[372] Появление этих варваров приободрило настроение готов в области реки По.
Получив известие о нашествии, Нарзес выслал на север войска под начальством вождей Иоанна, Артабана и Валериана, присоединив к ним эрулов под начальством нового царя Фалькарида, заменившего умершего Филемута. Нападение Фалькарида на Парму, где сидели франки, окончилось крупной неудачей, и войска стянулись к Фавенции на Эмилиевой дороге. Нарзес, между тем, подчинял императору города средней Италии. Сопротивление было оказано в Луке, но после трехмесячной осады город был взят, и к наступлению зимы Нарзес прошел в Равенну. Туда явился к нему защитник Кум Алигерн, привез ключи этой крепости и принял присягу на имя императора, предпочитая зависимость от императора помощи франков. В начале весны аламанны двинулись на юг. Близ Равенны Нарзес причинил им большие потери; но этот успех не задержал нашествия. Варвары направились на юг, грабили и разоряли все на своем пути, совершали всевозможные неистовства и прошли до Самния. Там вожди разделились. Бутилин прошел в Кампанию и оттуда на юг до Сицилийского пролива; Левтарид разграбил Апулию и Калабрию и дошел до Гидрунта. С огромной добычей и множеством пленных Левтарид направился назад. Близ Пизавра Артабан и гунны сделали на него нападение из засады. Происшедшим замешательством воспользовались пленные и бежали из лагеря аламаннов. Левтарид направился дальше на север. Когда он вступил в область, занятую франками, в его войсках начались повальные болезни, свирепствовавшие с такой силой, что никто из всего множества не вернулся на родину.[373]
Бутилин со своей ордой вернулся в Кампанию, где были сосредоточены войска Нарзеса. Летняя жара вызвала эпидемические заболевания среди варваров, особенно когда стал ощущаться недостаток в хлебе. В полчищах Бутилина большинство составляли франки, были также аламанны и готы. Бутилин занял позицию близ города Капуи на реке Казилин, укрепил ее и, захватив мост, выстроил для его охраны сторожевую башню. Численность его полчища доходила до 30 тысяч. Нарзес с армией в 11 тысяч человек выступил против Бутилина и расположил свой лагерь неподалеку от стоянки франков. Фуражиры неприятеля грабили окрестные местности. Один из вождей, армянин Харанг, отбил обоз и поджег воз с сеном. Огонь охватил сторожевую башню, закрывавшую мост. Варвары стали строиться на битву. То же сделал Нарзес, и его искусство и храбрость войска одержали верх над грубым задором гораздо более многочисленных варваров. По рассказам современников, разгром был так жесток, что только пять человек из всего множества варваров Бутилина успели бежать и дали знать соплеменникам о его гибели. В этой битве участвовал в рядах имперских войск и выказал чудеса храбрости Алигерн.[374] Готы, перешедшие на юг вместе с Бутилином, заняли город Компсу, отбивались в течение всей зимы 554 года и лишь весною, после смерти вождя Рагнариса, вступили в переговоры с Нарзесом и, получив от него ручательство личной безопасности, сдали город и были отосланы в Константинополь.
Нарзес опасался, что нашествие Бутилина и Левтарида было только предварением более решительного наступления франков. Ввиду этого он принимал всякие меры к поддержанию военного духа своих солдат, и печальный опыт прошлого служил ему предупреждением. Но царь франков Теодебальд скончался в молодых годах,[375] и у франков началась междоусобная война претендентов на наследие, Хильдеберта и Лотаря. Франки удерживали за собой земли в северной Италии. Предпринятое ими нападение на римские области дало повод Нарзесу начать против них военные действия, которые закончились вытеснением их из занятой ими территории. Событие это занесено в хронику Мария, епископа Авентики, под 556 годом. На север от реки По держались еще в некоторых местах свободные готы. С ними соединился франкский вождь Аминг, сосредоточивший свои силы на реке Атезисе (Эч). Нарзес вел с ним переговоры при посредстве сенаторов Памфрония и Бона, желая уладить дело миром. Но Аминг отверг всякие условия[376] и дело кончилось полной победой Нарзеса. Аминг пал в битве, а гот Видин был взят в плен и отослан в Константинополь. В связи с этими событиями стоит сдача готами городов Бриксии и Вероны. Весть об этом успехе Нарзеса пришла в Константинополь в ноябре 552 года.[377] Но военные тревоги не закончились для Нарзеса. Два года спустя ему пришлось вести войну на крайнем севере Италии со своим прежним верным союзником, царем эрулов Синдвальдом. Эта часть многоскитального племени эрулов сидела еще со времен Одоакра в местностях к северу от Вероны к перевалу в Альпах. Синдвальд, верно служивший доселе Нарзесу, отложился и хотел составить себе самостоятельное положение. Он был разбит, попал в плен и кончил жизнь на виселице.[378]
