Это было зловещее начало царствования. Вотаниат был толковым военачальником, но ничего не смыслил в политике; кроме того, ему было уже хорошо за семьдесят, и в попытке добиться трона он растратил большую часть своих сил. Не сумев справиться с кризисом, он мог лишь присутствовать при дальнейшем распаде империи. Старая партия государственной бюрократии развалилась, а с ней и власть сената; византийцам оставалось только молиться, чтобы хоть один из борющихся за власть военачальников оказался способен положить конец хаосу.
Три года спустя эта молитва была услышана. Вотаниат, в свою очередь, отрекся от престола в пользу молодого полководца-аристократа, который взошел на трон на Пасху 1081 года и правил следующие тридцать семь лет, подарив империи порядок, в котором она так отчаянно нуждалась, и управляя ею твердой и уверенной рукой. Этим человеком был Алексей Комнин, племянник Исаака I. Даже ему не удалось исправить последствия битвы при Манцикерте, но он сумел восстановить доброе имя Византии среди других государств.
IIIЗакат и падение
19Алексей Комнин(1081–1118)
В Пасхальное воскресенье 4 апреля 1081 года в храме Святой Софии в Константинополе двадцатичетырехлетний Алексей Комнин взошел на трон печальной и разрушенной империи. Впервые он видел бой против сельджуков в возрасте четырнадцати лет; с тех пор он не проиграл ни одного сражения. Алексей был превосходным полководцем и пользовался любовью и доверием солдат. Он происходил из императорской семьи, так как его дядя Исаак Комнин занимал трон двадцатью годами ранее; кроме того, его женитьба на пятнадцатилетней Ирине Дукине обеспечила ему поддержку самой влиятельной семьи в империи, а также священства и большей части аристократии.
Однако именно по этим причинам при дворе у Алексея были враги, но здесь он нашел бесценного сторонника в лице самой императрицы. Мария Аланская[73], прекрасная вдова Михаила VII, на которой после восшествия на престол женился Никифор Вотаниат, не любила второго мужа, который годился ей в деды. В первую очередь она была предана семье Дука. Возможно, она даже влюбилась в Алексея; нам известно лишь, что в 1080 году она его усыновила. Вотаниат, к тому времени явно одряхлевший, не возражал. В конце года он даже одобрил назначение Алексея командующим новой кампанией против турок, дав ему шанс проявить себя. Алексей знал, что старого слабого императора нужно устранить; проблема заключалась лишь в том, чтобы собрать необходимые силы. Теперь ее решили. Встречу командующего с новой армией организовали быстро, и ранним воскресным утром 14 февраля 1081 года он и его брат Исаак отправились в императорские конюшни. Там они выбрали лошадей, остальным подрезали поджилки и галопом поскакали в монастырь Святых Космы и Дамиана, где заручились помощью матери Ирины, Марии Траяны Дукини, и ее влиятельного зятя Георгия Палеолога. После этого они поспешили в назначенное место и послали просьбу о поддержке деду Ирины, кесарю Иоанну Дуке, который удалился на покой и жил в своем поместье, находившемся в нескольких милях от города. Он спал, когда к нему прибыл посланец; его разбудил маленький внук. Вначале он отказался поверить полученным вестям и надрал мальчику уши, но потом сел на коня и поскакал в лагерь.
Еще через два-три дня Алексей отдал приказ выступать. Похоже, до этого времени никто не предлагал ему занять трон; лишь когда войско остановилось на ночлег, с солдатами посоветовались, да и то в виде выбора: кого они предпочтут видеть василевсом – Алексея или Исаака? Исаак сам был рад уступить брату, и влияние семейства Дука пересилило. Алексея провозгласили императором и официально обули в пурпурные сапоги, на которых были вышиты двуглавые орлы Византии; можно предположить, что эти сапоги он прихватил с собой из дворца.
Он все еще не был уверен, что предпринять дальше. О том, чтобы взять столицу силой, не могло быть и речи, однако осторожная разведка показала, что, несмотря на готовность некоторых полков вроде Варяжской стражи до последнего сражаться за действующего императора, другие подразделения, включая охранявших Адрианопольские ворота германцев, можно подкупить. Георгий Палеолог тайно связался с их командующим, и дело быстро уладили. Вечером, с наступлением темноты, Георгий и несколько его сообщников приставили лестницы к стене охранявшейся германцами башни и проникли в бастион, после чего Алексей собрал всех своих людей у подножия башни. На рассвете Палеолог подал сигнал, ворота открыли изнутри, и войско Алексея хлынуло в Константинополь.
