Пока Иоанн находился в Азии, враги, которых он имел в столице в среде клира, монашества и при дворе, воспользовались его отсутствием, чтобы пошатнуть его положение. В это время в царской семье случилось радостное событие: родился наследник престола, нареченный при крещении именем деда, Феодосий (23 марта 401 года).[521] Иоанн получил от императора приглашение на крестины, но не прибыл, и крещение было совершено Северианом, который сумел приобрести расположение двора.[522] Против Иоанна действовали три знатные дамы, близкие к царице: Марса, вдова Промота, Кастриция, жена Сатурнина, и Евграфия. Он оскорбил их насмешками над их желанием казаться моложе, чем они были в действительности. Когда Иоанн вернулся в столицу, он ополчился на Севериана, запретил ему проповедовать в столице и выслал из города. Севериан повиновался и уехал в Халкидон, чтобы вернуться в свою епархию в Келесирии. Двор употреблял все усилия смягчить гнев Иоанна, и Евдоксия достигла примирения следующим поступком. В один из праздничных дней она явилась в храм до начала литургии и, подойдя к Иоанну, положила ему на колени младенца сына, прося ради него простить Севериана. Иоанн уступил, согласился отозвать Севериана в столицу, и между противниками восстановилось церковное общение.[523] Положение Иоанна было, однако, поколеблено.
Властолюбивый и далекий от всякого аскетизма и ревности к чистоте христианской Церкви Феофил, завидовавший влиянию Иоанна, вступил с ним в столкновение по следующему поводу. В Палестине продолжались споры и раздоры относительно учения Оригена. Чтобы положить им конец, иерусалимский епископ обратился к Феофилу, и при его участии оригенисты были осуждены. Среди невежественной массы монашества в Египте шли свои раздоры об Оригене, исказившиеся в спор о том, следует ли представлять Бога в человеческом образе или же — бесплотным духом.[524] Так как Феофил имел случай высказаться за бесплотность Бога, то монахи обвинили его в сочувствии Оригену, явились огромной толпой в Александрию и грозили низложить и устранить его. Феофил сумел успокоить монахов и, чтобы упрочить свое положение, предпринял поход на монастыри, где имели свой приют оригенисты. Во главе части монашества, исповедовавшей бесплотность Бога, стояли четыре брата, которые имели прозвище «долгих братьев». Старший из них, Аммоний, пользовался большим авторитетом и был известен в столице. Он имел случай посетить ее в пору всемогущества Руфина, который именно от него хотел принять крещение. Монастыри оригенистов подверглись страшному разгрому и разграблению. Пострадавшие «долгие братья» бежали сначала в Палестину, а затем, не найдя там поддержки, в Константинополь и обратились с просьбой о помощи к Иоанну Златоусту. Он внимательно отнесся к ним и обратился с письмом к Феофилу, прося его смягчить свое отношение к оригенистам и восстановить церковное общение с ними. В ответ на это Феофил заявил претензию, что Иоанн вмешивается в дела чужой кафедры, и утверждал, что если по его делу с оригенистами нужен суд, то он по праву принадлежит Собору египетских епископов.
Между тем оригенисты нашли доступ к императрице во время одного ее выхода; она приняла их жалобы с сочувствием и обещала посодействовать тому, чтобы был созван Собор для суждения о поведении Феофила. Местом Собора был избран Константинополь, Иоанн должен был явиться его председателем, и к Феофилу был послан императорский комиссар, чтобы передать ему приказ явиться в Константинополь. Феофилу грозил суд; но обстоятельства изменились во время проволочки, и суд состоялся не над Феофилом, а над Иоанном.
Так как у Иоанна было очень много врагов среди епископов и членов клира, как в Малой Азии, так и в столице, а равно и среди монахов, которые тяготились введенными им стеснениями образа жизни, то Феофил решил использовать его заступничество за нитрийских монахов, обвинив его в сочувствии осужденному учению Оригена. Он побудил престарелого епископа Кипрского Епифания, прославившегося своей борьбой с оригенизмом, отправиться в столицу, чтобы обличить Иоанна в ереси и отлучить от Церкви. Епифаний направился в Сирию, а затем в Константинополь сухим путем через Малую Азию, где завязал по пути сношения с врагами Иоанна. Приехав в столицу, он не вступил в общение с Иоанном и позволил себе поступки, нарушавшие каноны. До обличения дело не дошло, Епифаний уехал в Кипр, но по дороге скончался.[525] В то время как Епифаний был в Константинополе, Иоанн в одной из своих проповедей избрал темой обличение суетности женщин. Общественное мнение истолковало слова и нападки Иоанна в том смысле, что он имел в виду императрицу Евдоксию, а враги его в придворной сфере сумели раздуть это дело и дали ему такую огласку, что Евдоксия почувствовала себя оскорбленной, сама обратилась к Епифанию, прося его изобличить Иоанна в ереси, и требовала у императора, чтобы над Иоанном был снаряжен суд.
