Воровство огромной армии чиновников и придворных было одной из самых глубоких язв византийского государства G самого начала его существования. К рабовладельческой Византии IV–V вв. в полной мере применимо высказывание Ф. Энгельса о Поздней Римской империи: «Чем более империя приходила в упадок, тем больше возрастали налоги и повинности, тем бесстыднее грабили и вымогали чиновники»[346].
Глава 6Христианская церковь в IV–VI вв.(Михаил Яковлевич Сюзюмов)
К началу IV в. христианство уже прошло длительный путь развития. Генетически связанное с идеологией угнетенных низов, находивших утешение и надежды в различных эсхатологических представлениях[347], оно содержало в своем учении немало положений социального характера, отражавших именно чаяния масс. Но уже во II в. христианские общины перешли под руководство представителей состоятельных кругов, а само христианство претерпело глубокие изменения: оно превратилось в религию господствующих классов.
Среди христиан начала IV в. имелись две основные группы. Широкие круги приверженцев христианства ожидали от божества помощи в земной жизни и утешались верой, что в загробном мире будет осуществлена высшая справедливость. Христианство, распространявшееся в массах, выступало как народная религия; ее адептов не интересовали догматы, но зато эти верующие были проникнуты туманными надеждами социального характера. Другая группа христиан — это узкий руководящий круг учителей церкви, выдвигавших четкие формулировки догматов веры и требовавших точного выполнения обрядов. Здесь христианство являлось религией клира, представители которого старались внушить рядовым христианам, что исполнение надежд на небесную помощь в жизни и на загробное блаженство зависит в основном от того, насколько правильно верует данный христианин, насколько безропотно следует он их поучениям. Со временем наряду с бродячими проповедниками-апостолами в каждой общине появились постоянные проповедники, а вместе с тем и лица, отправлявшие хозяйственные функции и разбиравшие конфликты между членами общины, т. е. епископы-надзиратели. «Миряне», рядовые члены общины стали все чаще противопоставляться клирикам. Бродячие апостолы сделались опасными для внутренней устойчивости общин, и в конце II в. их руководство начало резко выступать против всех не включенных в клир проповедников.
Уже во времена раннего христианства возник институт «пресвитеров» — первоначально это были старейшины общин; распространение учения проповедниками, установление связей между различными общинами приводили к объединению христиан и к созданию церкви. Контакты общины с другими, подобными ей, теперь выполняли епископы. Отправлять богослужение епископ поручал вместо себя в отдельных местах пресвитеру, который таким образом из старейшины превратился в священника, подчиненного епископу.
Учение о благодати, получаемой епископами, давало им большие, в том числе практические, преимущества по сравнению с прочим клиром. Так, епископ стал бесконтрольно распоряжаться хозяйством церкви в пределах епископии. В условиях господства римского права христианская община не обладала правами юридического лица. Поэтому все имущественные сделки церкви велись епископом от его собственного имени. Естественно, епископы избирались из весьма состоятельных и влиятельных лиц. Фактически церковь превращала христианство из стихийного религиозного движения в строго иерархически построенную организацию, уже находившуюся под контролем представителей эксплуататорских прослоек. Тем не менее, руководимая епископами церковь, выступавшая против религиозного мировоззрения рабовладельческого общества, против культа императора как бога, привлекала к себе все оппозиционные элементы Римской империи. Это вызывало враждебное отношение императорского правительства к христианским организациям. В управлении: церковью в целом господствовал аристократически-республиканский принцип. Съезды епископов решали разногласия идеологического характера. Епископ, как бы он деспотически ни распоряжался в своей церкви, зависел от местной общины. С III в. избрание епископа сделалось значительным событием: в нем принимали участие местный клир, члены общины и соседние епископы.
Епископские съезды обычно собирались в крупных городах (Карфаген, Рим, Александрия, Антиохия): это делало их епископов руководителями обширных районов. Такой город получил название митрополии («матери городов»). Епископы соседних городов были в подчинении у епископов митрополий, которые стали называться митрополитами. Иногда они носили звание архиепископов. Отдельные черты церковных митрополий можно проследить уже во II в. Александрийский архиепископ в начале III в. имел право рукоположения епископов в пределах всего Египта. Антиохия в середине III в. была религиозным центром Сирии, Каппадокии, Палестины.
Административная реформа Диоклетиана привела к тому, что церкви получили особое деление по диоцезам. В Азии выделился в качестве церковного центра Эфес, в Понте — Кесария (Каппадокийская), во Фракии — Ираклия.
