Что касается Иверии, то хотя не подлежит сомнению подчинение ее с этого времени императору, но в нашем предании не имеется никаких сведений о судьбе этой земли от времени правления Маврикия.
ОТНОШЕНИЯ ИМПЕРИИ К АВАРАМ. ПОХОДЫ НА СЛАВЯН ЗА ДУНАЕМ
В то время как война с Персией сосредотачивала на себе главное внимание императорского двора, росла опасность для империи с севера, от аварского хана. Не довольствуясь данью в 80 тысяч номизм, хан прислал в мае месяце 583 года посольство с требованием прибавки в 20 тысяч.[1056] Император отказал, и хан во время сбора жатвы сделал нашествие в пределы империи. Плохо снабженный средствами обороны Сингидон был взят, такую же участь имели города Виминакий (Костолац) и Августы. Перейдя через Балканы, хан дошел до Анхиала и сделал здесь остановку.[1057] Маврикий отправил к нему послом сенатора Ельпидия, бывшего претора Сицилии, к которому присоединил своего оруженосца Коменциола. Хан принял послов очень грубо и грозил разметать Долгую стену, внешнюю защиту столицы. Когда на его резкие слова Коменциол дал смелый ответ, хан заключил его в тюрьму и хотел даже казнить, но ближайшие советники удержали его от такого нарушения международных обычаев.[1058] Дальше Анхиала хан не двинулся и воротился назад, взяв, по всей вероятности, щедрый выкуп. Пострадавшие подунайские крепости были восстановлены и служили и впоследствии свою сторожевую службу.
На следующий год Маврикий опять отправил к нему послом того же Ельпидия для переговоров о возобновлении мирного договора на прежних условиях. Но хан не внял настояниям посла и, отпуская его в обратный путь, отправил вместе с ним Таргитая с требованием прибавки. Угроза войны в случае отказа заставила императора уступить, и он согласился увеличить дань до ста тысяч номизм. Мир был восстановлен, но он продержался недолго. Славяне в огромном множестве появились во Фракии, и их грабительские шайки доходили до Долгой стены. Император выступил самолично на ее охрану и поручил борьбу с варварами Коменциолу. Встретившись со славянами на реке Ергинии (?), он одержал над ними большую победу и был вознагражден назначением на пост придворного магистра армии. В этом звании он продолжал очищать ближайшую к столице область от бродячих шаек грабителей и направился к Адрианополю. В окрестностях этого города разбойничал князь Ардагаст. Близ укрепления Ансина Коменциол разбил и прогнал его, овладев огромной добычей. Подвигаясь дальше к западу, он очистил от славян область Астику, как называлась в ту пору местность к северу от реки Гебра (Марицы) между Адрианополем и Филиппополем.[1059] Нашествие славян приписывали в Константинополе воздействию хана. Ближайшим поводом к нарушению мира с аварами послужило следующее обстоятельство. — Один шаман навлек на себя гнев хана, вступив в связь с одной из его жен. Он бежал к туркам, но был захвачен на Дунае римским сторожевым постом и отослан в столицу. О дальнейшей его судьбе нет сведений. По-видимому, он не был выдан хану. Когда же явился в Константинополь Таргитай за получением денег, император заточил его на острове Халкиде на Пропонтиде и продержал в течение шести месяцев. Хан ответил на это вторжением за Дунай и прошел с грабежом и разорением Мезию и Скифию. Пострадал целый ряд крепостей: Бонония (Виддин), Рациария, Аквы, Доростол, Зальдапа, Панноза, Трофей Траяна и Марцианополь.
Весною следующего года Коменциол назначил сбор войскам в Анхиале. Под его начальством оказалось до десяти тысяч человек. Коменциол отобрал из них более надежных воинов шесть тысяч, остальных оставил в лагере на его охране. Разделив армию на три отряда по две тысячи человек, он стал сам во главе одного и назначил командирами двух других офицеров Каста и Мартина. Ближайшая задача состояла в том, чтобы выследить, где находится неприятель. Каст пошел в направлении Зальдапы и наткнулся на шайку безоружных варваров, очевидно, славян, оседавших тогда в запустевших придунайских землях. Перебив много народа, Каст взял в плен остальных и направился с добычей в лагерь. Но по дороге славяне устроили засаду и отбили пленных. Мартин сделал разведку в направлении крепости Новы и получил сведение от лазутчиков, что в тех местах стоял лагерем сам хан. Внезапным нападением он заставил аваров укрыться на остров реки. Каст и Мартин после своих разведок соединились в назначенном месте и ожидали содействия со стороны командира; но тот не рискнул пуститься на разведку и прошел лишь до Марцианополя. Каст и Мартин направились к нему и вместе с ним отошли в местность Sabulente Canalin в предгорьях Балкан.[1060] Простояв там два дня, Коменциол организовал охрану деревянного моста на реке (вероятно, Камчии). Мартин охранял мост, а Каст должен был следить за приближением неприятеля. Авары подошли к мосту ночью, разбили и разогнали отряд Каста и взяли его самого в плен. Армия рассеялась и открыла проход аварам. Пройдя через перевал, авары рассыпались на грабеж фракийских местностей. Кроме Каста в плен попал и Ансимут, начальник отряда, который шел на защиту Долгой стены.
