х Каппадокии, где вышедшие на поверхность отложения мягкого и рыхлого туфа издавна давали прибежище другим христианским общинам, которым угрожали наступавшие сарацины. Тем временем на западе папа Григорий II публично осудил иконоборчество и написал Льву III письмо, предлагая ему оставить задачу определения догм христианства тем, кто в ней больше компетентен. Первым побуждением Льва было поступить с Григорием так же, как Констант II обошелся с папой Мартином; однако корабли, отправленные для ареста понтифика, затонули в Адриатике, а прежде чем Лев предпринял еще какие-то действия, папа умер. Его преемник Григорий III занял такую же решительную позицию, обещая отлучение от церкви всем нечестивцам, которые посягнут на священные предметы. Лев ответил на это переводом сицилийских, калабрийских и многих балканских епископов из-под юрисдикции папского престола в константинопольскую. С тех пор отношения между восточной и западной церквами характеризовались неприкрытой враждебностью.
Нам мало известно о последнем десятилетии правления Льва III. Хотя 730-е годы стали для Византии относительно спокойным временем, они вовсе не были счастливыми. Лев III, как в свое время Ираклий, спас западный мир, однако Ираклий стремился покончить с религиозным расколом, в то время как Лев, похоже, почти намеренно его поощрял. После его смерти 18 июня 741 года империя осталась защищенной от арабских врагов, но при этом разрозненной, как никогда глубоко и безнадежно.
Константин V, сын и преемник Льва III Исавра, был последним человеком, которому удалось ее объединить. Известный под некрасивым прозвищем Копроним (появившимся, видимо, в результате неловкой ситуации во время его крещения)[41], он с детства прочно ассоциировался с иконоборчеством. Скорее всего, именно по этой причине его зять Артавазд, который был намного старше, неожиданно напал на него в 742 году и провозгласил себя василевсом, после чего немедленно приказал восстановить иконы, которые стали возникать в поразительном количестве. В течение 16 месяцев Константинополь выглядел как прежде, но Константин V вскоре отомстил зятю. Артавазда и двух его сыновей публично ослепили, короновавшего Артавазда патриарха Анастасия подвергли порке, раздели догола, усадили задом наперед на осла и провезли по Ипподрому, после чего, как ни удивительно, восстановили в сане. Однако Константин V всегда старался уменьшить влияние церковных иерархов, и обесчещенный патриарх идеально подходил для этой цели.
После этих событий ненависть Константина V к иконопочитателям разгорелась еще сильнее, и преследования стали более жестокими. Однако в отношении других сфер иконоборцы вовсе не были аскетами, вполне приветствуя в изобразительном искусстве мирские темы. Например, во Влахернской дворцовой церкви мозаичные изображения жития Христа заменили пейзажами, а дворец патриарха украсили не совсем подходящими сценами скачек и охоты. Сам Константин V был бисексуалом, окружал себя красивыми фаворитами и фаворитками и, как говорят, отлично играл на арфе. Однако по сути своей он был глубоко религиозным монофизитом; правда, прошло еще двенадцать лет, пока он почувствовал достаточно сил для созыва церковного собора и официального одобрения иконоборчества. Константин V предусмотрительно не стал приглашать представителей из патриархатов Александрии, Антиохии и Иерусалима, так как все тамошние патриархи высказывались в пользу религиозных изображений. Разумеется, не было отправлено и приглашение в Рим. Таким образом, скромное собрание, начавшееся 10 февраля 754 года, вряд ли имело право называться Вселенским собором. После семи месяцев дебатов собор пришел к выводам, которые никого не удивили: природа Христа неограниченная – следовательно, ее нельзя представить в виде фигуры внутри конечного пространства; изображения Богородицы и святых отдают языческим идолопоклонством, поэтому также подлежат осуждению.
Это были именно те выводы, которые требовались императору. Его указы заново подтвердили, иконопочитателей отлучили от церкви. Продолжались преследования, особенно в отношении монастырей – «неприличных мест», как он их называл. Самой известной жертвой императора стал Стефан, настоятель монастыря Святого Авксентия. Его обвинили во всевозможных пороках и до смерти забили камнями прямо на улице; однако он был лишь одним из нескольких тысяч непокорных монахов и монахинь, которые претерпевали осмеяние, увечья или смерть, защищая иконы. Стратиг Фракисийской фемы, расположенной на западе Малой Азии, приказал всем монахам и монахиням вступить в брак, угрожая в противном случае переселить их на Кипр. Говорят, что он жег бороды несговорчивым монахам и предавал огню целые библиотеки.
Монастырей в Византии действительно стало опасно много. Огромные территории Малой Азии до сих пор оставались малонаселенными, особенно после эпидемии бубонной чумы 745–747 годов, которая унесла жизни трети их обитателей. Империи требовались люди, чтобы возделывать землю, защищать границы и, самое главное, обеспечивать прирост населения. Вместо этого все больше людей обоего пола выбирали жизнь, не приносящую государству никакой пользы. Однако Константин проиграл битву: вскоре после его смерти монастыри стали такими же населенными, как и прежде. Несмотря на весь свой вклад в культуру, они продолжали истощать жизненные силы Византии.
