Регламентируя общие для всей империи условия экстренной доставки хлеба в случаях чрезвычайной необходимости, император освобождает от действия этого закона Фракию. Указав на то, что в этой области налоги не взимаются полностью ввиду уменьшения земледельческого населения вследствие нашествий варваров и местного хлеба далеко не достаточно для прокормления жителей и многочисленных размещенных в этой области полков, законодатель сохраняет здесь прежний порядок, а именно: хлеб для солдат доставляют купцы за наличные деньги, которые уплачивает правительство в полновесной и полноценной монете, покупая также за деньги хлеб у местного населения, где оказывается его излишек.
С выходом значительной массы готов в Италию с Теодорихом в 488 году положение местного романизованного населения должно было стать легче; но вместе с тем стала слабее охрана Дуная. Сведения о нашествиях с севера исчерпываются краткими заметками летописцев. Так, под 493 годом сохранилось известие о том, что командир Юлиан пал в ночном бою, сражаясь с варварами во Фракии.[1319] Под 499 годом записано нашествие болгар. Борьба с ними шла во Фракии, но вел ее магистр армии Иллирика, Арист, который выступил с 15 тысячами воинов и обозом в 520 телег. Битва была дана на реке Цутре (Tzutra) и окончилась страшным поражением римского оружия. Четыре тысячи человек погибли в бою или утонули во время бегства, пало много офицеров, и «слава армии Иллирика погибла навеки», как замечает летописец.[1320] О вторжении болгар записано также под 504 годом.[1321] С уверенностью можно сказать, что бедствия придунайских областей не исчерпывались этими записанными в хрониках случаями. Нашествий было гораздо больше, и они имели характер стихийного бедствия для местного населения, на которое обрушивались убийства, грабежи и пленение. Хотя были как на Дунае, так и внутри страны крепости с гарнизонами и по-прежнему назначались магистры армии во Фракии и Иллирике, хотя войска, вызываемые из Фракии, успешно сражались с исаврами, персами и арабами, но, очевидно, прибалканские области в значительной степени запустели, и центральное правительство вынуждено было признать себя беспомощным в охране северных границ. Это признание определенно сказалось в сооружении «Долгой» стены. Она шла от Мраморного моря до Черного в 50 верстах от столицы и имела протяжение 420 стадий, т. е. около 70 верст. Конечными пунктами были Силимврия и Деркос.[1322]
В конце правления Анастасия появился новый враг на северо-западной границе империи. То были славяне, к которым в ту пору применяли старое имя «геты». Этот этнический термин в давнюю пору обозначал племена, жившие к северу от фракийцев. Фальшивая quasi-ученость Кассиодора связала судьбу гетов с историей готов, и Иордан перенес в свой труд эти искажения. Теперь имя геты применилось к новому, дотоле неведомому народу который в огромной массе надвинулся к Дунаю в направлении Иллирика. В 517 году совершилось первое вторжение этого нового врага империи. Славяне прошли по той самой дороге, по какой ходил на разорение империи Аттила, и направились к югу. Они опустошили обе Македонии, Фессалию, дошли до Фермопил на юге, а на западе прошли в Старый Эпир. В этих полчищах было много конных воинов. Огромное множество людей попало в плен, и император послал тысячу фунтов золота префекту претория Иллирии Иоанну на выкуп пленных. Славяне проявляли страшную жестокость, и если не получали выкупа, то убивали пленных под стенами городов, или жгли их, запирая в жилищах. Летописец, давая краткий отчет об этом событии, вспоминает об огненных стрелах с севера, о которых вещал когда-то пророк Иеремия.[1323] Так началось знакомство империи со славянами.
Вскоре затем славяне заняли низменные местности левого берега Дуная от самых его устьев. Разбитые на множество племен, не знавшие над собой единой сильной власти и не имея своей знати, как было у германцев, славяне представляли массу, с которой империя не умела справляться и долго терпела лишь нашествия.