Средством общения священнослужителей с середины II в. стали поместные «соборы» (в рамках отдельных провинций). Фактически это были съезды епископов и клира по внутрицерковным делам. Кроме того, собирались и более широкие съезды, на которых обсуждались принципиальные вопросы, касавшиеся не положения церкви в той или иной провинции, а вероучения в целом. Постепенно сформировалось представление о существовании единой всемирной («вселенской») церкви, невидимо руководимой самим Христом.
К началу IV в. в церкви было завершено деление на «пастырей» и «овец». Чтобы не потерять влияние на паству, необходимо было придерживаться некоторых форм демократии. Всенародно, в торжественной обстановке, происходили обсуждения поступков какого-либо члена общины. В узкодогматические споры вовлекались широкие массы верующих; борьба вокруг догматов в какой-то степени отражала политические и социальные настроения масс.
К началу IV в. главными расходами церкви были благотворительные: традиции взаимопомощи членов общины верующих сочетались здесь с римской практикой подкармливания люмпен-пролетариата. Но вместе с тем совершенно явственно обозначилось и стремление клира эксплуатировать общину. Епископ смешивал свои личные дела и средства с церковными, т. е. присваивал себе доходы церкви. На рубеже III–IV вв. епископы являлись собственниками крупных богатств и фактически были представителями городской знати.
Важной внутрицерковной проблемой в это время стал вопрос о том, могут ли христиане занимать общественные должности, отправление которых было так или иначе связано с государственным эллино-римским культом. На Эльвирском соборе 305/6 г. были приняты решения, дававшие возможность христианам выполнять местные литургии, отделываясь незначительными эпитимиями.
Таким образом, отныне род занятий христианина не мог быть препятствием для принадлежности к церкви. Первоначальные установки демократического характера, такие, как тезис «не трудящийся да не ест», потеряли всякое значение. К концу III — началу IV в. христианство вполне созрело для того, чтобы стать господствующей религией, и в социальном и в моральном плане соответствующей интересам имущих классов. Оно представляло собою уже широко распространенную идеологию, выходившую даже за пределы Римской империи.
Но борьба за внутрицерковное единство продолжалась. Среди духовенства «вселенской» церкви утвердился взгляд, что любое отступление от принятого ею учения — это самый страшный грех. Появилось понятие «ересь» (αιρεσις — свободно избранное направление мысли), и она была объявлена преступлением, наиболее опасным для церкви.
Христианство развивалось в странах с различными религиозными верованиями. Принимая крещение, новообращенные, естественно, привносили в христианство элементы своей прежней религии.
В формирований и установлении отдельных элементов культа исключительное значение имел митраизм[348], особенно его праздники в честь солнца; в развитии христинской мифологии наиболее существенную роль играли представления иудаизма, а для богословия — концепции позднеантичной философии. Образованные люди, изучавшие эллино-римскую философию, тоже вносили свои философские воззрения в догматику.
В итоге христианство оказалось разветвленным на множество религиозных сект. Наиболее активной была секта гностиков. Гностицизм развился из стремления интеллигенции того времени осмыслить в духе античной философии различные эллино-римские и восточные религии. Воззрения гностиков были далеки от христианских представлений о божестве; иногда идеи гностицизма сближались с пантеистическими. Гностицизм казался весьма «опасным» и потому, что фактически отвергал авторитет священного писания, считая единственным путем спасения особое «знание» («гносис»). Гностики доходили до отрицания загробной жизни, что также было совершенно неприемлемо для христианской пропаганды. Понятно, что в догматическом отношении гностицизм в начале IV в. представлял собою серьезного противника вселенской церкви. В отдельных сектах он принимал «опасный» характер и в социальном плане: гностики высказывали пренебрежение к материальному миру, отрицая подчас многие общественные институты, в том числе собственность.
Другая опасность для церкви заключалась в появлении ригористических сект, требовавших от верующих отказа от всяких связей с существующими общественно-политическими учреждениями.
Опасны были и учения рационалистического толка — особенно ересь Павла Самосатского, который считал Иисуса Христа только человеком, рожденным чудесным образом и проникнутым божественным логосом.
Внутренний разлад в христианской церкви наблюдался также в области ее обрядовой практики. Обрядность воздействовала на массы в большей мере, чем догматы. В IV в. иудейский ритуал, соблюдавшийся христианами раннего периода, был уже забыт; однако все еще отмечался главный праздник иудаизма — пасха. Первоначально бытовой праздник иудейских пастушеских и земледельческих племен, пасха, со времени потери евреями независим