Пока хан грабил Фракию, Коменциол собрал свои разбежавшиеся войска и составил план ночного нападения на аварского хана. В боевом строю, соблюдая все предосторожности, он подходил к тому месту, где надеялся захватить хана. Но в ночь накануне предполагаемого нападения случилось мелкое обстоятельство, расстроившее это предприятие. — Во вьючном обозе, проходившем через место расположения войска, свалился с одной лошади вьюк и заметившие это погонщики стали кричать ушедшему вперед товарищу: retorna, retorna, frater (вернись, вернись, братец). Этот возглас был подхвачен другими, разнесся в ночной тишине по лагерю, и все поняли его как предостережение от неожиданной опасности. Началась паника и всеобщее бегство. Авары с ханом, находившиеся очень близко от стоянки Коменциола, заслышали крики и топот множества коней и, не разобрав, в чем дело, также бежали.[1061] Победа, о которой мечтал Коменциол, ускользнула из его рук.
Коменциолу не удалось уже собрать своих рассыпавшихся всадников, а хан подступил к городу Берое (Эски-Загра). Гарнизон храбро отбивался, и хан отступил, удовольствовавшись выкупом. Неудачно было также нападение на Диоклетианополь и Филиппополь, и хан, пройдя через Астику, подошел к Адрианополю. Гарнизон и жители оказали ему и здесь храброе сопротивление.[1062]
Приближение аваров к Константинополю вызвало панику среди населения и весьма резкие манифестации против императора. Маврикий поспешил выслать против аваров полководца Иоанна Мистакона (неудачно воевавшего с персами в 583 году) и дал ему в помощники смелого и предприимчивого лангобардского герцога Дроктульфа, находившегося тогда в столице.[1063] Умелый маневр Дроктульфа доставил победу имперским войскам. Авары бежали, а слабые числом римские силы не отважились преследовать их.
После этого набега авары в течение нескольких лет не причиняли никаких тревог империи. Вероятно, в это время хан имел другие заботы, быть может, воевал со славянами, расширяя свое господство. Память о насилиях, которые совершали авары, сохранилась в чешском и польском языках в словах: olbrim, olbrzym, которые значат — великан, нечто свирепое и дикое, и наша русская летопись знает о зверствах обров над дулебами.[1064] Угрозы турок истребить бежавших от них аваров не осуществились, так как их движение на восток приостановилось, вероятно, в связи с той победоносной войной, которую вел против них Бахрам-Чобин в 589 году на верхнем течении Аму-Дарьи. После поражения от персов у них начались междоусобицы и внутренние войны. Несколько улусов из племени уйгуров бежали на запад к своим соплеменникам и усилили тюркский элемент царства Баяна. Их было, по сообщению Феофилакта, 10 тысяч и их родовые имена он записал так: Ταρνιάχ, Κοτζαγηροί, Ζαβενδέρ.[1065]
Неожиданный переворот в судьбах персидского трона превратил враждебные дотоле отношения между империей и Персией в дружественные, и Маврикий, став названным отцом царя Хосрова, получил возможность ослабить охрану персидской границы и перевести часть войск на Дунай. Он надеялся начать наступательную войну с аварами и весной 592 года решил предпринять поход из столицы, приняв лично начальство над армией. В придворных кругах видели в этом нарушение старых традиций, и императрица упрашивала своего супруга отказаться от этого предприятия. Ее просьбы были тщетны, как и патриарха. Император настоял на своем и начал поход с выезда в Евдом. В этот день случилось затмение солнца. Вернувшись в город, чтобы принять персидского посла, Маврикий провел ночь в храме св. Софии, а потом целый день — в пригородном храме Богоматери Живоносного Источника. Оттуда он опять прибыл в Евдом и двинулся в Регий. Раздав там щедрую милостыню огромной толпе убогих, император на рассвете следующего дня выступил дальше уже во главе своей армии. Перед ним несли крест, утвержденный на длинном древке копья. Случилось опять дурное предзнаменование: огромный кабан бросился под ноги императорского коня. Тот поднялся на дыбы, но император усидел и, справившись с конем, продолжал путь. Прибыв в Гераклею, Маврикий пожелал ехать дальше морем. Но разразилась буря, и 50-весельный корабль с трудом пристал в гавани Даония. Проведя там ночь, Маврикий вернулся верхом в Гераклею. Подле города был храм св. Гликерии, ограбленный и сожженный аварами. Император сделал распоряжение об отстройке и украшении его и выступил дальше. На ночевку войска стали близ одного незначительного городка. Там случилось новое тяжкое предзнаменование: у одного местного человека родился ужасный урод. Император осмотрел его и приказал убить. Миновав по пути город Энат (Девятый — очевидно, от милевого столба), армия стала на ночевку, и тут пал от внезапной болезни лучший конь императора. На следующий день навстречу проходившим выскочило стадо оленей. Люди свиты государ