[23].
Флот задержался на несколько дней, так как пятьсот человек должны были оправиться после серьезного отравления заплесневелыми галетами, которые поставил им Иоанн Каппадокийский, однако в конце концов корабли благополучно добрались до Северной Африки. Затем армия отправилась на север к Карфагену, а корабли следовали за ней по морю. 13 сентября, когда до столицы оставалось 10 миль (16 км), армия вандалов пошла в атаку. Гелимер запланировал атаку по трем направлениям: его брат Аммата должен был идти в авангарде, племянник Гибамунд бросился бы в центр вражеской армии, а сам он занялся бы тылом. К несчастью, его подвели средства связи. Аммата двинулся в бой слишком рано; византийцы были готовы и ждали его. В последовавшем бою Аммата погиб, и его солдаты вскоре утратили мужество. Некоторых изрубили мечами, остальные бежали. Атака с флангов тоже оказалась безуспешной. Гибамунд еще подтягивал войска, когда кавалерия Велизария перешла в нападение. Это были гунны – страшные, дикие, безжалостные. Вандалы лишь взглянули на приближающееся войско и бросились в бегство. Теперь все зависело от Гелимера. Он хорошо начал атаку, но внезапно наткнулся на труп своего брата, и боевой дух его покинул. Велизарий воспользовался этим шансом и набросился на войско вандалов. Битва закончилась. Поскольку дорога на север уже находилась под контролем византийцев, вандалы бросились на запад, в нумидийскую пустыню. Карфаген остался без защиты, и через два дня, в воскресенье 15 сентября, Велизарий, рядом с которым находилась и его жена Антония, официально вступил в город. Никто не проявлял развязности, презрения или высокомерия; за купленные товары платили быстро и полную цену. Велизарий направился прямиком во дворец, где сел на трон короля вандалов и принял выдающихся горожан, а затем устроил пышный пир для своих военачальников.
Гелимер не сразу отказался от борьбы. Он и его оставшийся в живых брат Цазон перегруппировали силы и продолжили атаку, однако 15 декабря потерпели другое сокрушительное поражение, и король вновь бежал в Нумидию, а его армия в беспорядке отступила вслед за ним. На этот раз все было кончено. Велизарий дошел до Гиппона и завладел королевской казной. Затем, ведя за собой взятых в плен вандалов и груженные добычей повозки, он вернулся в Карфаген. Гелимер сдался только в марте 534 года.
В середине лета Велизария призвали обратно в Константинополь. Юстиниан любил древние обычаи, поэтому он устроил для своего победоносного военачальника торжество: население города приветствовало Велизария громкими криками, когда он вошел в Ипподром во главе войска, а за ним шли Гелимер, его семья и самый высокий и красивый из плененных вандалов. Процессию продолжала череда повозок с военными трофеями, среди которых была менора – священный семисвечник, который император Тит привез в 71 году из Иерусалима в Рим, откуда Гейзерих увез его в Карфаген в 455 году. (Позже, после протестов иудейского сообщества, Юстиниан вернул менору и другие храмовые сосуды в Иерусалим.) Высшая точка церемонии была достигнута, когда Велизарий и Гелимер пали ниц перед императорской ложей, где торжественно восседали Юстиниан и Феодора. Далее последовал приватный разговор с императором, во время которого последний король вандалов с благодарностью принял предложенные Юстинианом богатые владения в Галатии, где мог жить в покое и уединении.
Тогда мысли Юстиниана обратились к Италии. Римская империя, в составе которой нет Рима, – это нелепость; остготское и арианское королевство, в котором есть Рим, – это мерзость. Ныне, когда Теодорих умер, это могло представлять и политическую опасность. Было ясно, что это королевство следует уничтожить; но как? В отличие от Гейзериха и его наследников король остготов правил от имени императора как вице-король. Первые преследовали ортодоксальную церковь; он же, хоть и был арианином, старался добиться дружеского отношения и поддержки со стороны папы и выдающихся римлян. Он пользовался большой популярностью среди своих подданных, и Юстиниан хорошо понимал, что те вполне могут оскорбиться, если их жизнь станут больше регламентировать, а налоги серьезно возрастут, что неизбежно последует за включением Италии в состав империи.
