По западным сведениям мятеж Мизизия был подавлен войсками экзархата, которые направились в Сицилию морским путем через Истрию и по сухопутью через Кампанию; третий отряд прибыл из Сардинии, входившей в экзархат Африки. Это единодушие войск запада в борьбе с претендентом было поддержано папой Виталианом, о чем впоследствии с благодарностью вспоминал сын и преемник Константа в письме к его преемнику.[632] Мизизий был казнен, и его голова была отослана в Константинополь. Такая же участь постигла и некоторых причастных к мятежу сановников. В числе казненных был патрикий Юстиниан, а его сын Герман, будущий константинопольский патриарх, подвергся оскоплению.[633] Прах императора был перевезен в Константинополь и погребен в храме св. Апостолов.[634] Феофан в своей заметке об этом событии не упоминает об участии в подавлении мятежа войск запада и приписывает это дело старшему сыну и преемнику Константа, Константину, который прибыл в Сицилию из Константинополя с большим флотом.[635] Но положение империи и самой столицы было в то время настолько трудно, что участие Константина в подавлении бунта в Сицилии является весьма сомнительным, как выяснил это в специальной заметке об этом событии английский ученый Брукс.[636] Гораздо вероятнее, что юный соправитель Константа не был сам мстителем за убийство своего отца.
КОНСТАНТИН IV
НАЧАЛО ПРАВЛЕНИЯ. ВОЙНА С АРАБАМИ
Скудное летописное предание от времени правления Константа не сохранило никаких записей о жизни двора и семейных событиях в императорском доме, которые по старой традиции должны были сопровождаться придворными торжествами и всенародными празднествами. Остается неизвестным, когда и на ком женился Констант. Иоанн Никиуский в кратком упоминании о бунте Валентина сообщает, что дочь Валентина была помолвлена с императором. Вряд ли, однако, этот брак мог состояться после мятежного движения 644 года, окончившегося гибелью Валентина. Константин Багрянородный сохранил имя супруги Константа: она называлась Фауста.[637] От брака с нею он имел трех сыновей: Константина, Ираклия и Тиверия. Текст одного указа от 1 марта 666 года позволяет утверждать, что Констант, следуя примеру деда, венчал своих детей царским венцом в младенческом возрасте, и они считались его соправителями. Датировка указа такова: Datum Kal. Mart. Syracusa, imperantibus dominis nostris piissmiis perpetuis augustis Constantino maiore imperatore anno XXV et post consulatum eius anno XXIV, atque novo Constantino, Heraclio et Tiberio, a Deo coronatis filiis, Constantini quidem anno XIV, Eraclio autem et Tiberio anno VII.[638] Указанные здесь годы соправительства сыновей Константа позволяют заключить, что старший, Константин, родился в 652 году, а младшие его братья, вероятно близнецы, — в 659 и что в ту пору, когда Констант покинул столицу, старшему его соправителю шел 11-й год. Но цифра 14 для обозначения года соправительства Константина в 666 году находится в противоречии со свидетельством таких официальных документов, какими являются протоколы заседания Шестого Вселенского собора. Заседания, происходившие до 5 апреля 681 года, отнесены к 27 году правления Константина, а заседание 26 апреля и дальнейшие — к 28.[639]
На основании этих данных приходится заключить, что Константин был венчан на царство и удостоен титула августа весной 654 года; а так как венчание царским венцом произошло, по всей вероятности, вскоре после рождения, то в ту пору, когда Констант покинул столицу, его старшему сыну было не более 9 лет. Констант, удалившись на запад, не принимал никакого участия в управлении государством из его центра и сосредоточил свои заботы на делах Италии и Африки. При таких условиях в столице должно было возникнуть регентство, отправлявшее функции верховной власти от имени оставшихся в столице малолетних августов. Супруга Константа была жива, но принимала ли она какое-либо участие в государственных делах, на это нет указаний в нашем предании. Случайное сообщение Феофана позволяет заключить, что руководящую роль при дворе играли два лица: евнух Андрей и патриций Феодор, армянин из города Колонеи в Каппадокии.[640] Когда в Константинополь пришла весть о смерти Константа, Константин ознаменовал начало своего самостоятельного правления принятием консульства. Событие это не записано в летописи, но приблизительную дату его позволяют определить те же соборные акты. Все заседания собора, с 7 ноября 680 года и до 16 сентября 681, датированы 14 годом после консулата. Таким образом, консульский выезд приходится приурочить ко времени между 16 сентября и 7 ноября 668 года.
