[21] Юстин. Анастасий склонил голову. Он знал, что такова воля Божья.
Юстину было около 65 лет; он был фракийским крестьянином, необразованным и неграмотным. Его жена Луппикина имела еще более скромное происхождение – она была рабыней и наложницей мужчины, у которого Юстин ее выкупил. Так что, несмотря на свои несомненные военные таланты, новый правитель вряд ли мог считаться человеком имперского масштаба. Однако он, похоже, обладал изрядной долей самоуверенности и честолюбия, а также крестьянской хитростью. Кроме того, в вопросах веры он был бескомпромиссным ортодоксом, который решительно выступал против партии Анастасия с ее монофизитским уклоном и открыто защищал венетов, а не ставших к тому времени крайне непопулярными прасинов. В армии Юстина любили и уважали, и он наверняка твердой рукой пресек бы новые попытки мятежа. Однако самым большим его преимуществом был племянник Юстиниан. Вполне вероятно, что именно он стоял за возвышением дяди; именно он осуществил примирение с папской властью после 35-летнего раскола; и именно он отпраздновал свое вступление в должность консула в 521 году, устроив самые роскошные игры и публичные зрелища в Ипподроме, которые когда-либо видел Константинополь. На украшение города, театральное оборудование и подарки народу был потрачен эквивалент 3700 фунтов золота, а гонки колесниц вызвали такое волнение, что финальное состязание пришлось отменить из опасения общественных беспорядков. Контраст с аскетичными и скаредными днями предыдущего царствования был разительным, а посыл четким: империя стоит на пороге новой великолепной эпохи, когда под властью гордого и ослепительного императора она вернет себе свои утраченные территории и восстановит прежнее величие.
Юстиниан тоже родился во Фракии, в 482 году. В Константинополь он почти наверняка прибыл по распоряжению Юстина, будучи еще ребенком: такое образование и знание культуры нельзя было получить за пределами столицы. Когда умер Анастасий, он был офицером в схоле – одном из дворцовых полков. К этому времени Юстин, похоже, официально усыновил его, и по такому случаю Юстиниан в знак благодарности взял себе имя, под которым вошел в историю. Надев пурпурную мантию, его дядя первым делом возвысил Юстиниана до ранга патриция и назначил его начальником дворцовой стражи; этот пост открыл ему доступ к самым узким кругам власти, и именно тогда началась его власть. Юстин немедленно выразил готовность во всем руководствоваться его советами и всю оставшуюся жизнь вполне довольствовался ролью его марионетки. Таким образом, Юстиниану принадлежит честь самого важного достижения за время правления его дяди – устранение разрыва с Римом, который случился, когда приговор об отлучении прикололи на ризу патриарха Акакия в 484 году. Этот разрыв, по мнению Юстиниана, оскорблял внутреннее единство, которое следовало сохранить любой ценой: так же, как существовал единый Бог, должны были существовать единая империя и единая церковь. 25 марта 519 года в Константинополь прибыло папское посольство, которое Юстиниан лично встретил у десятого мильного камня. Через два дня в храме Святой Софии патриарх Иоанн объявил церковь Старого и Нового Рима единой и неделимой и торжественно прочел предание анафеме целого ряда еретиков, включая своего предшественника Акакия. В конце церемонии имена Зенона и Анастасия были официально исключены из диптихов[22]. Период раскола завершился. Цена, которую за это заплатила Византия, была почти равна безусловной капитуляции, но для Юстиниана это была невысокая плата за объединенную церковь.
Всего через пару лет после этого события в жизни Юстиниана произошла судьбоносная встреча с будущей императрицей. Феодора не была для него идеальной парой. Ее отец был смотрителем медведей в Ипподроме, мать – акробаткой; такое происхождение было более чем достаточным основанием не пускать ее в приличное общество. Это было еще не все; еще будучи ребенком, Феодора вместе со своей старшей сестрой выступала на сцене в фарсах и бурлесках. Довольно быстро она поднялась до положения самой знаменитой константинопольской куртизанки. Пожалуй, самым откровенным за всю историю поношением императрицы стали слова ее современника Прокопия, который писал:
Когда Феодора была еще слишком мала, чтобы спать с мужчиной или вступать в половые связи как женщина, она поступала так, как вел бы себя проституированный мужчина, чтобы удовлетворять тех подонков общества, которые подолгу оставались в борделе, предаваясь подобной неестественной торговле телом… Однако как только она достигла зрелости, она стала шлюхой. Никогда прежде ни одна женщина так не предавалась удовольствиям. Часто она посещала пир с десятком или даже больше молодых мужчин; все они обожали блуд и были в расцвете сил. Когда она доводила их всех до изнеможения, она шла к их слугам, которых порой было по 30 человек, и совокуплялась с каждым из них по очереди; и даже тогда она не могла удовлетворить свою похоть. И хотя она использовала все три отверстия своего тела, она имела обыкновение жаловаться, что природа не наградила ее большими отверстиями в сосках, чтобы она могла и там придумать какую-нибудь форму сношения. В театре она тоже часто на виду у всех ложилась на спину, раскинув руки и ноги, а определенные рабы, назначенные специально для этого, сыпали зерна ячменя на ее интимные места, после чего специально обученные гуси клювами подбирали ячмень по зернышку и проглатывали.