Иконоборчество настолько омрачило годы правления Константина Копронима, что его военные заслуги часто оставляют без внимания. Он был храбрым воином, блестящим тактиком и полководцем, и из всех подданных больше всего его любили солдаты. Ему сопутствовала удача, когда в 750 году пресеклась дамасская династия Омейядов и халифат перешел в руки багдадских Аббасидов, которых больше интересовали Персия и Афганистан, нежели Европа, Африка и Малая Азия; благодаря этому император смог уделить внимание более близким к Константинополю опасностям.
Особого внимания требовали булгары (болгары). С этого времени сменяющие друг друга кампании против болгар стали привычной частью византийской жизни. Самому Константину предстояло провести не меньше десяти таких кампаний; в одной из битв, состоявшейся 30 июня 763 года, он полностью уничтожил вторгшуюся на территорию империи армию хана Телеца, отпраздновав эту победу триумфальным входом в столицу. Однако в 775 году, во время похода в сильную августовскую жару, ноги Константина V настолько распухли, что больше не держали его. Он не дожил до возвращения домой и умер 14 сентября в возрасте 57 лет.
Прискорбно, что Константин V никогда не заботился о своих западных владениях так, как о восточных. Вместо того чтобы противостоять наступающим лангобардам, он своими попытками навязать иконоборчество намеренно восстановил против себя папу, а вместе с ним и большинство его итальянской паствы. Экзархат каким-то образом пережил события 727 года, но в 751 году Равенну в конце концов захватил король лангобардов Айстульф, и последний плацдарм в Северной Италии был потерян. Покинутый императором Рим был почти беззащитен перед врагом, однако ненадолго: по ту сторону Альп, на западе, быстро росла и крепла новая сила. Предводитель франков Пипин Короткий низложил короля Хильдерика III из династии Меровингов, и папа Стефан II лично отправился во Францию, где в 754 году совершил его помазание на трон короля франков. В ответ Пипин пообещал ему вернуть папству все территории, прежде принадлежавшие империи и захваченные лангобардами. Он сдержал слово. Войска франков хлынули в Италию, поставили Айстульфа на колени, и в 756 году Пипин, добравшись через Центральную Италию до Равенны, Перуджи и самого Рима, провозгласил папу единственным правителем бывшего экзархата. Его полномочия делать такие заявления были сомнительны, если не сказать больше, однако его альянс с папой меньше чем полвека спустя привел к основанию единственной христианской формы правления (помимо самого института папства), которая выдвигала требования, равные притязаниям Византии, – Священной Римской империи.
Несмотря на привычные ему проявления некоторого бесстыдства, Константин Копроним был трижды женат, стал отцом шести сыновей и одной дочери, и старший сын занял трон после его смерти под именем Льва IV. Если Лев оказался менее способным правителем, то нужно принять во внимание два серьезных препятствия, которые ему мешали: первым была болезнь, которая убила его в 31 год, а вторым – его жена Ирина. Двуличная интриганка, снедаемая честолюбием и жаждой власти, она принесла империи раздоры и несчастья, и к тому же была виновна в одном из самых грязных (даже по меркам византийской истории) убийств. Почему Лев выбрал ее в жены, остается загадкой. Правда, она была потрясающе красива, но в империи было полно красивых женщин. Семья и прошлое Ирины были малоизвестны, ее родной город – Афины – превратился в небольшой провинциальный городок. Однако она, как большинство афинян, горячо поддерживала религиозные изображения и постоянно боролась с иконоборчеством. Благодаря Ирине сосланные монахи смогли вернуться в свои монастыри, а Богородица снова стала объектом поклонения.
Летом 780 года Льва IV поразила сильнейшая лихорадка. Он умер 8 сентября, оставив после себя десятилетнего сына. Ирина немедленно объявила себя регентшей и в течение следующих одиннадцати лет эффективно управляла империей. Однако нельзя сказать, что ее положение никто не оспаривал. Армия в Анатолии, состоявшая в основном из иконоборцев, немедленно подняла мятеж, выступив за одного из пяти безнадежно некомпетентных братьев Константина. Восстание быстро подавили, зачинщиков наказали, пятерых братьев насильно постригли в монахи. Однако все высокие государственные и церковные посты, а также большая часть армии оставались в руках иконоборцев. Ирине приходилось действовать осмотрительно, но, несмотря на будущие мятежи, восстания и поражения, она энергично проводила свою политику. В 784 году патриарх-иконоборец покинул свой пост, а его место занял бывший секретарь Ирины Тарасий, который был скорее чиновником и дипломатом, нежели священником, поэтому его подход к иконоборчеству был позицией практичного государственника. Краткосрочный период восстановления иконопочитания был во многом результатом его мудрости и рассудительности.