На крайнем юго-востоке империи времени имп. Льва принадлежит одно событие, память о котором сохранил Малх. В 473 году в столицу империи явился священник, араб-скенит по племени, или сарацин, как их тогда называли.[1073] Племена этого имени кочевали в пустынях на юго-восточной границе империи и признавали над собою власть — одни — персидского царя, другие — императора. По договору империи с Персией 442 года, обе стороны обязались не дозволять арабам менять наладившиеся в прежнее время отношения зависимости. Один из филархов, живший под властью персов, по имени Аморкес, перешел со своим племенем на Запад, подчинил себе другие арабские племена, избегая нападать на римлян, и, постепенно усилившись, захватил остров Иотабу у входа в Эланитский залив. Этот остров считался состоящим под римской властью.[1074] Изгнав оттуда таможенных сборщиков, взимавших десятину от имени императора, Аморкес отправил послом в Константинополь местного епископа с просьбой предоставить ему верховную власть над всеми арабами, кочевавшими в провинции Аравия, составлявшей юго-восточную окраину империи. Лев милостиво отнесся к послу и пригласил Аморкеса в столицу.
Когда тот поспешил на зов, император принял его с большим почетом, угощал за своим столом, ввел в сенат и посадил на кресле перед протопатрициями. Он дал свое согласие на просьбу Аморкеса и, отпуская его назад, подарил ему свой портрет, усыпанный драгоценными камнями, и предложил также членам синклита сделать ему подарки. Этот необычайный почет, оказанный варвару из далекой окраины, был в свое время предметом живого обсуждения, и Малх в своем рассказе сохранил отголоски осуждений императора за его отношение к варвару: в недоступном отдалении, в переговорах с варварами, император и его столица остаются в ореоле недосягаемой силы и мощи; а этот варвар видел по пути города без охраны, пользовался гостеприимством государя и не будет уже с таким страхом смотреть на представителей власти невысокого ранга, с какими ему придется иметь дело на месте. Император оправдывал свою любезность тем, что Аморкес намерен принять христианство.[1075] Быть может, в этих толках следует видеть отголосок того, что Аморкес не сохранил верности империи.
Иначе отнесся император к другим варварам, на северной границе, к сыновьям Аттилы, кочевавшим на левом берегу нижнего Дуная. В 468 году прибыло от них посольство в столицу с просьбой открыть для них рынки на Дунае. Император отказал удовлетворить эту просьбу, памятуя прежние обиды во время недавнего могущества гуннов. Когда этот ответ был получен в орде, братья, Денгизих и любимый сын Аттилы Ирнах, рассорились между собою. Денгизих стоял за то, чтобы немедленно начать войну, Ирнах был против. Начальник охраны Дуная, Онигискл, узнав о приготовлениях Денгизиха к войне, отправил к нему запрос по этому поводу; но Денгизих не дал ответа и отправил от себя посольство к имп. Льву. Он требовал земли и денег для себя и своей орды и в случае отказа грозил войной.[1076] Очевидно, внутренние раздоры привели Денгизиха к мысли перейти на правый берег Дуная, как сделали то некоторые орды гуннов после распада державы Аттилы.[1077] Переговоры не привели, однако, к мирному соглашению, и Денгизих начал войну (469 г.).
Он был разбит Анагастом и пал в бою.[1078] Его голова была прислана в столицу во время ристаний, ее носили по улицам и водрузили затем на шесте в «Деревянном цирке» (ξιλόκιρκος)[1079]. Война с ордой Денгизиха под главным командованием Аспара имела ожесточенный характер и окончилась почти полным ее истреблением. Гунны дорого продавали свою жизнь, и война стоила много жертв римской армии. Остатки орды Денгизиха успели переправиться через Дунай и спастись в становища своих соплеменников. Ирнах остался за Дунаем со своей ордой, которая позднее выступила на свет истории под именем болгар.
