Огромное море гуннов и других варварских племен, расселившихся в пределах некогда римской Дакии и задунайской части провинции Нижней Мезии, не было объединено единой властью, и дикая их сила не представлялась грозной опасностью для империи. В это время гунны продвинулись Запад, и главные их становища оказались в широких равнинах по нижнему течению Тисы до излучины среднего Дуная. Здесь были особенно благоприятные условия для жизни кочевого народа, державшего огромные табуны лошадей и стада рогатого и мелкого скота. В 20-х годах наиболее сильным ханом был Руа, Руга или Роила. Наряду с ним были и другие властители, его братья Мунджук и Октар.[780] Так как Аэций в свои молодые годы был заложником у Роилы, то отсюда можно заключить, что кочевья этого властителя были ближе к западной границе, чем других ханов. От Роилы получил Аэций в 423 году 60 тысяч конного войска на поддержку Иоанна. Аэций опоздал со своей помощью и предпочел вступить в соглашение с новым двором, гунны, получив щедрое вознаграждение, воротились в свои кочевья. Когда в 432 году соперничество Бонифация и Аэция дошло до междоусобной войны, Аэций оказался слабее и бежал через Далмацию к Роиле. При его посредстве Аэцию удалось восстановить свое положение при дворе Валентиниана и Плацидии. В связи с этим вмешательством Роилы во внутренние дела Западной империи стояло расширение занятой гуннами территории в направлении запада. Им была уступлена северная часть Паннонии, и пограничной областью империи на северо-востоке стал теперь Норик. Восточной империи принадлежало течение Дуная от Сингидона (Белград) и до устья реки. Область течения Савы, т. е. провинции Вторая Паннония и Савия, осталась, по-видимому, и тогда в обладании Западной империи, и в городах Сирмии и Сисции стояли римские гарнизоны.[781] Бракосочетание Валентиниана и Евдоксии послужило поводом к изменению границы обеих империй, и, если верить Кассиодору, то весь Иллирик отошел к восточной ее половине.[782]
Одновременно с тем, как Роила поддержал Аэция, у него начались неудовольствия с восточным двором, от которого он получал по договору ежегодные поминки в количестве 350 фунтов золота. Отдельные колена гуннов переходили на службу к императору. Укрепляя свою власть над соплеменниками и покоренными народами, жившими в придунайских местностях, Роила видел нарушение договора со стороны империи в принятии на службу гуннов. Он собрался на войну против своих соплеменников и отправил в Константинополь послом своего верного слугу по имени Ислу, который уже имел случай исполнять его посольства, с требованием выдачи ему всех бежавших в империю гуннов. Дело обсуждалось в сенате, и было принято решение снарядить ответное посольство к гуннам, возложив его исполнение на двух магистров армии, удостоившихся уже назначения в консулы. Но так как посольство императора должно было прибыть после возвращения Ислы к своему повелителю, то дело затянулось, а между тем пришла весть о скоропостижной смерти Роилы во время похода. По случаю избавления от грозной опасности совершено было благодарственное моление, и патриарх Прокл держал речь, в которой уподобил гуннов росам и мосохам пророка Иезекииля.[783]
Преемниками Роилы оказались его племянники, дети его брата Мунджука, Бледа и Аттила. К новым властителям решено было отправить посольство, исполнение которого было поручено магистру армии во Фракии, готу по национальности, Плинте. По его просьбе вторым членом посольства был назначен Епиген, занимавший пост квестора.
Послы императора прибыли в город Марг, лежавший на Дунае,[784] против крепости Констанции на левом берегу реки, куда явились представители Аттилы. Совещание шло вне города на конях, как принято было у гуннов, и мир был заключен на следующих условиях: римляне обязуются выдать всех гуннов, какие перешли к ним хотя бы и давно, не принимать на свою службу на будущее время никого из гуннов, выдать римских пленных, бежавших от гуннов без уплаты выкупа, или же уплатить за каждого такого человека тому, кто взял его в плен, восемь солидов; не вступать в союз и не поддерживать ни одного народа, с которым гунны будут вести войну; держать свободными и доступными для гуннов рынки в пограничных городах и, наконец, уплачивать в год 700 фунтов золота вместо 350, как было раньше. Договор был утвержден клятвами обеих сторон, согласно обычаям и верованиям каждой.
В силу этого договора были выданы гунны, перебежавшие к римлянам, и в числе их оказались дети Мамы и Аттакама. Они были царского рода, и, получив их, гунны распяли их на римской территории, в городе Карсе в провинции Скифии. Аттила и Бледа, скрепив мир с империей, направились на Восток на покорение племени сарагуров.[785] В течение нескольких лет не было никаких тревог на дунайской границе. Но в 441 году мир был нарушен.
