[600]. От этих столкновений тяжко страдали рядовые димоты — и зеленые и синие, а равно и прочие мирные жители городов.
Иногда Юстиниан, как и другие императоры, намеренно разжигал борьбу цирковых партий, чтобы расколоть народные массы, не дать им сплотиться. Византийское правительство всегда стремилось использовать столкновения димов и направить их по выгодному для него руслу. В столкновениях димов и центральной власти проявлялась также борьба автократического правительства и связанных с античным муниципальным строем политических организаций свободных горожан[601]. Но едва в борьбу втягивались широкие слои населения и она начинала угрожать трону, правительство тотчас принимало меры против обеих партий. В случае опасного усиления одной из них императоры могли опереться на другую, и таким образом разделение на факции в какой-то мере служило для правительства гарантией против совместного выступления всего народа[602].
Однако такого рода надежды сбывались далеко не всегда: нередко народные массы, ломая расчеты императоров, а равно и своих собственных партийных вождей, объединялись и действовали сообща против ненавистных правителей.
Ярким примером подобного объединения низших слоев обеих партий в борьбе против правительства является народное восстание 532 г. в Константинополе, известное под названием «Ника». Это название оно получило от того, что во время восстания повсюду в столице раздавался клич-пароль восставших — «Ника» («Побеждай!»), по которому они узнавали друг друга. Это было сделано, как говорит Малала, чтобы к ним не примешались солдаты или экскувиты[603]. Особая опасность восстания Ника для византийского правительства состояла в том, что на этот раз демагогическая политика раскола народа на партии потерпела полный крах и сама столица империи стала ареной невиданного по силе и размаху народного движения, поколебавшего трон Юстиниана.
Восстание Ника оставило глубокий след в памяти современников и было описано в трудах многих историков и хронистов. Не сохранилось, однако, ни одного произведения, написанного в сколько-нибудь сочувственных тонах по отношению к народным массам. Всех историков, писавших об этом событии, роднит общая ненависть к восставшей «черни». Из трудов современников и очевидцев восстания Ника наибольшее значение имеют: Хроника Иоанна Малалы, произведения Прокопия, Иоанна Лида, Псевдо-Захарии Митиленского, анонимного автора Пасхальной хроники. Некоторые интересные дополнительные сведения дают краткие хроники комита Марцеллина и Виктора Тонененского. Из сообщений более поздних авторов особое внимание привлекают данные Феофана, Зонары, отчасти Георгия Кедрина (Скилицы), в произведениях которых использованы ценные, не дошедшие до нас источники.
Поскольку восстание явилось результатом очень сложной политической и религиозной борьбы и в нем приняли участие разные социальные слои, оно получило совершенно неодинаковую политическую интерпретацию различных авторов. Рассказ о восстании ведется ими с позиций различных социально-политических группировок, и поэтому мы встречаемся в сочинениях византийских авторов с противоречивой, иногда прямо противоположной оценкой событий 532 г.
Прокопий, идеолог сенаторской аристократии, ненавидя восставший народ, в то же время отнюдь не сочувствует и самому Юстиниану, стоявшему во время восстания на краю гибели. Все политические симпатии историка, тайные и явные, на стороне сенаторов, замешанных в восстании и являвшихся сторонниками наследников правившего ранее императора Анастасия. Отсюда стремление Прокопия оправдать его племянников — Ипатия и Помпея и показать, что они жертвы, с одной стороны, разгула «черни», с другой — произвола Юстиниана. Будучи близок ко двору, Прокопий, возможно, был во время восстания во дворце и поэтому по собственным наблюдениям описал действия Юстиниана, Феодоры и их приближенных в момент осады восставшими императорской резиденции[604].