Горожане почти не питали уважения к старому императору, и большинство из них были бы рады увидеть, как его сменит популярный молодой военачальник. Чего они никак не ожидали, так это обращения с ними как с побежденным врагом; однако число варваров в армии Алексея было велико, и их поведение быстро подействовало на остальных воинов. Оказавшись по ту сторону городских стен, солдаты рассыпались по городу, грабили, мародерствовали и насиловали, и среди жителей быстро распространилась настолько сильная паника, что вся операция оказалась под угрозой. Впрочем, Вотаниат и сам знал, что он побежден. Переходя через площадь от дворца к храму Святой Софии, он объявил о своем официальном отречении. Его отправили в монастырь Периблептос, огромное уродливое здание которого находилось на Седьмом холме и было построено на деньги Романа III Аргира полувеком ранее.
Молодой император Византии был небольшого роста, коренастый, широкогрудый и широкоплечий, с густой длинной бородой. Согласно «Алексиаде», написанной дочерью Алексея Анной Комниной, он напоминал молнию и в нем «сочетались красота, изящество, достоинство и непревзойденное величие»[74]. К словам Анны об отце следует относиться с осторожностью, но можно не сомневаться, что впервые за полстолетия империя попала в умелые руки. Оказавшись в Большом дворце, Алексей немедленно принялся за работу. Через двадцать четыре часа он собрал всех своих солдат и перевел их на казарменное положение, чтобы они утихомирились. Своими тревогами император поделился с патриархом, и тот начал официальное расследование, которое пришло к выводу, что имеются доказательства вины. Императора, его семью и всех участников переворота приговорили к посту и прочим актам покаяния. В течение сорока дней Алексей носил под императорским одеянием власяницу и спал на земле, подложив под голову камень.
Тем временем возник раскол между его последователями и семейством Дука, которое возражало против его отношений с Марией Аланской. Ожидалось, что с его появлением она покинет дворец, но этого не произошло. Правда, она была приемной матерью нового императора, однако это едва ли могло объяснить решение Алексея остаться с ней, а жену и ее родственников поселить в другом дворце, поменьше и расположенном в низине. Слухи распространились быстро: некоторые шептались, что Алексей планирует развестись с Ириной, чтобы стать третьим мужем Марии; другие говорили, что настоящей силой, стоящей за этими событиями, была его мать, грозная Анна Далассина, ненавидевшая семейство Дука и желавшая лишить их власти и влияния. Первые вполне могли быть правы; вторые были правы наверняка. Масла в огонь подлил сам Алексей, через несколько дней, в Пасхальное воскресенье, не допустив жену на коронацию.
Семья Дука сочла это непозволительным оскорблением. Императрица не была одной из них: она имела законный статус, который давал ей значительную власть. У нее был собственный двор, она сама распоряжалась своими доходами и играла важную роль в придворном церемониале. Алексей явно испытывал неловкость из-за своего решения. Он пребывал в огромном долгу перед родом Дука, и глупо было настраивать против себя самую влиятельную семью империи. На время он позволил матери себя убедить, однако скоро понял, что перешел границы дозволенного.
В конце концов инициативу проявил патриарх. Он серьезно поговорил с императором, и через несколько дней юную императрицу короновали в храме Святой Софии. Семья Дука знала, что они одержали победу, а Алексей получил первый урок. Все эмоциональные связи между ним и его приемной матерью отныне были разорваны, и Мария согласилась покинуть дворец Буколеон при условии, что Константин, ее сын от Михаила VII, станет соправителем Алексея. Эту просьбу удовлетворили, после чего она и Константин удалились в просторный особняк, построенный Константином X для Склирены около тридцати пяти лет назад. Их сопровождал Исаак Комнин, которому Алексей присвоил новоизобретенный титул севастократора[75] – второго человека в империи после двух императоров. Алексей сам привез Ирину обратно в Буколеон, где их семейная жизнь оказалась неожиданно счастливой; в браке у них родилось девять детей.
Однако на политическом горизонте быстро сгущались тучи. Через месяц после коронации Алексея герцог Апулии Роберт Гвискар начал масштабное наступление на Римскую империю.
История норманнов на юге Италии началась около 1015 года с группы молодых нормандских пилигримов, которых правитель лангобардов уговорил стать наемниками в войне против византийцев. Слух об этом вскоре дошел до Нормандии, и первый ручеек свободных младших сыновей, странствовавших в поисках богатства и приключений, быстро разросся до масштабов устойчивой иммиграции. Вскоре они стали брать плату за свои услуги, и в 1053 году в битве при Чивитате в Апулии разбили сильно превосходившую их армию, которую собрал и лично повел против них папа Лев IX.
К этому времени власть находилась в руках семьи некоего Танкреда де Готвиля, малоизвестного рыцаря, служившего герцогу Нормандии. Восемь из его двенадцати сыновей обосновались в Италии, пятеро стали первоклассными командирами, а один – Роберт по прозвищу Гвискар («Хитрец») – был почти гением. После битвы при Чивитате политика римского престола изменилась, и в 1059 году Роберт получил от папы Николая II прежде не существовавшие герцогства – Апулию, Калабрию и Сицилию. Два года спустя Роберт и самый младший его брат Роджер вторглись на остров и в течение следующих десяти лет прод