нриха, и это ясно указывало на то, что внешняя сицилийская политика останется неизменной. Из двух других западных государей, решивших принять участие в походе, английский король Ричард Львиное Сердце был шурином Вильгельма, а король Франции Филипп II Август помнил о страданиях, причиненных его сестре Агнес, и вряд ли от него можно было ожидать доброго расположения.
Ричард и Филипп решили отправиться в Святую землю морем, в обход Византии, так что они не играют особой роли в нашем повествовании, хотя следует заметить, что в мае 1191 года Ричард отнял у Исаака Комнина Кипр и передал его сначала тамплиерам, а потом Ги де Лузиньяну, свергнутому королю Иерусалима. Фридрих же предпочел идти по суше, отправившись в путь в мае 1189 года с самой большой армией численностью от 100 000 до 150 000 крестоносцев. Он, разумеется, уведомил императора о своих намерениях, но Исааку было отлично известно о его интригах с балканскими князьями, и его опасения лишь усилились, когда ему сообщили, что и сербы, и болгары предложили дать Фридриху клятву верности против Византии. После этого он отправил Константина Кантакузина и Иоанна Дуку ожидать великую армию у границы, однако те, вместо того чтобы приветствовать Барбароссу, как им велели, стали рьяно убеждать его напасть на их повелителя. Исаак был близок к панике, и, когда послы Фридриха прибыли, чтобы обсудить переправу армии в Азию, он бросил их в тюрьму. Разъяренный Фридрих немедленно приказал оставшемуся в Германии старшему сыну Генриху испросить благословения папы римского на крестовый поход против греческих еретиков, собрать флот и как можно скорее привести его в Константинополь. После этого Исаак сдался, пообещав предоставить необходимый транспорт в обмен на обещание Фридриха плыть не через Босфор, а через Дарданеллы, обойдя Константинополь стороной.
10 июня 1190 года после долгого и утомительного путешествия через Анатолию Фридрих Барбаросса вывел свое войско на плоскую прибрежную равнину Киликии. Стояла страшная жара, и небольшая речка Каликадн, протекавшая у города Селевкия и впадавшая в море, очень обрадовала людей. Фридрих, ехавший впереди на некотором отдалении от армии, пришпорил коня и поехал к реке. То ли он спешился, чтобы попить, и течение сбило его с ног, то ли конь поскользнулся и сбросил его, то ли текущая с гор ледяная вода оказалась слишком большим потрясением для его усталого старого тела (ему было почти 70 лет), нам доподлинно неизвестно. Когда его спутники добрались до реки, они нашли императора мертвым на берегу.
Армия Фридриха немедленно распалась. Его младший сын, герцог Швабский, взял на себя командование, но он не мог заменить отца. Войско двинулось дальше, везя с собой тело императора, которое тщетно пытались уберечь от разложения, погрузив в уксус. Войдя в Сирию, армия попала в засаду и потеряла множество людей. Выжившие, с трудом добравшись до Антиохии, полностью утратили боевой дух. Быстро разлагающиеся останки императора торопливо захоронили в соборе, где они оставались до 1268 года, когда армия мамлюков спалила здание собора дотла.
Армии Ричарда и Филиппа Августа прибыли на место без особых потерь, и именно благодаря им Третий крестовый поход оказался все же не столь унизительным, как второй, хоть им и не удалось вернуть Иерусалим. Они сумели отбить Акру, которая стала столицей Иерусалимского королевства на ближайшие сто лет, пока ее не завоевали мамлюки; однако это королевство, уменьшившееся до размеров узкой прибрежной полосы между Тиром и Яффой, было лишь бледной тенью прежней крестоносной Палестины.
На Рождество 1194 года сын Фридриха Барбароссы Генрих VI, женившийся на дочери Рожера II Констанции, получил в кафедральном соборе Палермо сицилийскую корону. Его жена не присутствовала на коронации – впервые забеременев в возрасте 40 лет, она ехала медленнее мужа, без спешки. Добравшись до Джези, города примерно в 20 милях (32,1 км) к западу от Анконы, она почувствовала родовые схватки. Там, в большом шатре, возведенном на главной площади, куда могли свободно входить городские матроны, на следующий день после коронации мужа она родила единственного сына, которого через пару дней гордо продемонстрировала на той же площади, пока он сосал ее грудь. Об этом сыне, Фридрихе, который позже стал известен как Stupor Mundi – Чудо мира, – мы еще услышим в нашей истории.
Когда родился Фридрих, его отец уже раздумывал о новом крестовом походе. Если бы Барбаросса не умер, он бы наверняка вернул Иерусалим – значит, его долг восстановить честь семьи. В Пасхальную неделю 1195 года он принял крест, а через несколько лет написал решительное письмо императору Исааку, в котором изложил множество совершенно невыполнимых требований. Письмо было типичным примером императорского бахвальства, но до адресата оно не дошло: 8 апреля 1198 года Исаак Ангел пал жертвой переворота, устроенного его старшим братом Алексеем III, который сверг его, ослепил и завладел троном.
