.
Прикрепление колона к земле было одним из последствий разложения рабовладельческого хозяйства. Поскольку в рассматриваемую эпоху экономически наиболее выгодным стало не крупное (домениальное), а мелкое хозяйство, постольку собственно господская земля сокращалась, а экономическая самостоятельность земледельцев возрастала. Прикрепление колонов к земле в этих условиях гарантировало господину их эксплуатацию.
Таким образом, аграрные отношения в Византии претерпевали глубокие изменения. Наряду с непосредственной утратой колонами их собственности, происходило укрепление мелкого хозяйства этих земледельцев, увеличение их прав в области фактического распоряжения землей и инвентарем,
хотя юридически то и другое большей частью находилось в собственности господина[251].
В IV–V вв. колоны, свободные и энапографы составляли большинство зависимого сельского населения. Так, в имениях упоминавшихся уже египетских землевладельцев Анионов более 90 % земли находилось в руках держателей разных категорий: это были участки (γηδιον) колонов.
Указанные обстоятельства определяли и хозяйственную структуру византийского имения (χτημα χωριον) IV–V вв. Ведь уже в более раннее время значительная часть земли в восточноримских имениях обрабатывалась держателями, нередко целыми селениями зависимых земледельцев — общинников. К тому же на Востоке, особенно в Малой Азии, крупные и даже средние владения далеко не всегда являлись единым территориальным комплексом, единым господским хозяйством. Подчас, напротив, они состояли из множества небольших имений, вероятно, представлявших собой лишь поселения зависимых земледельцев на господской земле, поселения, в которых, однако, не было хозяйских усадеб. Таковые имелись лишь в крупных поместьях, и здесь обычно большее количество земли занимало собственно господское хозяйство. Однако и там, где оно сохранялось, в III–V вв. происходило его дальнейшее сокращение.
Теперь господское хозяйство редко включало в свой состав значительные массы пахотных земель (ιδιοσπειραι αρουραι) Господский дом, вилла, постепенно переставал быть средоточием хозяйственной жизни имения, каким он являлась раньше, а все более превращался в центр эксплуатации расположенных на территории имения хозяйств колонов, их деревень и селений[252], в пункт обработки и хранения поступавших от них продуктов. В связи с этим изменялся самый облик господской виллы: археологические данные свидетельствуют о том, что в это время исчезли жилища работников, ранее строившиеся близ виллы, многочисленные помещения для хранения инвентаря, содержания рабочего скота, необходимого для обработки господской земли. Как показывают, в частности, материалы раскопок в Сирии, одни господские виллы постепенно пришли в упадок и вовсе перестали существовать, другие утратили прежнее хозяйственное значение. Зато на территории имений вырастали хозяйства держателей, селения колонов[253]. Появилось множество новых деревень и поселков, развивалось деревенское строительство.
На окружавшей господский дом земле располагались огородные участки, сады и виноградники (здесь выращивались лучшие плоды и сорта винограда), луга для выпаса господских коней; тут же имелись водоемы и пруды, в которых разводилась рыба для стола владельца имения. Господский дом все более приобретал облик загородной резиденции вольможи, в которой он и его семья проводили свой летний отдых. В IV–V вв. шло интенсивное строительство больших, светлых, красивых вилл с многочисленными помещениями для отдохновения и развлечений, банями, беседками и т. д.[254] Описание одного из таких имений сохранилось у Григория Нисского: «Издали, словно какое-то пламя от огромного костра, засияла перед нами красота зданий… Каждое из них представляет что-то особенное, придуманное для удовольствия. Выдающиеся башни, постройки для пиршеств, широкие и высокие ряды деревьев перед дверьми, увенчивающие вход… И все эти сады, кроме красоты, отличаются обилием каждого сорта деревьев, расположением всех насаждений и стройной живописностью… А дорожка под привязанными к деревьям виноградными лозами, и приятная тень от гроздьев, и новый ряд стен по сторонам — из кустов роз и виноградных ветвей, и в конце каждой дорожки водоем и в нем выкармливаемые рыбы… Потом привели меня к некоему дому, словно предназначенному для отдыха, ибо крыльцо побуждало нас думать о доме, но, переступив порог, мы очутились не в доме, а в галерее. Галерея же стояла на возвышении, весьма высоко поднимавшемся над глубоким прудом. Вода ударяла в фундамент, поддерживающий эту галерею, которая как бы служила преддверием внутренней роскоши, ибо галерея заканчивалась домом с высокой кровлей, отовсюду освещаемым солнечными лучами, расцвеченным различными живописными изображениями: так что мы, будучи на этом месте, почти забыли о том, что видели прежде…»[255].
