[645]. Доведенный до отчаяния Юстиниан решил бежать из столицы. Уже были приготовлены корабли для бегства и на них погружены царская казна и богатства императорского дворца. Однако в эту трагическую для правительства минуту необычайную энергию и решимость проявила императрица Феодора. Она явилась на заседание императорского совета, горько упрекала своего царственного супруга и его приближенных в позорной трусости и заявила, что предпочитает смерть потере власти, ибо «царская порфира — прекрасный саван»[646]. Феодора требовала, чтобы Юстиниан отказался от бегства и немедленно отдал приказ напасть на мятежников.
В это время среди восставших обнаружились разногласия: часть аристократии из числа венетов, испугавшись столь широкого размаха выступления народных масс, отшатнулась от восстания. Немалую роль в этом сыграло и золото Юстиниана, переданное вождям синих через приближенного императора, ловкого евнуха Нарсеса. По словам Зонары, «люди царя раздавали много денег и откололи венетов»[647].
Среди восставших произошел раскол, послуживший одной из причин поражения восстания. К этому времени правительство, мобилизовав все военные силы, перешло в наступление.
18 января император поручил Велисарию и Мунду подавить восстание. Велисарий с отрядом варваров проник через дымящиеся развалины на ипподром, где в это время собралось огромное количество народа. В свою очередь Мунд через ворота «мертвых» (Некра) с отрядом готов и герулов ворвался в цирк с другой стороны. Внезапно напав на толпу, запертую в цирке, воины осыпали ее градом стрел, затем в ход были пущены мечи. На ипподроме началась страшная паника. Наемники двинулись через арену, никого не щадя на своем пути. «Толпа была скошена, как трава»[648]. Все повстанцы, находившиеся в цирке, были убиты, и к ночи, когда бойня прекратилась, на арене ипподрома лежали горы трупов. Сведения о числе погибших в тот день противоречивы. По-видимому, было убито около 35 тысяч человек[649]. Среди них были как димоты и граждане Константинополя, так и чужеземцы.
Велисарий вытащил Ипатия из царской кафисмы и отвел несчастного узурпатора и его брата Помпея к императору. Пытаясь оправдаться, Ипатий тщетно доказывал Юстиниану, что его короновали силой и что он сохранял верность императору. В свое оправдание он говорил, что намеренно завлек в цирк народ и хотел предать его Юстиниану. С этой целью он якобы послал верных людей во дворец известить императора. Но посланцы Ипатия не смогли пробраться через горящий город во дворец и не выполнили поручения. На эти уверения Ипатия Юстиниан по словам хрониста ответил: «Хорошо, но так как вы пользовались таким авторитетом у этих людей, то вы должны были применить его прежде, чем они сожгли мой город».
Юстиниан слишком много пережил во время восстания, чтобы простить Ипатия. Правда, некоторые историки полагают, будто он склонен был помиловать Ипатия и Помпея, но на их казни настояла императрица Феодора[650]. Однако эта версия кажется не слишком правдоподобной.
В понедельник 19 января, еще до рассвета, Ипатий и Помпеи были казнены и их тела брошены в море. Так трагически кончилось столь кратковременное царствование Ипатия.
После подавления восстания начались жестокие репрессии: аресты, ссылки, казни. Они коснулись, конечно, прежде всего рядовых димотов и городской бедноты. В Константинополе наступили мрачные дни. «И был страх большой, и замолчал город и не проводились игры долгое время»[651].
Боясь народных собраний на ипподроме и в наказание цирковым партиям Юстиниан после подавления восстания Ника запретил проводить ристания в Константинополе. Цирковые игры были возобновлены только в 537 г.[652].
Репрессии обрушились и на организации димов. После разгрома восставших долго «не видно было нигде ни одного димота»[653]. Удар, нанесенный димам, был настолько сильным, что вплоть до 547 г. в источниках не встречается упоминаний о движении димов и столкновениях цирковых партий.
Но Юстиниан не пощадил и знатных заговорщиков. 18 сенаторов и иллюстриев, в том числе брат казненных Ипатия и Помпея — Проб, муж племянницы Анастасия сенатор Оливрий и другие были отправлены в ссылку, а все их имущество конфисковано[654]. Правда, позднее, уступив сенаторской аристократии, Юстиниан вернул из ссылки многих сенаторов и возвратил им их имения. Конфискованное имущество было возвращено даже детям Ипатия и Помпея.
