накалились, что императору пришлось созвать церковный собор. Он прошел 10 июня в соборе Св. Софии, и результатом его явилась сокрушительная победа исихастов.
Вскоре император пожаловался на крайнее изнеможение, а на следующее утро его поразила жестокая лихорадка. Пять дней спустя он умер.
Андроник правил страной мудро и в целом правильно. Его трагедия заключалась в том, что он оказался на троне в то время, когда империя была уже обречена: завоевания Андроника на Балканах — совершенно незначительны по сравнению с фактической потерей Анатолии, в результате чего османские турки настолько близко подошли к Константинополю, что он уже находился в пределах их видимости. Тем не менее Андроник достиг много большего, чем жители империи ожидали от своего правителя в подобных обстоятельствах.
26Император без амбиций (1341–1354)
Андроник III Палеолог совершил одну катастрофическую ошибку: не оставил никаких указаний относительно своего преемника. Девятилетний Иоанн, старший из его сыновей, был безусловным наследником, но в империи не существовало общепризнанного порядка престолонаследия. Кроме того, Иоанна никогда не провозглашали соправителем императора и он не был соответствующим образом коронован.
У Иоанна Кантакузина не имелось амбиций императорского масштаба; его верность маленькому принцу и его матери Анне Савойской никогда не вызывала сомнений. С другой стороны, он фактически управлял империей на протяжении тринадцати лет. Практически не раздумывая, Кантакузин направился в императорский дворец, чтобы обеспечить соблюдение законности и порядка и беспроблемную передачу власти. Однако вскоре он обнаружил, что его близость к Андронику у многих вызывала чувство ревности. Более всех ощущала себя обиженной императрица — муж в ущерб ей неизменно предпочитал общество Иоанна. Патриарх Иоанн Калекас своим высоким постом всецело был обязан Кантакузину, но честолюбие Калекаса оказалось сильнее его чувства благодарности. Разве Андроник, задавался вопросом Калекас, перед тем как выступить в поход, дважды не назначал его, патриарха, регентом? Значит, патриарх и теперь должен быть регентом юного Иоанна.
Иоанн Кантакузин мог бы с легкостью парировать этот довод: император не назначал регентом своего великого доместика, поскольку они во всех походах были вместе. Однако Кантакузина намного больше беспокоил другой его бывший протеже, Алексей Апокавк. Выскочка-авантюрист темного происхождения, Апокавк был одним из главных сторонников Андроника III во время борьбы последнего со своим дедом. Еще с тех пор Алексей начал демонстративно выказывать услужливость и преданность Иоанну, благодаря ему Апокавк стал дукой (командующим) флота. После кончины Андроника Алексей настоятельно советовал своему покровителю принять корону; Иоанн, однако, оставался непреклонен: его долгом было служить Палеологам. И тогда Апокавк начал обдумывать собственный план захвата власти в империи, в то время как Анна Савойская, патриарх и великий доместик приступили к переговорам — очень непростым для каждого из них — о ближайшем будущем Византии.
Но смерть василевса всегда служила неприятелям знаком к началу агрессивных действий. И вскоре три главных врага Византии были уже на марше: сербы двинулись на Фессалоники, болгары скопились на северной границе, а османские турки занялись разграблением фракийского побережья. Иоанну пришлось рекрутировать войска за собственный счет. Порядок был восстановлен, и удалось подписать мирные договоры со Стефаном Душаном, Иваном Александром и эмиром Орханом. А из Морей прибыла делегация с предложениями условий сдачи византийцам Ахейского княжества.
Однако во время вынужденного отсутствия Иоанна в столице его враги нанесли удар. Вдохновляемая Апокавком, императрицей Анной и патриархом толпа двинулась на дворец, разграбила его и сожгла дотла. Патриарх провозгласил себя регентом, тогда как Апокавк назначил себя префектом города. Семью Иоанна поместили под домашний арест, а сам он был немедленно освобожден от командования армией.
Но оказалось, что заговорщики зашли слишком далеко. Вся армия до единого человека поддержала Иоанна и 26 октября 1341 г. провозгласила его василевсом. Сам он продолжал настаивать на том, что юный Иоанн, даже не будучи надлежащим образом коронован, оставался законным императором и нет оснований сомневаться в искренности слов Кантакузина. Однако фактом оставалось то, что он был провозглашен правителем своей армией — по овеянной веками традиции. И поскольку было совершенно очевидно, что его не признает нынешний режим в Константинополе, гражданская война представлялась неизбежной. Через несколько дней после инвеституры Кантакузина пришло сообщение о его отлучении от церкви патриархом, а 19 ноября Иоанна V Палеолога надлежащим образом короновали в соборе Св. Софии. Диспозиции сторон были обозначены.