Когда освобожденный из турецкого плена Роман вместе со своими воинами, также отпущенными на свободу, двинулся на запад, его встретили указы Михаила VII, низлагавшие побежденного императора и объявлявшие его врагом государства, а вслед за тем и войска под командованием сыновей кесаря Иоанна. Началась гражданская война (1071–1072 гг.). Романа поддерживали преимущественно каппадокийские и армянские феодалы, тогда как партия Дук опиралась на наемные отряды, возглавляемые Криспином. Разбитый в двух сражениях, Роман заперся в крепости Адана, надеясь на помощь турок. Но помощь не прибыла, и Роман был вынужден сдаться на милость своего заклятого врага, Андроника Дуки, который гарантировал, правда, что Роману не причинят зла. Но уже через несколько дней обещание было нарушено: больного пленника (он страдал расстройством желудка, как говорили, от каких-то снадобий, данных ему врагами), уже принявшего монашество, бросили в чулан, придавили щитом и выжгли ему глаза. Через несколько дней после мучительной операции Роман скончался. Перед смертью он имел возможность выслушать лицемерное послание Пселла, который объявлял Романа мучеником, сулил ему посмертную славу в небесах и заверял, что император не причастен к ослеплению своего отчима.
Победа столичной аристократии была подготовлена и осуществлена — от поражения при Манцикерте до ослепления Романа — кесарем Иоанном и его сыновьями вместе с их советником Михаилом Пселлом. Однако не Дуки и Пселл пожали плоды своей победы — уже очень скоро они были оттеснены от управления, которое взял в свои руки евнух Никифор, известный под уменьшительным именем Никифорица. Если Атталиат видит в Никифорице только ловкого интригана, то Кекавмен отзывается о нем как об опытном полководце и умном политическом деятеле[680]; Вриенний также называет Никифорицу энергичным, умным и опытным человеком[681]. Никифорица осуществил ряд мероприятий, направленных к сохранению и упрочению централизованного управления: у церквей была конфискована священная утварь и оклады евангелий, что позволило пополнить казну; были объявлены государственной собственностью принадлежавшие монастырям и частным лицами причалы в Константинополе; был установлен строжайший государственный контроль за хлебной торговлей. Атталиат подробно описывает новую организацию хлебной торговли: каждый землевладелец, привезший хлеб на возах, и каждый корабельщик, доставивший хлеб, должен был сдавать его за определенную цену на государственный склад — фундак; горожане не имели права покупать хлеб нигде, кроме государственного фундака[682]. Одновременно с этим правительство Михаила попыталось ограничить аппетиты феодальной знати: было запрещено передавать замки более чем на срок жизни[683].
Однако мероприятия Никифорицы уже не могли поправить дела. Упрочение централизованного управления привело лишь к новым злоупотреблениям, к росту взяточничества и в конечном счете к ухудшению положения трудящихся. Напряженная внешнеполитическая ситуация еще более обостряла внутренний кризис. В 1071 г., в год поражения при Манцикерте, вождь норманнов Роберт Гвискар занял Бари — последнее византийское укрепление в Южной Италии. На Адриатическом побережье византийское влияние было сведено на нет: хорватский и зетский князья признали себя вассалами папы и получили от Григория VII королевские короны. Все учащавшиеся набеги сельджуков на малоазийские провинции вызвали нехватку сельскохозяйственных продуктов и голод в стране. На улицах Константинополя можно было видеть трупы погибших голодной смертью; их не успевали убирать, и на одни носилки (если верить хронисту) приходилось класть по 5–6 мертвецов[684].
Начались волнения в различных частях империи. В 1072–1073 гг. Западная Болгария была охвачена восстанием; восставшим удалось овладеть городами Ниш, Скопле, Охрид. На помощь болгарам пришли войска Михаила Зетского. Лишь силами наемных отрядов византийцы смогли подавить восстание[685]. Затем прокатились волнения в Паристрионе. Посланный на подавление их катепан Дристры Нестор сам выступил против Никифорицы и, поддержанный печенегами, направился к Константинополю, требуя смещения временщика; правда, осада столицы оказалась безуспешной, и Нестор укрылся в печенежских становищах. Один из крупнейших городов империи — Антиохия — был также охвачен восстанием: горожане поднялись против наместника Исаака Комнина и осадили его в акрополе; тем временем были разрушены дома архонтов. Не успел Исаак Комнин справиться с восставшими, как ему пришлось поспешно идти против турок, появившихся близ города; он был разбит в сражении, попал в плен, и антиохийцам пришлось заплатить за него выкуп в 20 тысяч золотых монет.
Не менее опасные события назревали в Малой Азии. Здесь в 1073 г. восстал командир наемников Руссель[686], подчинив села и города Галатии и Ликаонии. Посланная против него армия сражалась без особого энтузиазма и была разбита; многие взятые в плен византийские аристократы примкнули к Русселю и возбуждали его против Михаила. Среди пленников находился и кесарь Иоанн; Руссель приказал облачить его в царские одежды и провозгласить василевсом. Вместе с новым императором мятежная армия двинулась на Константинополь, встречая поддержку всех тех, кто был недоволен мероприятиями Никифорицы. Правительству оставалось только одно — весьма опасное — средство: обратиться за помощью к туркам[687]. Около горы Софон, недалеко от Никомидии, сельджуки разбили отряды Русселя наголову: и кесарь Иоанн, и Руссель оказались в плену.
