мперским войскам удалось отбить часть их добычи и отнять потерянное в битве знамя Констанциана.[458]
Так грабительские шайки славян бродили по римским областям до берегов Пропонтиды, и те крепости, которые в таком большом числе перечисляет Прокопий, являлись местом убежища для населения, но не составляли угрозы для варварских нашествий. За время после 550 года в наших источниках нет свидетельств о славянских вторжениях, но они не прекратились, и славяне являлись участниками тех вторжений, которые записаны в нашем предании как дело гуннов.
Широкий простор степей Черноморья от низовьев Дуная до предгорий Кавказа и дальше до Каспийского моря и течения Волги и за Волгу был заселен кочевыми ордами гуннов. Три этнических имени обнимали это море улусов: сабиры — в местностях прикаспийских, утургуры — в Приазовье и до течения Дона, кутургуры — от течения Дона до низовьев Дуная и дальше в равнинах нынешней Валахии, где гунны жили вперемежку со славянами. Из этих трех больших подразделений племен тюркского корня ближе стояли между собой утургуры и кутургуры.[459] Общее имя кутургуров покрывало собою и ту орду, которая носила имя болгар, занесенное в византийские летописи впервые при Зеноне, в пору соперничества за милости двора обоих Теодорихов остготских.[460] Кутургуры, как более близкие к империи, представляли большую опасность, и с ними существовали более тесные и давние отношения как союза, так и войны. Они чаще имели случай получать дары от империи и в большем количестве, чем их соплеменники утургуры. Но и эти последние находились в постоянных сношениях с империей и также получали дары от императора. Восстановление зависимости Боспора от империи, состоявшееся незадолго до 522 года при Юстине, содействовало оживлению сношений, и через Боспор шел живой торговый обмен с империей. Важную статью экспорта из земель утургуров составляли меха, и особенно ценились шкурки животных, которых Иордан зовет мышами.[461] Быть может, то был соболь, прибывавший к утургурам из далеких мест, заселенных их соплеменниками.
Плохая охрана границ, при малой населенности пограничных местностей, давала возможность гуннам переправляться через Дунай и совершать набеги в пределы империи. О нашествии во второй год правления Юстиниана было упомянуто выше.[462] В хронике Марцеллина под 530 годом записано, что Мунд, состоя магистром армии Иллирика, узнав о нашествии болгар во Фракию, пришел туда на помощь со своими войсками и разгромил насильников, положив на поле битвы 500 человек.[463] Дополнение к этому сведению дают Малала и Феофан. — Захватив в плен много болгар вместе с ханом, Мунд отослал их в столицу. Император показывал пленных народу на ипподроме, а затем направил их на службу в Армению и Лазику.[464] Энергичные действия Мунда и Хильбудия обуздали гуннов, но под 535 годом в хронике Марцеллина есть заметка о том, что находившийся тогда в столице Ситта был послан в Мезию, чтобы отразить болгар, и разбил их на реке Ятре (Янтра).[465]
Более грозное нашествие гуннов, кратко описанное Прокопием, относится к 540 году.[466] Перейдя в огромной массе через Дунай, гунны разлились широкой волной от Адриатического моря и до самого Константинополя. В Иллирике они взяли 32 укрепления, разрушили город Кассандрию (в древности Потидея) в Македонии и с огромным пленом вернулись назад. (Прокопий говорит о 120 тысячах человек). Один отряд прошел в Херсонес Фракийский, прорвал охрану и, воспользовавшись судами, переехал на азиатский материк из Сеста в Абидос. Другая орда прошла через Фессалию до Фермопил и, найдя старую тропу Эфиальта, прошла в Грецию, пронося повсюду грабеж и разорение.[467]
Когда гепиды в своем раздоре с лангобардами вызвали во время перемирия кутургуров к себе на помощь и хан Хиниал явился слишком рано с 12 тысячами войска, гепиды, чтобы избавиться от неудобного соседства с гуннами, переправили их через Дунай на грабеж имперских областей. Не располагая достаточными силами для борьбы с нашествием, Юстиниан обратился с письмом к хану утургуров Сандильху, и, ссылаясь на давние отношения и милости, которыми пользовались от него утургуры, сообщил ему, что кутургуры получают ежегодно большие деньги и тем не менее постоянно грабят римские области. Утургуры позавидовали соплеменникам и, собравшись большим войском, перешли Дон и напали на становища кутургуров. Хотя те и поспешили собраться на защиту своих улусов, но утургуры были сильнее и после кровопролитной битвы угнали табуны своих соплеменников, взяли в плен их жен и детей.[468] Получив известие об успехе своего плана, Юстиниан поручил Аратию передать Хиниалу о нашествии на его землю и вступить с ним в соглашение. Кончилось тем, что Хиниал и его воины, получив щедрые денежные подарки от императора, заключили договор, по которому обязались уйти, не причиняя обид населению, и держать эту клятву на будущее время, если им можно будет остаться на родине. В противном случае император обязывался предоставить им земли во Фракии.