В таком положении были отношения в Константинополе, когда туда прибыл Феофил. Огромные средства Александрийской кафедры позволили ему прибыть с целым флотом. Он привез с собою 28 епископов, огромный штат служащих и большие средства, которые были предназначены на подкуп разных влиятельных лиц. В Константинополе было всегда очень много людей из Египта, и они устроили своему архипастырю торжественную встречу. Свою враждебность к Иоанну Феофил выразил тем, что проехал мимо Софийского храма, не повидался с Иоанном, отклонил его приглашение принять приготовленное для него помещение[526] и поселился во дворце Плацидии, который был для него приготовлен друзьями. Он немедленно вступил в сношения со всеми врагами Иоанна и в числе их с теми знатными женщинами, которые вели против него интригу при дворе. На его благополучие, Аммония не было уже в живых; умер и другой из четырех «долгих братьев», Диоскор. Феофил принял в церковное общение двух остальных, посетил могилу Аммония, совершил торжественную панихиду и прославил его как идеал монаха. Таким образом, вопрос о суде над Феофилом сам собою устранился и обвинителей против него не было. Местом для предстоявшего Собора был избран дворец Руфина в Халкидоне, который был конфискован вместе с остальным его имуществом в 396 году. Дворец этот носил название «У Дуба» (ἐπί δρὓ). Список обвинений против Иоанна был давно составлен его врагами, и Феофил пригласил Иоанна и его архидиакона Серапиона на суд в Собор. Иоанн послал трех епископов и двух пресвитеров к Феофилу с заявлением о своем отказе явиться на суд в Собор, составленный из явных его врагов. От императора явились звать Иоанна на суд скороход и нотарий. Феофил держал заседание открытым, и так как Иоанн не явился, хотя за ним посылали четыре раза, то и был заочно осужден во всех взводимых на него преступлениях и объявлен низложенным.[527] Приговор Собора Феофил представил императору, указав при этом также на вину Иоанна в оскорблении величества, в суждении о чем епископы не считали себя компетентными.[528]
Император утвердил приговор и послал к Иоанну одного из своих комитов с вооруженным отрядом известить его, что он должен оставить церковь. Город был в страшном возбуждении во время суда над Иоанном, и огромная толпа народа охраняла церковь и своего пастыря днем и ночью. Лишь на третий день Иоанн подчинился изреченному над ним приговору. В прощании с паствой он делал жесткие намеки на враждебность к нему Евдоксии: «Иезавель неистовствует, и Илья убегает. Иродиада веселится и Иоанн заключается в узы...» А далее, уже прямо по адресу императрицы, выражался так: «Огрубевшая во плоти враждует против бесплотного, занятая омовениями, умащениями, мужем, враждует против чистой и непорочной Церкви. Но сама она будет сидеть вдовою еще при жизни мужа, потому что, будучи женщиной, хочет сделать вдовою Церковь...»[529]
Воспользовавшись временем полудня, когда толпа, охранявшая храм, поредела, Иоанн тайком от народа отдался в руки стражи и в глубокую ночь был препровожден на азиатский берег Босфора в Иерий. Опасаясь оставаться в соседстве своих врагов, Иоанн переехал по морю в поселок Пренет в Вифинии на Астаканском заливе.[530]
Когда стало известно об его отъезде, в городе началось страшное возбуждение. Епископ Севериан пытался на следующий день разъяснить народу справедливость изреченного над Иоанном приговора, но это лишь усилило возбуждение. Происходили сцены насилия и кровопролития. Зосим рассказывает об ужасном побоище в церкви, когда солдаты перебили монахов и затем избивали всех, кто был одет в черное. Погибло много лиц, носивших траур по своим родственникам.[531] Толпа направилась к дворцу и с грозными криками и воплями требовала возвращения Иоанна. Ночью во дворце случилось какое-то несчастье. Императрица увидела в этом наказание за удаление Иоанна; она сама написала ему письмо, оправдывалась перед ним, заявляла о своей непричастности к его делу, выражала свое уважение к нему и просила немедленно вернуться. Евнух царицы Брисон свез письмо в Пренет, где находился Иоанн.
Население столицы с ликованием встретило Иоанна на Босфоре. Он не хотел вступить в город и задержался в гавани. Он сам указывал на затруднение, а именно: необходимость отменить соборное низложение раньше, чем ему можно будет вступить в церковь. Но возбуждение народа, вышедшего встречать Иоанна, было слишком сильно, и император сам просил Иоанна вступить в город и занять кафедру. Его провожала огромная толпа с зажженными свечами и пением гимнов. Вступив в храм и воссев на свою кафедру, Иоанн сказал блестящее слово, которое народ своими криками восторга не дал ему окончить.