Так дело восстановления власти императора в Италии было закончено. Но богатая некогда и цветущая страна вышла из тяжкой и столь продолжительной войны разоренной и страшно ослабленной. Множество городов лежало в развалинах, особенно по побережью Адриатического моря, во многих областях население сильно поредело как от ужасов войны, так и нашествий варваров, своеволия солдат, а также постигавших отдельные местности неурожаев, моровых поветрий, голодных годов. Юстиниан, считая уже в 554 году дело возвращения Италии под императорский скипетр оконченным, издал общий указ, получивший название Pragmatica sanctio.[379] Сохраняя в силе все распоряжения касательно имущественных прав на землю, какие были сделаны законным правительством, т. е. во время правления Аталариха, Амаласунты и Феодагата, а равно и все свои распоряжения прежнего времени, император кассировал распоряжения Тотилы, и лица, пострадавшие от них, имели право, как они сами, так и их наследники, восстановить по суду прежние условия владения. Колоны, покинувшие участки, на которых они сидели, или захваченные другими собственниками, подлежали возврату на прежние свои тягла (п. 16). В случаях, если рабы или рабыни успели вступить в брак со свободными людьми, потомство их получало права матери, а рабы и рабыни должны были вернуться в прежнее состояние (п. 15). Монахиням, вышедшим замуж по принуждению за время войны, было предоставлено право вернуться в свои монастыри. Город Рим сохранил свои старые учреждения и органы управления, а также права и привилегии, и в числе последних право на даровой хлеб для беднейшего населения.[380] Римская церковь, лишенная в течение долгого времени своего главы, томившегося в Константинополе, получила в 555 году достойного представителя папского трона в лице Пелагия, пережившего с населением города все ужасы первой осады Тотилы.
Нарзес оставался в Риме, сохраняя свои чрезвычайные полномочия, и соединял в своих руках высшие функции военной и гражданской власти. Оставаясь в своем звании препозита царских покоев, он носил титул патриция. Сохранившиеся в Риме надписи свидетельствуют о его заботах по восстановлению общественных сооружений, пострадавших во время тяжкой двадцатилетней войны.[381] Восстановление власти императора в Италии, встреченное вначале с такими светлыми надеждами, принесло одни лишь тяжкие беды и несчастия. Сенаторское сословие было в значительном большинстве истреблено, старые огромные состояния разорены, и навеки погребено значение сената в роли верховного правительственного учреждения в стране. Римская церковь, являвшаяся самым крупным земельным собственником в Италии, выросла в политическом значении за счет ослабевшего сената. Фактором огромного значения в общественных отношениях того времени стало монашество. Монастыри возникали во множестве в самом Риме и по всей стране, и это бегство от мира являлось одним из элементов, возвышавших значение римского первосвященника. Глава церкви, он был в глазах населения верховным заступником и печальником о его нуждах. Власть императора осталась чужой внешней силой в обезлюдевшей и ослабленной стране.
ДЕЛА НА ВОСТОКЕ. ВОЙНА С ПЕРСАМИ В ЛАЗИКЕ. МИРНЫЙ ДОГОВОР С ПЕРСИЕЙ
Поход Хосрова в Лазику, предпринятый в 514 году, нанес империи тяжкий ущерб. Лазика и связанные с нею в одно политическое целое области кавказского побережья были отторгнуты от империи и оказались в кругозоре персидской политики. Юстиниан не считал дело потерянным и вскоре нашел способ восстановить свое влияние на жизнь прикавказских стран. — Абазги, занимавшие территорию к северу от лазов, оставались язычниками и, по сообщению Прокопия, их религия состояла в почитании деревьев. Разделенные на два царства, одно, обнимавшее приморскую область, и другое — горные местности к востоку вглубь страны до пределов сванов, абазги признавали над собою верховную власть царя лазов, и смена их царей на троне требовала, по старым давно сложившимся отношениям, утверждения от царя лазов. Торг людьми, издавна обычный на Кавказе, имел у абазгов особую форму: отсюда поступали на рабские рынки высоко ценившиеся евнухи, на которых был спрос при дворах и в столицах. Правители абазгов отбирали красивых мальчиков у родителей, скопили их и сбывали за большие деньги. Среди евнухов двора Юстиниана был некто Евфратп, родом из Абазгии. Юстиниан, находивший время думать обо всем, вмешался в это дело и отправил к абазгским властителям Евфрату со строгим приказом прекратить этот гнусный промысел. Вместе с Евфратой отправлены были священники на проповедь христианства. Их деятельность имела успех, и христианство распространилось у абазгов. Царей своих они изгнали и стали жить свободно под верховной властью императора.