Во время ярмарки в одном из пограничных городов гунны напали на римлян и перебили многих. Из Константинополя было отправлено посольство с требованием объяснения причины нарушения договора. Ответ был дан в том смысле, что то было лишь отмщение за обиду: епископ города Марга тайно похитил в их земле сокровища из могил их царей. Гунны требовали выдачи виновного и грозили войной. Начавшиеся переговоры не привели к соглашению, и гунны сделали набег на правый берег Дуная, производили грабежи и опустошения, захватывали укрепления и взяли крепость Виминакий.[786] Жители Марга хотели уже выдать своего епископа, но тот предупреди л их и сам бежал к гуннам. Он предложил им, в случае прощения его вины, сдать город. Гунны ему доверились, и он вернулся с большим отрядом, который укрыл в засаде, а ночью впустил в город.[787] В связи с этими событиями Аттила потребовал от Феодосия письмом выдачи всех перебежчиков и скорейшей уплаты дани, которая была задержана вследствие враждебных действий гуннов. Он требовал также, чтобы к нему прибыло посольство для выработки условий уплаты дани на будущее время. Ответ, который был дан Аттиле, не удовлетворил его. Он сделал набег в пределы империи, разорял римские земли, захватывал укрепления и овладел Рациарией, главным городом Побережной Дакии. Военные силы империи были в ту пору отвлечены в далекие предприятия для отпора персам на восточной границе и экспедиции против вандалов. Феодосий поспешил закончить ту и другую войну, и широко задуманная и удачно выполненная экспедиция против Гензериха не привела ни к каким результатам. Западная империя была слишком ослаблена, чтобы без помощи Восточной справляться с таким предприимчивым и энергичным врагом, и православная Африка подпала под власть фанатичного арианского государя. Богатая житница Рима была окончательно потеряна, и море оказалось во власти Гензериха.
Как далеко простерлось гуннское нашествие в 442 году, об этом нет точных сведений в наших источниках. По-видимому, вся Фракия была наводнена гуннскими грабительскими отрядами, так как отправленный ко двору гуннских царей посол императора Сенатор не решился ехать сухим путем, хотя его титул давал гарантию личной безопасности, и направился из столицы морем в Одисс (Варну), где имел свое пребывание дукс провинции Скифии.[788] Об условиях, на каких был восстановлен мир с гуннами, не сохранили сведений дошедшие до нас источники.
В связи с теми тяжкими бедствиями, которые пережила империя от нашествия гуннов, стоит указ Феодосия, изданный на имя магистра оффиций Нома 12 сентября 443 года. Под угрозой строгих кар император повелевал пограничным дуксам довести состав пограничных войск до нормального числа и не обижать пограничных солдат и состоящих в союзе племен (foederatae gentes) при выдаче им содержания (annonaria alimenta); далее, подтверждается старое право пограничных солдат владеть и пользоваться предоставленной им землей, не платя никаких повинностей. На эти земли не простирается никакое право давности при захвате ее другими лицами, а равно он не подлежат отчуждению. Магистру оффиций вменяется в обязанность в январе месяце каждого года докладывать императору о точной цифре всех пограничных войск по всем границам империи, а также о состоянии сторожевых флотов, а в то же время сообщать о лицах, заслуживающих наград за ревностную службу или кары за нерадение. В заключение император выражает надежду, что при надлежащем состоянии пограничной охраны, в случае нашествия где-либо врага, раньше придет весть о дарованной Богом победе, чем о битве.[789] Указы о неприкосновенности земель, предоставленных пограничным солдатам, выходили и раньше: в 409 и 423 годах,[790] но, очевидно, злоупотребления продолжались по вине корыстных командиров.
На следующий год после заключения мира Аттила устранил от соправительства своего брата Бледу и стал единым повелителем всех гуннских орд, кочевавших на широком пространстве от Паннонии и до Кавказских гор, а также и множества других народов, покоренных гуннами как в прежнее время, так и особенно в его грозных походах. Своими военными подвигами Аттила поразил воображение современников и остался жить навеки в эпическом образе германских народных саг. Его двор был теперь живым центром международных сношений с далекими народами, он имел при себе верных слуг не только из германцев, но и римлян. По-прежнему он поддерживал дружеские сношения с Аэцием, сын которого, Картелион, жил у него одно время в качестве заложника.[791] Аэций прислал ему из Рима образованного человека, который служил ему секретарем в сношениях с империей, а Аттила подарил Аэцию шута по имени Зеркона, который пользовался особенным расположением покойного Бледы.