В результате крестовых походов, позволивших западноевропейским купцам завязать непосредственные связи со странами Востока, и — что еще важнее — в результате начавшегося со времен Алексея I Комнина утверждения в Константинополе итальянцев, в первую очередь венецианцев, столичное купечество теряло свое монопольное положение в посреднической торговле между Востоком и Западом.
Однако вплоть до Четвертого крестового похода Константинополь еще оставался крупнейшим и богатейшим городским центром, намного превосходившим города Западной Европы.
Французский историк того времени Виллардуэн, оставивший описание завоевания Константинополя в 1204 г. крестоносцами, отмечал, что когда войска крестоносного ополчения увидели со своих кораблей византийскую столицу, они не могли поверить, что на свете может существовать такой большой и богатый город. По его утверждению, во время осады Константинополя в нем от пожаров «сгорело домов больше, чем имеется в трех самых больших городах королевства Франции»[285]. Захваченная крестоносцами в Константинополе добыча «была столь велика, что ее не могли сосчитать. Она заключала в себе золото, серебро, посуду, драгоценные камни, парчу, одежды из шелка, беличьего и горностаевого меха и все, что есть прекрасного в мире»[286].
После разгрома и разграбления крестоносцами Константинополь, в течение столетий олицетворявший силу, богатство и престиж Византийской империи, навсегда потерял свой прежний блеск. Многие дворцы и церкви превратились в груду развалин; те, которые уцелели, в частности знаменитый храм Софии, подверглись варварскому ограблению; украшавшая их церковная утварь — предметы искуснейшей работы столичных ювелиров — была перевезена на Запад.
Та же участь постигла и некоторые сохранившиеся после погрома памятники античного искусства. Ипподром был опустошен и заброшен, библиотеки уничтожены. Городские стены и укрепления были полуразрушены, повсюду чернели огромные пустыри, простиравшиеся на целые кварталы.
Разорение Византийской империи крестоносцами и постоянные войны, полыхавшие на Балканах в XIII столетии, тяжело отразились на экономике городов, которые неоднократно переходили из рук в руки, подвергаясь каждый раз грабежам и разрушениям.
В течение всего периода существования Латинской империи полновластным хозяином морских торговых коммуникаций Византии была Венецианская республика. Эпирское царство и Никейская империя постоянно подвергались ее экономическому нажиму. Летом 1228 г. при столкновении с завладевшим Фессалоникой эпирским правителем Феодором Ангелом Венеция пустила в ход неоднократно применявшееся ею и впоследствии средство: она прекратила ввоз товаров во владения Ангела, а также вывоз их оттуда. Эпирские деспоты вынуждены были предоставлять то венецианцам, то дубровчанам, то тем и другим вместе право торговать на всей территории государства, взимая трехпроцентную пошлину[287].
Лишь в случае неурожая иностранцам был запрещен вывоз хлеба из страны[288].
Венецианцы приобрели исключительные права и на рынках Никейской империи. В 1219 г. Венеция заключила с Феодором Ласкарисом договор, предоставлявший венецианцам право на беспошлинную торговлю. Торговцы Никейской империи, наезжавшие в Константинополь и в другие места, подвластные венецианцам, должны были, напротив, уплачивать установленную для иностранцев пошлину[289]. Стремясь ограничить конкуренцию иностранного купечества, поднять местное текстильное производство, преемник Феодора Иоанн III Ватац запретил своим подданным, под угрозой лишения прав и состояния, покупать итальянские, «ассирийские» и «вавилонские» ткани, а довольствоваться тем, что «производит земля ромеев и умеют приготовлять руки ромеев»[290]. Однако промышленная гегемония Византии была уже настолько сильно подорвана, что эти мероприятия Ватаца не могли оказаться в достаточной степени эффективными; иностранные товары продолжали проникать на рынки Никейской империи, тогда как предметом ее вывоза являлась преимущественно сельскохозяйственная продукция.
Значительно лучшие условия для развития ремесла и торговли — как в период существования Латинской империи, так и после ее крушения — создались на самой дальней восточной окраине Византии — в Трапезундской империи. Разгром монголами в середине XIII в. Багдадского халифата повлек за собой запустение древних торговых путей по Тигру и Евфрату, и Трапезунд, издавна служивший общим рынком для товаров, поступавших из Византии, Кавказа, Руси, Сирии, Месопотамии и других восточных стран, стал важнейшим пунктом в торговле между Востоком и Западом. Хотя генуэзские и венецианские купцы добились получения привилегий и в Трапезундской империи, отдаленность Трапезунда обусловила менее сильное их воздействие на его торговлю и ремесло.