Правда, жена выкупила Русселя из турецкого плена, и он еще некоторое время успешно действовал в Армениаке, но незадачливый узурпатор попал в руки своего племянника и, опасаясь мести, поспешил постричься.
Едва подавили мятеж Русселя, как в 1077 г. новый феодальный бунт охватил страну. Никифор Вриенний, которого поддерживала македонская знать, был провозглашен императором и двинул войска на Константинополь. Наступление зимы помешало успеху его предприятия, а затем правительство Михаила сумело мобилизовать против узурпатора наемные отряды, печенегов и флот. Вриенний отошел к Адрианополю. Почти одновременно начался другой феодальный мятеж, на этот раз в восточных фемах. Его возглавил Никифор Вотаниат, один из знатнейших феодалов востока. В мятеже участвовали многие аристократические фамилии, в том числе Дуки, а также представители высшего духовенства во главе с антиохийским патриархом Эмилианом. Всю эту знать объединяла ненависть к политике Никифорицы. Движение нашло своего идеолога в Михаиле Атталиате, умелом командире и знающем правоведе, страстно ненавидевшем Никифорицу. Весь пафос Атталиата направлен против столичного чиновничества и централизаторских тенденций: он обрушивается на прежних правителей империи, которые под предлогом общественной пользы совершали безбожные и противозаконные деяния[688]. Неоднократно подчеркивает Атталиат, что мелочная скупость правительства ромеев была причиной неудач в войне с сельджуками (в отличие от Пселла, который, напротив, «мотовство» считал одним из самых страшных пороков государя). Вотаниата Атталиат восхваляет как представителя знатного рода Фок, насчитывающего (какая точность!) 92 поколения славных мужей и восходящего, оказывается, к знаменитым Фабиям. Никифор, разумеется, божий избранник. Но что особенно важно для Атталиата — это щедрость его героя, с которым не могли сравниться золотоносные реки Пактол и Хрисороя, протекавшие некогда в Лидии[689]. Так устами Атталиата была сформулирована программа провинциальной феодальной знати — программа щедрых уступок аристократии и церкви.
Вотаниат был уже пожилым человеком, опытным полководцем и дипломатом. Избегая поспешных действий, он прежде всего заручился поддержкой турок, отряды которых беспрепятственно проникали вплоть до Пропонтиды. В начале 1078 г. Вотаниат занял Никею и окрестные города. Правительство Михаила, оказавшееся между двух огней, не могло сопротивляться. В марте 1078 г. сторонники узурпатора принудили Михаила отречься и стать монахом Студийского монастыря, тогда как Никифорица искал спасения в бегстве, но вскоре был схвачен, выдан Вотаниату и погиб под пытками.
Никифор III Вотаниат (1078–1081) вступил на престол как вождь провинциальной знати. С самого начала мятежа он пользовался поддержкой Дук; теперь, по совету кесаря Иоанна, он женился на жене своего предшественника, прекрасной аланке Марии (несмотря на то, что Михаил был еще жив) — тем самым был скреплен его союз с Дуками[690]. Комнины перешли на его сторону сразу же после отречения Михаила. Суверенитет Вотаниата признал и куропалат Филарет Вахамий, отложившийся при Михаиле VII и подчинивший своей власти такие крупные центры, как Мелитина, Эдесса и Антиохия. В течение длительного времени войска этого феодального сеньора были единственной силой, сдерживавшей натиск сельджуков; его сопротивление было сломлено только к 1085 г. Никифор стремился достигнуть соглашения и с мятежным Вриеннием: он предложил Вриеннию титул кесаря и обещал усыновить его, а его сторонникам — даровать полную амнистию и возвратить прежние чины и должности. Вриенний не согласился, но потерпел поражение, попал в плен и был ослеплен.
Вотаниат правил в соответствии с программой Атталиата: щедро даровал он императорские пожалования, прощение недоимок и податные привилегии. Церквам была возвращена священная утварь, собственникам причалов — права, которых они лишились при Никифорице. Монастыри и светские феодалы получали хрисовулы, жаловавшие им деревни, крестьян, экскуссионные права. Расходы превышали поступления (значительно сократившиеся к тому же из-за потери малоазийских провинций, занятых турками), и казна, накопленная бережливым Никифорицей, быстро таяла. К тому же правительство Вотаниата порвало с осторожной внешней политикой Михаила VII и в труднейшей экономической ситуации действовало с великодержавными замашками. После падения Бари советники Михаила осознали мощь Норманского государства и стремились к союзу с Робертом Гвискаром, рассчитывая получить от него помощь против турок. Союз предстояло скрепить брачным договором: дочь норманского вождя прибыла в Константиноп