[903] Не лишено интереса отметить, что Ибн Хордазбех, в тексте которого имя оптиматов звучит «офтимати», дает народную этимологию этого слова: «уши и глаза».[904] В описании Византийской империи Кодамы число войска фемы оптиматов указано в количестве 4000 человек.[905] Та же цифра дана у Кодамы для армениаков, Каппадокии и Хальдии, для других фем она выше; отсюда следует, что эта фема, по сведениям арабов, принадлежала к меньшим и менее значительным.
Константин Багрянородный представляет деление военных сил империи и ее территории на фемы, как процесс последовательного раздробления более крупных целых на меньшие единицы, и это представление имеет за собой историческую достоверность. В интересном документе 687 г., послании имп. Юстиниана II к римскому папе Иоанну, весь Восток империи разделен на четыре командования: Опсикий, анатолики, армениаки и флот.[906] Таким образом, тогда еще не существовали в качестве особых фем ни букелларии, ни оптиматы. Очевидно, территория этих фем входила в Опсикий. Прямого указания на время возникновения этих фем нет в наших источниках, и оптиматы упомянуты впервые, как уже сказано, под 774 годом. Гельцер выставил предположение, что возникновение обеих этих фем следует привести в связь с событиями первого года правления Константина Копронима, сына и преемника Льва Исавра. Близкий родственник императорского дома, Артавазд, верный сотрудник почившего императора, поднял в 741 году против его наследника большое восстание, опираясь на силы фемы Опсикия, которым он командовал. Константину удалось подавить восстание к концу 743 года.[907] Так как под 767 годом встречается первое упоминание о феме букеллариев, а под 774 годом — оптиматов, то Гельцер предполагает, что выделение этих обоих командований и территорий из фемы Опсикия произведено было Константином после подавления восстания Артавазда с целью уменьшить могущество командира этой фемы.[908] Гипотезе Гельцера нельзя отказать в вероятности; но во всяком случае она оставляет неразрешенным другой вопрос, гораздо более трудный и неясный, который ставят перед нами сами названия этих фем. Смысл названий «букелларии» и «оптиматы» могут открыть нам только свидетельства V и VI веков. Появление их в VIII веке в значении названий византийских фем — является своего рода загадкой, разрешение которой может бросить широкий просвет в скрытое от нас прошлое фем, и, быть может, повести к разгадке самого происхождения этого учреждения. Оставляя на этот раз в стороне интересный вопрос о букеллариях, остановимся на оптиматах.
Древнейшее сохранившееся для нас упоминание имени оптиматов относится к началу V века. Оно дошло в извлечениях, сделанных Фотием из исторического труда Олимпиодора, писателя времен Аркадия и Феодосия II, гласит так: ὃτι τῶν μετά Ροδογάίσον Γότϑων οι κεϕαλαιῶται όπτίματοι έκαλοῦντο, εις δώδεκα ουντείνοντες χιλιάδας, οῦς καταπολεμήσας Στελίχων Ροδογάίσον προσηταιρίσατο.[909] — Нашествие Родогайса, или Радагайса, на Италию, успешно отраженное Стилихоном, относится к 405 году. Краткое сообщение об этом событии сохранил Зосим (V, 26), несколько полнее — Орозий (VII, 37, 4-17), расцветивший свое изложение своеобразной риторикой, упомянули о нем блаж. Августин[910] и хронисты: Марцеллин Комит, Исидор, Проспер.[911] Все свидетельства единогласны в том, что вторгшиеся с Радагайсом варвары потерпели страшный разгром. Хронисты и Орозий упоминают о продаже в рабство огромного множества пленных по невероятно низкой, по тем временам, цене. У Зосима есть замечание, подтверждающее свидетельство Олимпиодора: ῶστε μηδενα σχεδόν έκ τούτων περισωϑήναι, πλήν έλαχίστους, οσους αύτος τή Ρωμαίων προσεϑηκε συμμαχίςχ.