В жизни придунайских областей совершилось при Анастасии еще одно событие, а именно переход на правый берег Дуная части племени эрулов. Это многоскитальное племя, о котором мы слышим и на Рейне, и в Приазовье, где воевал с ними Эрменрих до появления гуннов, подалось к западу вместе с гуннами и остготами. С Аттилой побывали эрулы на Каталаунских полях, участвовали потом в разрушении гуннской державы в битве на реке Недао и оказались в обладании земель на левом берегу среднего Дуная между реками Мархом и Эйпелем. Воинственные и предприимчивые, они составили главную силу Одоакра, который иногда называется rex Herulorum, предпринимали походы в Паннонию и Норик и в 480 году взяли и разрушили город Ював (Juvavum — Зальцбург). Они имели, по-видимому, желание податься дальше на юго-запад, но были оттеснены ругами. По сообщению Прокопия, который знал их на поле брани в Африке, Италии и Персии, то был самый дикий из германских народов, отличавшийся необузданной храбростью. Царь их Радульф завязал сношения с Теодорихом и был удостоен титула «сына по оружию».[1324] Когда в придунайские страны надвинулись с севера лангобарды, они потеснили эрулов. Тяготясь миром и жаждая военных подвигов, эрулы без всякого повода начали войну с лангобардами, и, несмотря на свою дикую отвагу, потерпели страшное поражение, пал и царь их Радульф (508 г.). Будучи сильно ослаблены этой битвой, эрулы вспомнили о своей скандинавской родине, и часть племени выселилась туда. Пройдя через славянские народы в бассейне Одера и Эльбы, они дошли до местностей нынешней Гольштинии и перебрались затем морем в Скандинавию.[1325] Событие относится ко времени несколько раньше 512 года.
Эрулы, остававшиеся в придунайских областях, подались в земли, занятые ругами, но не смогли там удержаться. Вступив в сношения с гепидами, они перешли на низовья Тисы. Но гепиды были тогда в союзе с лангобардами.[1326] Это обстоятельство, а также и дикость эрулов не дали им возможности ужиться в тех местах. Их грабежи и насилия довели дело до того, что между ними и гепидами началась война. Спасаясь от окончательной гибели, эрулы перешли через Дунай на территорию империи в провинцию Дакию и отправили посольство к императору с просьбой дать им земли для поселения. Анастасий предоставил им захваченные ими земли.[1327] Вскоре, однако, они стали причинять такие бедствия местному населению, что против них пришлось направить войска. Эрулы были разбиты, смирились и отправили к императору посольство с просьбой о пощаде. Император оставил их на месте, но не зачислил в число «союзников».[1328] Хотя другие германские народы, близкие к империи, были христиане, но эрулы оставались и в ту пору язычниками. Впоследствии, во время Юстиниана, эрулы много потрудились во славу римского оружия на полях битв в Италии, Африке и на персидской границе.
ЦЕРКОВНЫЕ ДЕЛА
Жизнь Церкви в правление Анастасия была исполнена больших тревог. Раскол с римским престолом, вызванный Энотиконом Зенона, продолжался все время правления Анастасия. Геласий, преемник папы Феликса (с 492 г.), стоял на предъявленном его предшественником требовании исключить имя Акакия из церковных диптихов. Послы Теодориха к Анастасию, сенатор Фауст и Ириней, отправленные к нему после устранения Одоакра, имели поручение от папы оказать в этом смысле воздействие в Константинополе; но их старания оказались тщетными. После возвращения послов в Италию папа обратился сам с посланием к Анастасию, в котором выражал в весьма условной форме свои чувства верноподданности, заявлял о верховности духовной власти над светской и старался убедить императора подчиниться решению римского престола относительно Акакия.[1329] Послание это не имело успеха. В то же время папа обращался к епископам Иллирика, стараясь вызвать в их среде протест против константинопольского патриаршего престола.[1330] Преемником Геласия был Анастасий (496 г.), который немедленно оповестил императора о своем вступлении во власть обычным посланием. В это время Теодорих отправил к имп. Анастасию посольство, которое исправлял сенатор Фест. Его воздействию приписывается установление торжественного празднования в Константинополе дня памяти апостолов Петра и Павла.[1331]
Анастасий воспользовался пребыванием Феста, чтобы убедить его подействовать на папу в примирительном смысле, и Фест принял на себя это поручение. Но когда он вернулся в Рим, папы Анастасия уже не было в живых. Еще при жизни этого папы его примирительное в отношении Востока настроение вызвало в Риме раздор, и противная партия наметила ему преемника в лице Симмаха. Главой этой партии был сенатор Фауст, исправлявший первое посольство Теодориха к Анастасию. Дружественная Востоку партия имела своим главой Феста. Когда настали выборы нового папы, враждовавшие партии разделились, и каждая выбрала своего кандидата. То были Симмах и Лаврентий. Между приверженцами того и другого папы происходили схватки и кровавые столкновения на улицах Рима. Обе стороны обратились к Теодориху в Равенну, который решил дело в пользу Симмаха, и Лаврентий принял от Симмаха назначение в епископы города Нуцерии. Борьба партий продолжалась, и одно время Фауст и Фест были в открытой войне между собою. В отношении Востока Симмах придерживался прежней строгой точки зрения, и церковный раскол продолжался до самой смерти Симмаха в 514 году. Теодорих, арианин по исповеданию и стоявший поэтому лично вне этого спора, оказывал поддержку течению, враждебному Востоку, так как это было в его политических интересах.