Иешуа-Стилит прибавляет сведение, что всем оставшимся в живых защитникам Илла отрубили руки.[1195] Гроб Верины Зенон, по просьбе жены, приказал доставить в Константинополь, и мятежная супруга Льва была погребена в церкви св. Апостолов рядом с ним.[1196] Так счастливо для Зенона закончилось это замешательство.
Подавление восстания Илла имело свои последствия для части Армении находившейся под властью империи. Эта страна делилась на пять областей которые состояли под управлением знатных местных фамилий с правом наследования. Зенон наказал сатрапов за измену тем, что лишил их этого права, сохранив его только за одним из пяти, как менее виновным. Его область называлась Балабитена. В остальных четырех с этих пор власть предоставлялась лицам из местной знати по усмотрению императора, без права наследования.[1197]
Когда дело Илла было уже проиграно и Иоанн осаждал его в крепости Папирия, Зенон задумал отомстить Одоакру, которого Илл просил о помощи через Маркиана. Он снесся с главной массой ругов, живших на Дунае к северу от Норика, и побудил их сделать вторжение в эту страну. Но Одоакр отразил нашествие, сам перешел в наступление и нанес ругам страшное поражение в их земле за Дунаем. Взятых в плен царя Феву и его жену он увез в Италию и там казнил. Битва произошла 18 декабря 487 года.[1198] Признавая Зенона своим верховным повелителем, Одоакр прислал ему часть добычи которую получил от этого похода.[1199] Хотя Одоакр справился с ругами, но северная пограничная область его царства оказалась в таком положении, что он не считал возможным удерживать ее за собой и перевел остатки населения в Италию. Тогда же были перенесены в Неаполь останки св. Северина предсказавшего некогда Одоакру высокое положение, которое его ожидало в Италии.
В тот самый год, когда головы Илла и Леонтия были выставлены в Константинополе в доказательство окончания замешательств на Востоке, Зенону удалось освободиться от другого, гораздо более опасного союзника, Теодориха остготского. В год своего консульства Теодорих воспользовался своим пребыванием в столице, чтобы свести личные счеты с Рекитахом, сыном Теодориха Косого. Унаследовав власть над готами, признававшими своим царем его отца, Рекитах освободился от своих дядей путем убийства. Так как Теодорихи состояли в родстве, то Рекитах подверг себя опасности кровавой мести. В 484 году Рекитах был в Константинополе и пользовался вниманием двора, соответственно своему положению. Однажды, когда он направлялся во дворец на обед, Теодорих встретил его в части города, называвшейся Бонифацианы, и всадил ему в бок свой меч. Это убийство прошло Теодориху безнаказанно, а современники приписали вину его императору, который будто бы хотел освободиться от Рекитаха. Но византийскому двору, напротив, было удобно иметь соперников среди лиц власти в варварской и грубой массе готов, а потому и самое обвинение императора вызвано недоброжелательством к нему современников.[1200] Для Теодориха было важно устранить Рекитаха, чтобы тем самым объединить живших в империи готов вокруг своего царского имени. Предательским убийством Теодорих не брезговал, как доказал это впоследствии в Равенне. Хотя в год консульства он был удостоин особой чести и вблизи дворца поставлена была его конная статуя, но он продолжал сохранять свое враждебное настроение и честолюбивые замыслы. В 486 году, выступив из своей резиденции, крепости Новы, он предпринял грабительский поход по фракийским областям. Чего, собственно, хотел Теодорих и что было причиной нарушения мира с империей, это остается неясным ввиду краткости сообщений наших источников. Такой же поход повторил Теодорих и на следующий год, но в еще более враждебном тоне. Он подошел к столице, занял город Регион, расположенный в 12 римских милях от Константинополя (ныне Кучук-Чекмедже), повредил городской водопровод, вступил в предместье Сики.[1201] Теодорих имел, по-видимому, намерение захватить столицу. Зенон не нашел другого средства воздействовать на него, как отправить к нему его сестру, жившую во дворе в качестве заложницы, с щедрыми подарками.[1202] То была Амалафреда, ставшая впоследствии женой вандальского царя Тразамунда. Теодорих отвел свои дружины от столицы и вернулся в Новы.