ОСТГОТЫ В ПРАВЛЕНИЕ ЛЬВА
Правление Льва было временем, когда начал свою историческую судьбу Теодорих, будущий основатель остготского царства в Италии. Остготское племя, подчинившееся в главной своей массе гуннам, вместе с ними покинуло черноморские степи и подвинулось к Западу. Состоя под властью гуннов, остготы имели своих царей из рода Амалов.[1080] Около 440 г. умер их царь, и преемство досталось трем братьям: Валамиру, Теодемиру и Видимиру. Все три царя ходили с Аттилой в его поход в Галлию и храбро сражались со своими соплеменниками. Амал Андаг нанес смертельную рану царю вестготов Теодориху. После смерти Аттилы и крушения его державы готы подались еще далее на Запад и с соизволения императора заняли Паннонию. Эта область входила в пределы Западной империи, но в Риме после убийства Аэция была анархия, и разрешение было получено готами от Маркиана, который признал их федератами и определил размер ежегодных даров. Старший брат, Валамир, который, по свидетельству Иордана, пользовался большим расположением Аттилы, сохранял власть над всем племенем, но самостоятельность всех трех царей выразилась в том, что братья поделили землю. От реки Скарниунга (Лейта) и до реки Аква Нигра (вероятно, Рааб) сидел Валамир, близ Платенского озера — Теодемир, а третий брат, Видимир, занимал среднее между ними пространство. К северу от готов за Дунаем жили германские племена: руги, эрулы, скиры и свевы, к востоку — сарматы между Дунаем и Тисой и гепиды, занявшие долину Тисы.
В Паннонии водворилась главная масса остготов; но значительная часть племени со своими вождями перешла в эту пору за Дунай и встала там в давно уже сложившиеся и всем понятные отношения федератов. С ними были и представители рода Амалов. Таков был Триарий. Местом обитания этой части остготского племени была область между Балканским хребтом и горами Родопы. После смерти Триария его сменил в начальстве над готами сын его, Теодорих, по прозванию Косой. Магистр армии Аспар находился в близких отношениях с этими готами и породнился с Теодорихом.
Едва успели остготы распределиться на занятой ими территории в Паннонии, как на них сделали набег сыновья Аттилы, желая отомстить им за измену.[1081] Гунны вторглись в земли Валамира и были отражены им с большим уроном. В тот день, когда Теодомир получил от Валамира известие о победе, у него родился сын от конкубины Ерельевы, будущий Теодорих Великий. Готы держались сначала мирно в отношении империи; но когда Лев прекратил выдачу дани, они сделали вторжение в Иллирик, взяли и разграбили много городов, и в их числе Диррахий. В военных действиях против них участвовал, между прочим, будущий император Рима Анфимий. Война окончилась договором, по которому готы очистили Иллирик и стали получать 300 фунтов золота ежегодных поминок.[1082] В обеспечение верности условиям договора, был выдан заложником Теодорих, сын Теодемира, которому исполнилось тогда семь лет. Десять лет провел Теодорих в столице. Хотя он жил при дворе, как обыкновенно соблюдалось это относительно царских детей еще со времен Августа, но, вероятно, был окружен сверстниками и людьми своего племени, так как не получил образования и не выучился даже писать. Впоследствии, когда ему приходилось подписывать под текстами латинских указов слово legi (читал), он делал это при помощи золотой дощечки с прорезными буквами, по которой водил пером, получая таким образом нужную подпись.[1083]
В то время, когда Теодорих жил в Константинополе, остготы вели войну с соседями и отражали нападения других народов на занятые ими земли. Так, они отразили нашествие Денгизиха, сына Аттилы, когда тот напал на город Бассиану (между Сингидоном и Сирмием),[1084] и пропустили через Паннонию свевов, предпринявших грабительский поход в Далмацию. Готы враждовали со скирами и, подвергшись нападению от них в своей земле, жестоко им отомстили. В этой войне пал старший из трех братьев-царей, Валамир, и его царство перешло к Теодемиру.[1085] Император Лев, вопреки настоянию Аспара, оказал скирам поддержку, но это их не спасло от поражения (466 г.). После войны со скирами готам пришлось отбиваться от целой коалиции соседних германских племен. По словам Иордана, они остались победителями и произвели страшное избиение своих врагов, а затем Теодемир предпринял зимою поход за Дунай в землю свевов, одержал над ними победу и опустошил страну.[1086] Свои обязательства в отношении империи готы держали плохо и, по-видимому, приняли участие в том вторжении, вождем которого был Денгизих. Римские войска, действовавшие против них, состояли под начальством вождей Анагаста, сына Анагискла, павшего в битве с Аттилой в 447 году, Василиска, брата царицы, и Остриса, под общим руководством Аспара.[1087] Римлянам удалось посеять раздор между готами и гуннами и истребить тех и других.[1088]
Когда Теодориху исполнилось 18 лет, император отпустил его к отцу с щедрыми дарами и удостоил его титула своего друга и сына. Из своего десятилетнего пребывания в столице Теодорих вынес честолюбивые замыслы, которые ему удалось осуществить впоследствии. По возвращении к отцу он начал немедленно воинские подвиги. Собрав дружину в 6 тысяч человек, он напал на царя соседних сарматов Бабая, который захватил Сингидон (Белград), принадлежавший дотоле империи. Но отвоевав город, Теодорих оставил его за собой и не возвратил империи.