Хотя младшие братья Константина, Тиверий и Ираклий, были венчаны своим отцом на царство и имена их ставились в официальных актах, как соправителей отца, но Константин принял верховную власть единолично, устранив братьев от принадлежавшего им по праву соправительства. Этот его поступок не мог не вызвать толков и пересудов в армии, так как в империи сохранялся старый римский обычай ежегодного повторения присяги. Он возник в республике вследствие ежегодной смены консулов, сохранился после реформ Мария, когда граждане поступали в солдаты на 16 лет, удержался и при императорском режиме.[641] О том, что этот порядок держался в конце VIII века, сохранил свидетельство Феофан в изложении о правлении Константина VI и его матери Ирины.[642] При таком порядке военное сословие империи имело основание ожидать, что по смерти Константа формула присяги будет содержать имена трех его сыновей, пользовавшихся при его жизни титулом августов. Но Константин привел к присяге войска лишь на свое имя. У «анатоликов», как теперь впервые в нашем предании названы полки южных областей Малой Азии, началось по этому поводу брожение, и к императору явились из Хрисополя (Скутари) депутаты от армии с требованием приобщить к участию в верховной власти отстраненных от нее братьев. Божественный элемент в понятии императорской власти, действовавший в течение веков до того времени, когда империя стала христианской державой, сохранял и позднее свое значение в обрядах, обычаях и самой форме обиходных выражений. Латинское слово sacer, применявшееся к особе императора и всему непосредственно от него исходившему и его касающемуся (sacra constitutio, sacra vestís и тому подобное), передавалось греческим словом ϑείος, божественный, божеский: ϑεῖα χείρ, ϑεῖον κράτος. Это смешение божественного с человеческим нашло свое выражение в форме требования, как оно было предъявлено анатоликами молодому императору. Депутаты заявляли: «Мы веруем в Троицу, троих и увенчаем». Успокоив солдат при посредстве Феодора из Колонеи, Константин принужден был уступить и признал за братьями титул августов. Но затем, пригласив к себе представителей от анатоликов, повесил их в предместье Сиках, а братьям урезал носы.[643] Звание августов они носили и в последующие годы, и имена их, как соправителей, выставлялись на официальных актах, как то засвидетельствовано протоколами заседаний Вселенского собора 680-681 года. Но в самом конце 681 года Константин лишил своих искалеченных братьев их сана.[644] Михаил Сириец сохранил свидетельство, что это дело обсуждалось в заседании синклита, и лишь один из числа высших сановников, по имени Лев, протестовал, за что и подвергся жестокой каре: ему был урезан нос и он был отправлен в ссылку.[645]
Положение восточных областей империи в ту пору, когда Константин находился на западе, было весьма тяжко. Муавия, упрочив свое положение в халифате, направил опять грабительские инстинкты арабов на империю. В хронике Феофана под 663 годом записано о вторжении арабов в Малую Азию и уводе в плен множества людей; под 665 — о вторжении под начальством вождя Абдаррахмана, сына Халида, «меча Божия», причем арабы остались на зимовку в пределах империи. Феофан не сообщает, где именно зимовали арабы, но дает интересное сведение о том, что состоявшие в войсках императора славяне перешли к арабам, ушли с ними в Сирию и были поселены на территории города Селевкобола в бывшей провинции Вторая Сирия.[646] Под 666 и 667 годами Феофан занес краткие заметки о вторжении арабов под начальством вождя Бусура, причем отметил и территорию, которая подверглась разграблению во втором походе, а именно: Эксаполь. Это имя обозначало восточную половину Вифинии, выделенную при Феодосии II в особую провинцию Гонориаду. Другой арабский вождь, по имени Фадалб, остался на зимовку в этой области.[647] Скудные сведения, сохраненные Феофаном, существенно восполняет относительно вторжения Абдаррахмана один, безымянный для нас, сирийский летописец, который был современником Муавии. Он относит это событие к 22 году правления Константа, а не к 23, как у Феофана. По его рассказу Абдаррахман потерпел вначале неудачу. Желая овладеть одним городом, расположенным на острове озера (которому он дает имя Asqdrin), Абдаррахман послал отряд своего войска на лодках. Когда арабы вышли на берег и привязали на берегу лодки, население города угнало лодки, а высадивший на берег отряд был загнан в болото и перебит, и стоявшие на берегу главные силы арабов не могли оказать помощи избиваемым соплеменникам. На дальнейшем пути Абдаррахман вступил в переговоры с жителями города Амория во Фригии и занял его без сопротивления. Оставив гарнизон в Амории, Абдаррахман подступил к сильной крепости Силус и, пользуясь услугами одного механика из Пафлагонии, принялся строить осадную башню. Удачным выстрелом из метательного орудия башня была разбита и арабы отступили с большими потерями. Дальнейшие предприятия Абдаррахмана также были весьма удачны. Он захватил города Пессинунт, Пергам и Смирну. К взятым арабами городам летописец присоединяет крепость Хиос, т. е., очевидно, разумеет остров этого имени. Но так как Абдаррахман действовал на суше, то захват острова, если он осуществился, был делом другого вождя, командовавшего флотом.