Торжествуя победу, Юстиниан приказал отстроить погибшие в пламени центральные кварталы города и с особой роскошью восстановить сожженный восставшими храм св. Софии, Главные сотрудники Юстиниана, которые под давлением народа были смещены со своих высоких постов, в том числе Иоанн Каппадокиец и Трибониан, были вновь призваны ко двору и заняли свои прежние должности.
Правительство приняло решительные меры по предотвращению народных восстаний. В 535 г. была уничтожена должность «ночного зпарха»: ее заменили новым магистратом высокого ранга spectabilis — претором плебса, который зависел непосредственно от императора. В обязанности претора плебса входило наблюдение за порядком в столице и поведением народных масс. Сперва Юстиниан хотел сделать эту должность коллегиальной, но фактически она исполнялась одним лицом[655]. В 539 г. была создана должность квизитора (тоже ранга spectabilis), которому был поручен политический надзор за всеми подозрительными. Претор плебса и его чиновники должны были «очистить столицу от лютых зверей», как писал Юстиниан в своей Новелле, «усмирять мятежи народа» и изгонять из столицы всех «смутьянов»[656]. Был значительно увеличен штат городской полиции, которая обязана была следить за порядком и пресекать любые проявления народного недовольства.
Одновременно Юстиниан принял меры к укреплению императорского дворца и на случай осады построил при нем хлебные склады и цистерну для воды. Для устрашения всех недовольных Юстиниан приказал объявить о своей победе и уничтожении тиранов по всем городам империи[657].
Восстание Ника, одно из самых значительных и грозных движений в ранней Византии, оказало немалое влияние на всю дальнейшую политику Юстиниана как внутреннюю, так и внешнюю. Во внешней политике для Юстиниана теперь необходимо было скорее перейти к широким завоеваниям на Западе с целью отвлечения населения от политических беспорядков. Во внутренней политике Юстиниан, разгромив как династическую сенаторскую оппозицию, так и восстания народных масс, мог приступить к активной реформаторской деятельности — и в сфере законодательства, и администрации. Вместе с тем с подавлением восстания Ника и движения димов в других городах империи, византийская автократия праздновала победу над древними чаяниями о политической свободе, вынашивавшимися муниципальной знатью и широкими слоями горожан. Тем самым был нанесен удар не только по оппозиционно настроенной сенаторской аристократии, но и по старой муниципальной организации.
Одновременно эти события укрепили союз Юстиниана с православным духовенством, которому император щедро раздавал земельные владения, конфискованные у знатных заговорщиков.
В то же время восстание Ника послужило тяжелым уроком для городского люда. С одной стороны, оно показало силу народа и его организаций в том случае, когда обе партии объединялись. С другой — в нем проявились и слабости движения димов: отсутствие руководства и вождей из народа, стихийность, сохранение у большинства восставших веры в необходимость и могущество императорской власти. Восстание Ника лишний раз продемонстрировало предательскую позицию сенаторской аристократии, особенно из партии венетов, стремившейся лишь использовать движение в своих династических целях и перешедшей на сторону правительства в самый решительный момент восстания.
Однако и после подавления восстания Ника движение димов продолжается, то временно затухая, то разгораясь снова, особенно в таких крупных городах Востока, как Антиохия и Александрия. В течение всего царствования Юстиниана нередки были бунты городской бедноты и в самой столице (их вызывал, главным образом, недостаток продовольствия). Но никогда движение димов не принимало столь опасного для правительства характера, как в восстании Ника.
Более скудны данные источников о восстаниях сельского зависимого населения при Юстиниане. Сохранились лишь отрывочные сведения о движении скамаров в V–VI вв. в придунайских провинциях империи, преимущественно в Реции, Паннонии и Норике, а также во Фракии и Иллирике. Византийские авторы разумели обычно под скамарами разбойников — latrones, praedones. В таком смысле термин «скамары» употребляют Евгипий в «Житии Северина» (VI в.), гот Иордан в своей «Гетике», Менандр и хронист VIII в. Феофан Византийский[658].
Начавшись еще в V в., движение скамаров особенно усилилось в правление Юстиниана[659]. Скамары создавали вооруженные отряды, нападали на поместья и виллы крупных землевладельцев, осаждали целые города. В отряды скамаров стекались беглые рабы, колоны, разоренные крестьяне. В горных местах Фракии возникали целые поселения скамаров. При Юстиниане движение скамаров охватило почти всю Фракию и часть Иллирика. Юстиниан, обеспокоенный тревожными известиями, приходившими из этих провинций, принужден был издать ряд Новелл, ограждавших земли и другое имущество крестьян и колонов во Фракии и Иллирике от захвата ростовщиками