В ту пору, когда Теодорих принимал такое угрожающее положение относительно Константинополя, шла война, вызванная Зеноном между ругами и Одоакром, Сын Февы, Фридрих, возобновил враждебные действия против Одоакра, но был разбит братом Одоакра, Онульфом, и бежал к Теодориху в Новы. Так завязались сношения, которые открыли Теодориху другой горизонт. Он был, конечно, осведомлен о том, как устроились вандалы в Африке, германцы Одоакра в Италии, вестготы в Галлии и Испании, отняв треть земли у местных жителей и превратившись в богатых землевладельцев, заставлявших работать на себя зависимое население. Область, в которой пребывали его готы, после стольких опустошений в течение двух столетий, не представляла особенно благоприятных условий. Труд земледельца на опустошенной земле не мог прельщать воинственных и диких готов, искавших бранной славы и легкой наживы при помощи меча. Мысли Теодориха обратились на Италию. Он вступил в сношения по этому вопросу с двором. Переговоры велись через посредников. Зенон дал свое согласие на выход Теодориха в Италию против Одоакра и обещал в случае удачи предоставить ему то положение, какое занимал Одоакр, т. е. верховную власть в стране, которая считалась состоящей под властью императора.[1203]
Осенью 488 года Теодорих выступил в поход на Запад. То не было передвижение всего готского племени, а лишь тех готов, которые добровольно принимали это предложение царя, — qui ei praebuerunt consensum, как выражается Иордан. С Теодорихом не были связаны не только все вообще готы, жившие на Балканском полуострове, но и далеко не все остготы, распределившиеся в разных местах и обособившиеся в предшествующее время разделения между двумя Теодорихами. Теодорих выступал не только как царь своего племени, но и как магистр армии византийского двора. К нем присоединились руги со своим царем Фридрихом и другие люди, как варвары, так и туземцы, искатели приключений, военной славы и наживы.[1204] Путь этого воинства, имевшего характер племени, так как люди шли с семьями лежал по старой римской дороге из Нов на крепости Эск, Виминакий, Сингидон, затем Сирмий и по долине Савы на крепости Сискию и Эмону в Аквилею. Гепиды, которые захватили Сирмий после выхода готов из Паннонии, заняли крепкую позицию близ этого города на реке Ульке и не пропускали готов. Союзниками гепидов явились болгары. Только после блестящих подвигов храбрости самого Теодориха, позиция была взята, и победителям досталась большая добыча и запасы провианта.[1205]
В области Сирмия готы провели зиму и весной, не встречая более сопротивления, прошли в Италию. Одоакр приготовился встретить Теодориха в укрепленной позиции при впадении Фригида (Виппах) в Сонтис (Изонцо) 28 августа 489 года произошла битва, в которой победа досталась готам. Через месяц другая битва, под стенами Вероны, окончилась также неудачи для Одоакра. Одоакр укрылся в Равенну, а Теодорих без боя вступил в Медиолан. Города верхней Италии, а потом средней и южной, прислали к нему посольства и признали своим повелителем. Туфа, занимавший пост магистра армии при Одоакре, перешел на его сторону и дал клятву верности. Но вскоре он изменил и опять перешел к Одоакру. В 490 году 11 августа произошла битва на берегах Адды, стоившая страшных потерь Теодориху, но он остался победителем. Римский сенат вступил с ним в сношения, и глава сената, Фауст, отправился послом в Константинополь, чтобы урегулировать новое положение дел. Осада неприступной Равенны, где сидел Одоакр, затянула войну до начала 493 года. 25 февраля, при посредстве равеннского епископа Иоанна, заключен был мир, по которому Одоакр и Теодорих должны были совместно править Италией. Через десять дней после клятвенного договора Теодорих покончил с Одоакром предательским убийством[1206] и стал единоличным правителем страны. Жену Одоакра он заморил голодом в темнице, сына сослал в Галлию, а потом казнил; много германцев, сохранявших верность Одоакру, было перебито в разных городах Италии.
Выход Теодориха из пределов Балканского полуострова значительно облегчил положение дел в Восточной империи. С Теодорихом вышла только часть остготов. Остались где-то на Янтре и малые готы Ульфилы, переселившиеся еще в половине IV века, остались во многих местах обжившиеся группы этого племени, не чувствовавшего никогда такого тесного племенного единства и значения рода Амалов, как то выставляет в своих писаниях Иордан. Положение свободных «федератов» успело стать привлекательным для многих групп этого племени, и военная сила империи еще долго опиралась главным образом на готов с их воинственным духом и страстью к бранным подвигам. Они верно хранили свое арианское исповедание, и православный двор и правительство допускали в отношении к ним исключения и льготы из общего нетерпимого тона законодательства о религии в те времена. Допускал это позднее и Юстиниан.
ЦЕРКОВНЫЕ ДЕЛА
За время правления Зенона богословская мысль на Востоке была упорно сосредоточена на том вопросе, который был так определенно и до известной степени просто разрешен на Халкидонском соборе.
Непререкаемый в ту пору авторитет римского патриарха, преемника апостола Петра, того камня, на котором Иисус Христос обещал основать Свою Церковь так, что она не подвижется вовек, — сделал свое дело, и после настойчивой защиты Феодосием деяний Диоскора государственная власть в лице Маркиана и Пульхерии поддержала папу Льва. Его послание легло в основу вероопределения, касавшегося тайны слияния Бога с человеком. Восток не мирился с этим простым и смиренным решением великой тайны и самая формулировка, принятая отцами Халкидонского собора, допускала возможность разных толкований, которые имели за себя богословский авторитет, одно — Кирилла Александрийского, другое — Феодорита Кирского, третье — папы Льва. Запрет Маркиана продолжать публичные прения на эту тему не действовал, и борьба против уз, наложенных Халкидонским собором, получила страстный и нетерпимый характер и начала связываться с вопросом национальным. В Египте и на армянском Востоке господствующим вероучением было монофизитство, в Сирии оно было весьма распространено, но не имело еще преобладания. Население Александрии томилось без своего пастыря, Тимофея Элура. И хотя среди клира было много и таких лиц, которые, в уважение к авторитету папы, перенесли дело на его суд, но весь народ стоял за Тимофея Элура, как засвидетельствовал это в своем окружном послании император Лев. В краткое правление Василиска вожделенный архипастырь Александрийской церкви воротился на свою кафедру. Зенон после своего возвращения на царство не решился применить силу в отношении Тимофея Элура, который был уже глубоким старцем, и дал ему окончить жизнь на кафедре.