Иоанн Малала, скромный монах, тоже очевидец восстания, более осведомлен о событиях в городе и на ипподроме. Если Прокопий следил за событиями из дворца, то Малала — из города. Детальный рассказ Малалы является основой для установления хронологии событий и дает представление об их последовательности. Малала лоялен, но без подобострастия по отношению к правительству Юстиниана, и «в меру» ортодоксален. Он сдержан в своих оценках правителей и в то же время не выражает каких-либо симпатий к восставшему народу[605]. Иоанн Лид, хотя и недовольный произволом чиновников при Юстиниане, также занимает лояльные позиции. Его рассказ интересен тем, что восстание Ника рисуется как результат жадности и злоупотреблений префекта Иоанна Каппадокийца. Возможно, что сам Юстиниан после опалы Иоанна Каппадокийца в 541 г. желал свалить вину за восстание на своего бывшего любимца и Иоанн Лид уже отражал в своем труде официальную версию[606]. Эту версию поддерживает и Псевдо-Захария Митиленский. Комит Марцеллин, иллириец по происхождению, земляк Юстиниана, офицер, сражавшийся под его командованием и близко связанный с этим правителем, в своей краткой хронике воспроизвел так же, как и Иоанн Лид, официальную точку зрения, но выдвинутую правительством Юстиниана тотчас после подавления восстания Ника. Согласно этой версии, вся вина за восстание возлагается на Ипатия и Помпея, якобы составивших тайный заговор с целью захвата власти. Юстиниан не хотел признать народный характер восстания; это значило бы согласиться с тем, что восстание выражало весьма глубокое недовольство подданных его правлением. Ему было выгодно изобразить восстание Ника не широким народным движением, каким оно было в действительности, а династической борьбой кучки заговорщиков, выражением личных притязаний честолюбцев, стремившихся захватить престол[607].
Анонимный автор Пасхальной хроники окрасил свой рассказ в ортодоксально-религиозные тона, но вместе с тем, как и более поздний хронист Феофан, использовав неизвестный источник, сохранил знаменитый диалог между Юстинианом и прасинами на ипподроме, известный под названием «актов Калоподия»[608]. Феофан, выражая точку зрения монашества, много заимствовал из трудов Малалы и автора Пасхальной хроники. Его рассказ прославился, главным образом, наиболее полным изложением «актов Калоподия»[609]. Зонара располагал иными источниками о восстании Ника, чем другие историки, и поэтому его рассказ значительно расходится с известиями остальных авторов[610]. Интересны совершенно новые данные Зонары о поведении наемников-варваров во время восстания, о позиции духовенства, об участии широких масс населения города в борьбе против бесчинств наемников.
Несмотря на всю противоречивость известий источников о восстании Ника, все же представляется возможным восстановить его истинные причины, характер и ход событий[611].
Как всякие стихийное народное восстание, сложное по социальному составу своих участников, восстание 532 г. было вызвано целым комплексом различных причин. Среди них можно выделить экономические причины: в этот период на основе столкновения хозяйственных интересов обострились противоречия между руководящими группами венетов и прасинов. Обе группы вместе с тем были недовольны экономической политикой правительства Юстиниана: синие — мерами по ограничению роста сенаторского землевладения; зеленые — высокими таможенными пошлинами и различными запретами, стеснявшими торговлю, в особенности — с Востоком. Обе партии были недовольны и фискальной политикой императора, а также произволом префекта претория Иоанна Каппадокийца, который «много золота собрал в императорскую казну у обоих сословий»[612].
Каждая социальная группировка, каждое сословие имели свои особые причины к восстанию, отсюда — пестрота социального состава участников событий. Для старой сенаторской аристократии восстание Ника открывало возможности использовать народное движение в целях свержения ненавистного им «выскочки» Юстиниана, окружившего себя выходцами из средних слоев, которых он осыпал милостями, третируя при этом древние аристократические фамилии, лишая их придворных синекур и прежнего высокого положения в обществе. Недовольство сенаторской знати вызывали также ограничения Юстинианом политических прав сената. Немаловажной причиной участия в восстании руководящих группировок обеих партий была переменчивая религиозная политика императора, его лавирование между православными и монофиситами. Находившаяся в оппозиции к правительству партия зеленых имела еще и свои причины к возмущению: именно зеленые больше всего страдали от несправедливости судей, притеснений чиновников и бесчинств стасиотов из партии синих.
Народные массы, рядовые димоты обеих партий объединились в этом восстании также по многим причинам: их заставляла выступить общая ненависть к жестоким и корыстолюбивым правителям, особенно к начальнику дворцовой гвардии спафарию Калоиодию, эпарху города Евдемону, квестору Трибониану и префекту претория Иоанну Каппадокийцу. По словам Проколия, особую ненависть народа заслужили Иоанн Каппадокиец и Трибониан. Иоанн Каппадокиец, «будучи самым мерзким из людей, употреблял во зло все свои способности»[613]. Накопив нечестными путями огромные богатства, он предался безмерному пьянству и чревоугодию, до обеда грабил имущество подданных, а остальное время проводил в кутежах и разврате