Прием варваров на службу в римскую армию мог в ту пору совершаться в различной форме. Издавна уже варвары, свободно или по принуждению, поступали в одиночку или группами в регулярные полки империи. В роковой 378 год, ознаменовавшийся переходом в придунайские провинции вестготов, готские контингенты во множестве состояли на службе, между прочим, в полках, расположенных далеко от Дуная, на восточных границах империи. Аммиан Марцеллин с признанием отмечает заслугу командовавшего в тех пределах генерала по имени Юлий. Узнав о событиях во Фракии, Юлий отдал секретный приказ всем начальникам частей перебить в определенный день всех готов, состоявших под их командой. Приказ был исполнен «без шума и замедления, и восточные провинции были этим исторгнуты из великих опасностей», как выражается Аммиан.[912] Этот эпизод не изменил условий на будущее время, и варвары по-прежнему во множестве служили в римских войсках. Варваризация армии особенно усилилась при Феодосии.[913]
Другой вид службы варваров в имперской армии — поставка военных отрядов под командой национальных вождей в силу договора между империей и представителем целого племени или его части. Империя давала племени территорию для поселения в ее пределах с возложением обязательства поставки военных контингентов определенной численности под римские знамена, за что государство со своей стороны уплачивало оговоренную сумму денег. При Феодосии точнее определились эти отношения, и в его армии, и в той, которую он оставил своим сыновьям, состояли весьма значительные по своей численности отряды варваров, и прежде всего готов, под общей командой своих национальных вождей. Кровавый эпизод, связанный с именем Гайны, разыгравшийся в восточной половине империи в 399 году, определенно говорит о силе и численности варварских контингентов на службе римского императора.[914] Так как эти отношения устанавливались на основании договора, foedus, то производное от этого слова — foederati — являлось общим обозначением варваров, состоящих на службе империи. В случаях поселения целого племени в пределах империи термин foederati прилагался к нему в целом его составе в смысле общего обозначения его правового положения в империи. Оглядываясь на прошлое остготов, Прокопий говорит о нем в таких словах: — μετά δε δόντος βασιλεως ῷκήσαντο ές τα έπ'ι Θράκης χωρ’ια, καί τά μεν ουνεμάχουν Ρωμαίοις, τάς τε συντάξεις ώσπερ οι άλλοι στρατιωται προς βασιλέως κομιζόμενοι άνά πάν ετος καί φοιδεράτοι έπικληθέντεζ οϋτω γάρ αυτούς τή Λατίνων φωνή έκάλεσαν Ρωμαῖοι...[915]
Наряду с этой формой определения постоянных отношений между империей и варварами существовала другая, столь же древняя в государственном строе римского государства, как и договор, но менее почетная для варваров, deditio, т. е. признание подданства, откуда термин dediticii как правовое понятие. В одном указе от 406 года, наряду с федератами, названы dediticii, причем содержание указа не оставляет никакого сомнения в том, что под обоими терминами понимаются германцы.[916]
В начале V века существовала еще одна форма службы варваров империи. Термином для нее было слово bucellarii. Древнейшее свидетельство о букеллариях сохранил нам Олимпиодор в таких словах: "Оτι το Βουκελλάριος όνομα έν τάίς ήμεραις ' Ονωρίον έϕέρετο κατά στρατιωτών ού μόνον Ρωμαίων, άλλα καί Γότϕων τινῶν.[917] Этот термин обозначал военные и вооруженные дружины, который составляли на свой страх и на свои средства частные лица. Будучи по существу преступлением, как нарушение главной прерогативы государственной власти, злоупотребление это было не только терпимо в империи в V веке, но настолько вошло в обычай, что получило вид особого учреждения, которое несло службу государству.[918] Источники наши для V века далеко не настолько полны и обильны, чтобы возможно было с точностью проследить историю отдельных учреждений и форм быта, получивших свое развитие среди смутных событий внешней и внутренней истории того времени. Как в возникновении, так и в развитии института букеллариев сказалось воздействие германских нравов и форм быта на империю. Прототипом кондотьеров римского происхождения были, несомненно, германские князья, служившие империи в качестве и звании федератов. По свидетельству Олимпиодора дружины букеллариев набирались из людей разных национальностей, но преобладали в них готы и вообще германцы, как в ту пору, так и при Юстиниане, как это видно из сообщений Прокопия в его описаниях войн того времени. Между федератами и букеллариями не было резкой грани по условиям жизни того времени, и во многих свидетельствах источников институты эти, различные по существу, объединяются в одном термине — foederati. Таково, для примера, следующее место Малалы в повествовании о событиях 471 года, когда император Зенон отделался от Аспара с его сыновьями: είχεγάρ (se. Aspar) πλῆϑος Γότϑων καί κόμητας πολλούς και άλλους παιδας καί παραμενοντας αύτοίζ άν&ρωπους οῦς έκαλεσε ϕοιδεράτους άϕ ῶν καί ϕοιδερατικάι άννωναι κατάγονται.[919] В языке Прокопия термином для обозначения установления отношений дружинника служило слово έταιριζεσϑαι.[920]
Возвращаясь после этих общих разъяснений к эпизоду 405 года и в частности к вопросу о принятии на службу империи остатков полчищ Радагайса, приходится признать, что, по их положению оставшихся без главы и покинувших свою родину людей, их отношения к империи естественнее всего могли быть установлены по третьей или четвертой из указанных выше форм. Зосим называет дело Стилихона словом — προσηταιρίσατο. Если употребление здесь этого слова не случайно, то можно прийти к мысли, что оптиматы вошли в состав личной дружины Стилихона. По тогдашнему положению Стилихона — фактического главы государства — включение в его личную дружину было равносильно принятию в состав имперской армии. Но с другой стороны нельзя не прибавить, что от начала V века у нас нет свидетельств о существовании столь значительных личных дружин, как во времена Юстиниана, когда дорифоры и ипасписты Велизария составляли дружину в семь тысяч человек. Да и само положение Стилихона устраняло всякую надобность для него заботы о создании себе личной дружины, когда он располагал средствами и силами всей западной половины империи. Вероятнее поэтому будет признать, что оптиматы Радагайса остались в империи как