Трапезундские золотые монеты получили широкое распространение на Востоке. В Грузии трапезундские «кирмануели» стали синонимом денег[291].
Трапезундская империя осталась, однако, после падения Латинской империи независимым государством, и дальнейшее развитие ее экономики шло своим особым путем.
Восстановленная в 1261 г. в сильно урезанном виде, Византийская империя оказалась лишенной многих своих областей с их важнейшими городами: помимо Трапезунда и других городских центров Трапезундской империи, в Малой Азии были потеряны Синоп и Атталия; в составе латинских владений остались Средняя Греция с Афинами и Фивами, Пелопоннес с его крупнейшим городом — Коринфом; города Эпира входили в Эпирское царство. Возвращение в конце XIII и в первой половине XIV в. под власть империи некоторых областей и городов на Балканах мало что изменило по существу в этой общей картине.
Условия для развития ремесла и торговли в возрожденной Византийской империи, несмотря на ряд положительных тенденций, были крайне неблагоприятными.
Естественный процесс экономического развития вызывал распадение империи на обособленные в хозяйственном и политическом отношении мирки, ускорившееся при латинском господстве. Освобождение провинциальных городов после падения Константинополя от непрерывного и изнурительного контроля и тяжелых государственных налогов могло способствовать подъему городской экономики. Рост самостоятельности городских центров и влияние порядков западноевропейских городов-коммун и городов-республик усиливал тенденцию к развитию городского самоуправления. Некоторые города уже в 1204 г. добились от латинских завоевателей предоставления им прав на самоуправление[292]. После присоединения Монемвасии император Михаил VIII, а позднее Андроник II и Андроник III подтвердили право жителей этого города на самоуправление[293]. В 1319 г. известные права самоуправления были пожалованы зятем императора Андроника II Сиргианом Янине[294]. Адрианополь, Веррия, Мельник также имели муниципальные вольности и привилегии[295]. Значительными правами самоуправления пользовался и крупнейший город империи — Фессалоника, которая имела свой городской закон (πολιτιχος νομος).
Главным органом управления являлся сенат, состоявший из представителей знати и богатейших горожан. Во главе его в 40-х гг. XIV в. стояли два архонта, один из которых являлся императорским наместником, а другой избирался жителями города. В особо важных случаях созывалось народное собрание (см. гл. 9)[296].
Однако все эти тенденции не привели к подъему поздневизантийского города, ибо господствующее положение в городском управлении занимала, как правило, феодальная знать[297]. В отличие от западноевропейских городов, которые добились самоуправления, льгот и привилегий в процессе укрепления своей экономики и в упорной борьбе с феодалами, византийские города приобрели известную самостоятельность тогда, когда они оказались под властью феодалов: феодальная византийская знать, жившая в городах, захватила в свои руки политическую власть, отведя представителям местного купечества и предпринимателям второстепенную роль. Феодалы, заинтересованные в закупке у итальянского купечества предметов роскоши и в сбыте на Запад сельскохозяйственной продукции своих поместий, превращали Византию в поставщика сырья для итальянских республик и препятствовали развитию ремесла и созданию сильного купеческого сословия. Оказавшись под безраздельной властью феодалов, захвативших господство на местных рынках, города постепенно превратились в место сбыта главным образом сельскохозяйственных продуктов, все более утрачивая способность успешно противостоять проникновению итальянского купеческого капитала.
Попытка, предпринятая во время гражданской войны 1342–1347 гг. торгово-предпринимательскими кругами Фессалоники (поддержанными той незначительной частью феодальной верхушки, которая и в XIV в. была связана главным образом с централизованной формой эксплуатации), вырвать управление городом из рук крупной землевладельческой знати окончилась неудачей; центральная власть не оказала Фессалонике должной поддержки, а иноземные войска турок и сербов изолировали ее от других областей и городов страны.
Константинопольские торгово-ремесленные корпорации, стесняемые мелочной и крайне консервативной регламентацией, а также экономической политикой византийского правительства, диктуемой интересами крупных феодалов, не выдерживали конкуренции итальянского купечества; некоторые из них, очевидно, распались (в первую очередь это должно было коснуться корпораций, ведавших обработкой шелка и продажей шелковых тканей и одежд), некоторые очень ослабли