Феодора вскоре начала искать лучшей жизни и стала любовницей не слишком прославленного государственного деятеля, с которым она отправилась в Северную Африку. После громкого скандала он ее выгнал, и она добиралась обратно домой единственным известным ей способом. Однако, пока она была в Александрии, она, похоже, встречалась с ведущими священниками и даже получила некий религиозный опыт. В Константинополь она совершенно точно вернулась другой женщиной. Одна ее черта, впрочем, оставалась неизменной – привязанность к партии венетов. Юстиниан тоже оказывал предпочтение венетам, и, возможно, именно через них он познакомился с Феодорой, которой к тому времени было около 35 лет. Она сразу его пленила, и он решил сделать ее своей женой. К этому неизбежно возникли препятствия, не последним из которых было неумолимое сопротивление императрицы. Луппикина по сути своей осталась той же крестьянкой, какой была всегда, и, встретив наконец женщину с еще более низким происхождением, она собиралась унижать ее всеми возможными способами. При жизни Луппикины свадьба была невозможна, но в 524 году она умерла, а в 525 году пара сочеталась браком в храме Святой Софии. Всего через два года, 4 апреля 527 года, их короновали как правящих совместно императора и императрицу, а когда 1 августа скончался старый Юстин, они оказались единственными верховными правителями Византийской империи. Слово «они» имеет большое значение: Феодора была не просто императрицей – супругой императора. По настоянию Юстиниана она правила бок о бок с ним, принимала решения и помогала ему советом в самых важных государственных делах.
История не сохранила свидетельств, что думали о браке Юстиниана жители Константинополя. Вероятно, многие считали его женитьбу позором для империи, однако многим Юстиниан всегда казался далеким от своих будущих подданных. Теперь, по крайней мере, стало понятно, что он такой же человек, как и все прочие. Быть человеком, впрочем, не обязательно означает пользоваться популярностью. Юстиниана никогда не любили. За все его сумасбродства приходилось платить: за войну с Персией, за «вечный мир» 532 года, которым она окончилась, что означало выплату ежегодной дани (хотя ее никогда не называли именно такими словами) по 11 000 фунтов золотом. Платить пришлось и за монументальное строительство, которое Юстиниан начал с посвященной Богородице большой церкви во Влахернах, где Феодосиевы стены спускаются к Золотому Рогу, и которое он продолжал одновременно с перестройкой как минимум семи других церквей. Одно только это было бы впечатляющим достижением, но оказалось лишь началом. В первые дни после восшествия на престол Юстиниан построил в память о святых Сергии и Вакхе церковь, которая по своей оригинальности и роскоши и сегодня считается второй в Константинополе после храма Святой Софии.
Средства, необходимые для этих и многих других целей, изыскивались при помощи повсеместной рационализации налоговых сборов. Такие меры никогда не вызывают радости; народное недовольство еще больше усилилось из-за Иоанна Каппадокийского, которого император назначил для применения этих мер. На посту префекта претория Иоанн ввел строжайшую экономию в обеспечении армии, затеял решительную кампанию против коррупции, ввел новые налоги, которые касались не только бедняков, но и богатых и власть имущих, и сильно урезал полномочия чиновников высокого ранга в провинциях. Что касается его моральной распущенности, она вызывала всеобщее презрение. Тех, кто, по его мнению, владел скрытыми богатствами, он подвергал тюремному заключению, порке и даже пыткам; по словам его современника Иоанна Лида, «не было ни одной жены, девственницы или юноши, которых он не попытался бы растлить». Словом, нет ничего удивительного в том, что к началу 532 года Иоанн стал самым ненавидимым человеком в империи. Однако был еще один чиновник, которого ненавидели почти так же сильно, – судья Трибониан, которого в 529 году назначили квестором (самым высокопоставленным юристом в государстве). Иоанн хотя бы был христианином и неподкупным человеком; Трибониан же был бесстыжим язычником и вдобавок продажным. Прокопий отмечает, что «он всегда был готов вынести неправосудный приговор ради выгоды и каждый день отменял одни законы и предлагал принять другие – в соответствии с требованиями тех, кто покупал его услуги». В то же время всех, кто с ним встречался, поражала его образованность; а Юстиниан нашел в Трибониане единственного человека, способного воплотить его давнюю мечту – провести полную рекодификацию римских законов, убрать из них все повторы и противоречия, обеспечить их совместимость с христианским учением, заменить путаницу и хаос ясностью и краткостью. Назначенная императором специальная комиссия под руководством Трибониана принялась за работу. 8 апреля 529 года, меньше чем через четырнадцать месяцев после начала работы, новый кодекс был готов, а еще через неделю он вступил в законную силу, став высшим авторитетом для всех судов империи. В 530 году еще одна комиссия под руководством Трибониана начала собир