Незадолго до смерти в 526 году Теодорих назвал своим преемником восьмилетнего внука Аталариха, сына своей единственной дочери Амаласунты, которая к тому времени осталась вдовой; она была такой же удивительной женщиной, как Феодора, и так же сильно любила власть. Однако Амаласунта была еще и интеллектуалкой: бегло говорила на латыни и по-гречески, а ее культурные познания были весьма широки, что можно признать редкостью для VI века и совсем уж уникальным для готов. Она настаивала на том, что юный Аталарих должен получить всестороннее классическое образование; это привело в ужас готскую знать, и Аталариха очень рано удалили от нее и ее влияния. Он почти сразу пал жертвой пьянства и разгульного образа жизни, из-за чего не дожил даже до семнадцати лет. Его мать вступила в тайную переписку с Юстинианом, и в конце концов был составлен план: Амаласунта через Адриатику доберется до Диррахия, где попросит убежища и обратится к императору с просьбой вернуть ей власть, которая по праву принадлежит ей. Юстиниан знал, что, имея в союзницах дочь Теодориха, он сможет рассчитывать на значительную поддержку со стороны самих готов; возможно, ему даже удастся вернуть Италию без кровопролития. Однако события развивались слишком стремительно. 2 октября 534 года в Равенне умер юный Аталарих, и трон перешел к его родственнику Теодахаду, который не интересовался властью и предпочитал вести жизнь благородного человека и ученого в одной из своих бесчисленных вилл. Амаласунта воспользовалась этой возможностью и предложила ему совместное правление: Теодахад будет наслаждаться всеми удовольствиями и привилегиями королевского положения, а она займется государственными делами. Теодахад согласился, и об этом новом распределении обязанностей объявили публично; однако вскоре он начал планировать свержение Амаласунты. В апреле 535 года ее схватили и заключили в тюрьму в замке-острове на озере Больсена, где вскоре задушили, когда она принимала ванну. Это убийство дало Юстиниану именно тот повод, в котором он нуждался; едва получив это известие, он отдал приказ Велизарию, только что триумфально вернувшемуся из Африки, плыть с войском 7500 человек на Сицилию. Поход начался довольно хорошо, и Сицилию Велизарий взял почти без боя; однако потом случилась серьезная задержка из-за мятежа в Африке, и на землю Италии его армия ступила лишь в конце весны 536 года. Он не встретил сопротивления до самого Неаполя, жители которого стойко защищали город в течение трех недель. Велизарий предупреждал их, что если они будут упорствовать, то после захвата города он не сможет удержать свою армию (которая, как он им напомнил, состояла в основном из полудиких варваров) от убийств, грабежа и мародерства. Когда Неаполь наконец пал, жители дорого заплатили за свой героизм: лишь много часов спустя Велизарий смог убедить своих воинов опустить мечи и копья и вернуться в лагерь.
Захват византийцами Неаполя нанес серьезный удар по боевому духу готов, которые обвинили в этом Теодахада, свергли его, вскоре после этого казнили, а его преемником назначили пожилого военачальника по имени Витигес. Однако многие из них, должно быть, пожалели о своем выборе, когда Витигес объявил, что не станет защищать Рим. Его жителям придется самим о себе позаботиться в меру своих сил, сам же он отступил в Равенну, чтобы собрать там войска. Велизарий не спешил. Он двинулся на север только в декабре, якобы в ответ на приглашение папы Сильверия занять Священный город. Предыдущие несколько месяцев вполне могли быть потрачены на организацию этого приглашения, которое значительно укрепило дипломатическое положение Велизария. Как бы то ни было, 9 декабря 536 года Велизарий вошел в Рим, который как раз покинул готский гарнизон.
Однако если Сильверий и его паства воображали, что, открыв императорской армии городские ворота, они избегнут тягот осады, то их ждало разочарование. Велизарий, со своей стороны, понимал, что готы скоро вернутся и что их ждет тяжелая битва. Он немедленно занялся ремонтом городских стен, реквизировал зерно в деревнях и приказал прислать еще припасов с Сицилии, так что зернохранилища были переполнены. Он знал, что предстоящая осада может оказаться долгой. Так и вышло. Витигес и его люди заняли позиции вокруг города в марте 537 года. Они продержались на них целый год, и это было крайне тяжелое время и для осаждающих, и для осажденных; в начале осады готы отрезали Рим от всех акведуков, нанеся тем самым рану, от которой город не смог оправиться еще тысячу лет. Подкрепления от Юстиниана прибыли в апреле; около 1600 славян и гуннов прорвали блокаду и смогли обеспечить периодические вылазки за стены города. Однако летом страдания обеих сторон усилились: римляне страдали от голода, готы – от чумы. Равновесие пошатнулось лишь в ноябре, когда с востока прибыло войско из 5000 конных и пеших воинов под командованием полководца Иоанна. Вскоре после этого готы попросили трехмесячного перемирия и передали Велизарию свои предложения по мирному договору, которые тот должен был отправить в Константинополь. В ожидании ответа он послал Иоанна с 5000 всадников в карательную экспедицию. Опустошая все на своем пути, Иоанн быстро продвинулся на север до Римини, где устроил передовой штаб.
Узнав, что захватчики заняли город, находящийся в тылу в 200 милях (321,8 км) от него и всего в 35 милях (56,3 км) от Равенны, Витигес снял осаду с Рима. Ранним мартовским утром 538 года его упавшие духом войска подожгли свои лагеря и двинулись на север. Однако даже теперь их унижения не закончились: византийцы обрушились на них с тыла, и еще несколько сотен воинов остались лежать на берегу реки или утонули в Тибре под тяжестью доспехов. Через несколько дней, оставив в Риме лишь небольшой гарнизон, Велизарий тоже отправился на север. Его беспокоило лишь одно: он знал, что положение Иоанна в Римини крайне уязвимо, поэтому отправил к нему двух надежных офицеров с приказом немедленно выступить и п