Если Исаак был плохим императором, то об Алексее III можно лишь сказать, что он оказался гораздо хуже и еще легче поддавался манипуляциям. Когда Генрих потребовал огромной дани для своих наемных войск, перепуганный император немедленно ввел особый налог. Для выплаты сняли ценные орнаменты, украшавшие могилы императоров в храме Святых Апостолов. Два года спустя Алексей III беспомощно наблюдал, как его племянницу Ирину, дочь ослепленного Исаака, выдают замуж за младшего брата Генриха, Филиппа Швабского.
А как же великий поход, объявленный Генрихом в 1195 году? Многие из выдающихся людей Германии откликнулись на его призыв: два архиепископа, девять епископов, пять герцогов и бесчисленное множество мелких дворян. Они отплыли из Мессины и немедленно выступили против сарацинского врага, однако к концу октября до них дошли вести, что Генрих умер в Мессине от лихорадки. Многие дворяне решили немедленно вернуться, чтобы защитить свои интересы в неминуемой борьбе за власть, а когда в Германии разразилась гражданская война, за ними последовали большинство остальных участников похода, так что, когда в феврале 1198 года немецкие солдаты готовились к столкновению с египетской армией, они внезапно обнаружили, что командующие их покинули. Последовало паническое бегство к Тиру, где их ждали корабли, и второй немецкий поход потерпел еще большее фиаско, чем первый.
В конце XII века в Европе царила неразбериха. Восточная и Западная Римская империи остались без государей; нормандская Сицилия прекратила свое существование; Германию раздирала на части гражданская война; Англия и Франция занимались проблемами наследования, возникшими после смерти Ричарда Львиное Сердце в 1199 году. Из всех светил христианского мира твердо стоял у руля лишь один человек – папа Иннокентий III, занявший папский престол в 1198 году и немедленно объявивший очередной крестовый поход. Его не беспокоил тот факт, что для предводительства походом не хватает коронованных особ – от них было больше проблем, чем пользы; несколько крупных дворян отлично послужат для этой цели. Иннокентий III все еще занимался поиском подходящих кандидатов, когда получил письмо от графа Шампани Тибо III, младшего брата Генриха II, который правил Иерусалимским королевством с 1192 года и до своего случайного падения из окна в 1197 году. Он был внуком Людовика VII и племянником Филиппа Августа и Ричарда Львиное Сердце, и крестовые походы были у него в крови. Как только он сообщил Иннокентию III, что принял крест, другого предводителя похода и быть не могло.
Однако главные трудности были впереди. Ричард Львиное Сердце объявил, что ахиллесовой пятой мусульманского Востока, который должны сделать своей целью все грядущие походы, остается Египет; следовательно, участники нового похода должны отправляться морем, и им понадобятся корабли в таком количестве, которое есть лишь у одного государства – Венецианской республики. По этой причине в начале 1201 года шесть рыцарей под предводительством маршала Шампани Жоффруа де Виллардуэна прибыли в Венецию, которая согласилась предоставить корабли для 4500 конных рыцарей, 9000 помещиков, 20 000 пехотинцев и запаса провизии на 9 месяцев. Стоило все это 84 000 серебряных марок; в дополнение Венеция предложила предоставить за свой счет еще 50 полностью оснащенных галер – при условии, что получит половину завоеванных территорий.
Это решение передал крестоносцам дож Энрико Дандоло – самая поразительная фигура во всей венецианской истории. Ему уже было далеко за восемьдесят, и он был совершенно слеп. Хорошо его знавший Виллардуэн уверяет, что он не видел даже поднесенную к лицу руку. К счастью для потомков, Жоффруа оставил превосходные записи не только о самом походе, но и об этих предварительных переговорах. Он заметил мимоходом, что в соглашении Египет не упоминался как первоочередная задача, – такие новости ужаснули бы рядовой состав, для которого единственной законной целью выступал Иерусалим. Венецианцы были рады содействовать этому обману, так как именно тогда в Каире находились их послы, обсуждавшие весьма выгодное торговое соглашение; однако подобные соображения не должны мешать планам на крестовый поход, и стороны договорились, что крестоносцы соберутся в Венеции через год, на Рождество Иоанна Предтечи, 24 июня 1202 года, когда подготовится флот.
Увы, когда этот день настал, собравшееся на Лидо войско насчитывало меньше трети ожидаемого. Предводители похода оказались в крайне неловком положении: Венеция сдержала обещание, и флот стоял в лагуне – военные корабли и транспортные суда, которых хватило бы для перевозки армии в три раза больше собравшейся на берегу. При таких обстоятельствах крестоносцы не могли заплатить венецианцам обещанные деньги. Когда в Венецию прибыл главнокомандующий Бонифаций I Монферратский (Тибо Шампанский умер годом ранее), он обнаружил, что вся экспедиция находится под угрозой: венецианцы отказывались выпустить из порта хоть один корабль, пока им не заплатят; речь зашла даже о том, чтобы урезать продуктовые пайки для ожидающей армии, которая находилась исключительно на Лидо, – солдатам запрещалось входить в сам город. Бонифаций опустошил собственные сундуки, его примеру последовали прочие дворяне, и всех участников похода заставили отдать кто что может; однако набранной суммы все равно оказалось недостаточно – не хватало еще 34 000 марок.