На некотором расстоянии от виллы были разбросаны деревни и селения обрабатывавших ее землю колонов. Жившие в таком имении рабы были главным образом слуги, конюхи, виночерпии, егеря а т. д. Из рабов, работавших на земле, в источниках упоминаются садовники и рабы, обслуживавшие виноградные и масляные прессы, а также занятые на господской мельнице.
Письменные и археологические памятники дают довольно полное представление о сирийской вилле этого времени. Она представляла собой более или менее правильный прямоугольник, одну сторону которого занимал каменный двухэтажный господский дом с портиком. К дому примыкали различные хозяйственные и жилые постройки. Свободные стороны этого прямоугольника были ограждены стенами; в одной из них имелись ворота. Под жилье для рабов и живших в имении зависимых работников могло быть использовано сравнительно немного помещений. По-видимому, число таких людей в самой вилле было довольно ограниченным. Большее место занимали различные хозяйственные постройки — помещения для хранения и переработки сельскохозяйственных продуктов. На территории виллы находились также виноградные и масляные прессы, более совершенные, чем те, которыми пользовались колоны.
От сирийских вилл несколько отличались виллы малоазийских магнатов. Расположенные среди их обширных владений, в окружении десятков зависимых селений, они в какой — то мере походили на феодальные поместья последующего времени. Их хозяева дольше, чем крупные землевладельцы Сирии, жили в своих имениях, находившихся вдалеке от городов. Поэтому господский дом здесь более напоминал дворец, богато украшенный мрамором, резьбой и мозаиками. Вследствие удаленности от городов в имении малоазийского магната было в большей степени развито собственное ремесленное производство: здесь жили «ремесленники, обученные всякому ремеслу и необходимому и изобретенному для наслаждений, и роскоши, повара, рыболовы, виночерпии, охотники, ваятели, живописцы, устроители всякого рода развлечений». Обычно такое поместье было хорошо укреплено и своим внешним видом напоминало замок.
Существенными особенностями отличались виллы IV в. на Балканах, раскопанные археологами в последние годы. Они также представляли собой господский центр имения и по своему типу были близки к малоазийским; в них имелось относительно развитое поместное производство, что связано с меньшим развитием городов, а также с постоянной военной опасностью, заставлявшей сосредоточивать все господское имущество в укрепленной вилле.
Основные работы на господской земле и в господском хозяйстве осуществлялись в то время не столько рабами, сколько преимущественно колонами. Выполняя барщину, они производили запашку господского поля, посев и уборку урожая, обработку господских виноградников (если те не сдавались в аренду). Некоторое сокращение сферы применения рабского труда, очевидно, обусловливало стремление землевладельцев к увеличению отработок колонов, особенно там, где было выгодно сохранять господское хозяйство. Иоанн Златоуст говорит о «бесконечных работах», к которым господа принуждают своих колонов. Помимо выполнения разного рода повинностей, зависимость колонов от господина ограничивалась уплатой ему в определенные сроки оброка. В остальном же деревня колонов, как свидетельствует одно из высказываний Иоанна Златоуста, жила самостоятельной хозяйственной жизнью.
Уменьшение числа рабов в господском хозяйстве не коснулось тех из них, кто занимался сбором и хранением поступавших господину продуктов. Численность господских ключников, сборщиков, учетчиков, писцов, мелкой администрации из рабов, возможно, даже увеличилась.
Как уже указывалось, господское хозяйство обычно состояло из садов, огородов, виноградников и участков с оливковыми насаждениями; постоянный текущий уход и надзор за ними также осуществлялся рабами. Но на время сбора урожая ни рабов, ни колонов не хватало: на этот сезон широко привлекались мистоты — поденщики из городской и свободной деревенской бедноты.
Часть расходов по содержанию наемной рабочей силы шла на оплату труда ремесленников, приглашавшихся работать в имение, — строителей, специалистов по ремонту наиболее сложных хозяйственных и оросительных сооружений[256]. Более мелкие работы по поддержанию в порядке и улучшению оросительных систем в пределах селений зависимых земледельцев проводились самими общинниками. Первичная обработка сельскохозяйственной продукции также зачастую производилась в хозяйствах колонов. У них нередко имелись собственные масляные и виноградные прессы — правда, маленькие, грубые и примитивные. Прессы больших размеров принадлежали всей деревне.
При таких условиях значительная часть продуктов сельского хозяйства поступала господину уже в готовом для потребления или продажи виде, а постоянную часть расходов имения составляли расходы на покупку всевозможной тары — корзин, сосудов для хранения и транспортировки масла, зерна, вина. В целом расходы господина — на содержание рабов, найм работников, приобретение необходимого инвентаря — не превышали, как правило, четверти расходов имения.