В числе пострадавших от нашествия оказался Синнион, сделавший с Велизарием африканскую кампанию. С разрешения императора он перешел с двумя тысячами соплеменников на правый берег Дуная и получил земли для поселения.[469] Весть об этой милости императора, оказанной тем самым кутургурам, на которых он сам натравлял Сандильха, была принята в обиду последним. Прокопий сохранил текст той жалобы, которую по этому поводу предъявил Сандильх. Щедрыми дарами Юстиниан смягчил гнев хана, и добрые отношения продолжались и в дальнейшее время.[470]
В 551 году, когда Нарзес собирался в свой поход в Италию, он вынужден был сделать остановку в Филиппополе, потому что по его пути рассеялись вторгшиеся гунны. Они грабили страну, не встречая отпора, а Нарзес, сберегая свои силы, выжидал в Филиппополе, пока грабительские шайки не очистили ему пути.[471]
Самое страшное или, может быть, наиболее полно описанное нашествие гуннов относится к 559 году. Зима была суровая, Дунай замерз, и гунны-кутургуры в значительной массе перешли в римские земли. В нашествии участвовали и славяне. Предлогом к вторжению гуннов послужило то, что их соплеменники с царем Сандильхом получали щедрые денежные дары, тогда как они были обойдены вниманием императора. Запустевшие от постоянных вторжений ближайшие к Дунаю местности Мезии и Скифии представляли полную возможность передвижения на юг, и гунны, пройдя через Мезию и Скифию, перешли через Балканы и вступили во Фракию. Часть их пошла на запад, в Македонию и Фессалию, а другие с ханом Заберганом во главе направились к Херсонесу Фракийскому. Этот полуостров был в самом узком месте отделен стеной от материка в целях охраны расположенных там портовых городов и доков. Вступив в более населенные местности на юг от Балкан, гунны производили страшные грабежи, брали людей в плен, разоряли монастыри, оскорбляли женщин, производили всякие неистовства и, не встречая противодействия, свободно хозяйничали в стране. Оставив часть своей конной силы под стеной Херсонеса, Заберган с семью тысячами всадников направился к столице. Долгая стена была в полном запустении и не представляла преграды нашествию. Гунны разбили свой лагерь близ города Мелентиады, в 150 стадиях (ок. 30 верст) от столицы на реке Афире. Население ближайших к столице мест бежало в город, стараясь увезти свое добро. Император распорядился, чтобы из ближайших церквей и монастырей свозили в город все более ценное имущество, и в столицу потянулись обозы; из прибрежных мест везли добро на лодках. На охрану городской стены были посланы дворцовые войска и ополчение столичных димов. В эту пору военный дух этих полков пал, и они наполнялись в большинстве людьми, покупавшими себе место службы ради тех блестящих придворных церемоний, в которых они принимали участие. Когда схоларии и димоты были разбиты, Юстиниан обратился к состарившемуся в бездействии Велизарию. Собрав остатки своей дружины, Велизарий присоединил к этому слабому отряду бежавших из окрестных мест селян, снабдив их оружием из арсеналов. С этим войском Велизарий вышел из города и стал лагерем в селении Хеттах. Окружив свой лагерь рвом и валом, он выслал разведчиков и, чтобы вызвать представление о большом числе войска, приказал зажечь на ночь огни в разных местах на широком пространстве. Двухтысячный конный отряд гуннов сделал нападение на лагерь Велизария; но, благодаря его искусству и умелому расположению засад, гунны были приведены в смятение, окружены и сбиты в кучу. Оставив на месте 400 убитых, они бежали в лагерь Забергана. Страх, который нагнала на них эта неудача, заразил других, и Заберган покинул свою стоянку и вышел за Долгую стену. Там с ним соединился отряд, ходивший в Фессалию. Стоявшая в Фермопилах охрана не пропустила его дальше на юг.
Одновременно с тем, как Заберган грозил Константинополю, оставленный им отряд под стеной Херсонеса употреблял все усилия, чтобы овладеть укреплением и проникнуть на самый полуостров. Но войска храбро отбивались и не сдавали своей позиции. Тогда гунны, вероятно, при помощи славян, задумали обойти укрепление с моря. Нарубив деревьев в окрестных лесах и связав их в плоты, они применили то приспособление, которым впоследствии пользовались наши предки в плавании по морю, а именно для большей устойчивости подвязали со всех сторон большие связки камыша. На этих плотах они дерзко пустились в море. Но военные суда, прибывшие из соседних гаваней, без труда разметали плоты и потопили много варваров. Эта неудача заставила гуннов отступить, и они ушли к Забергану.