И чудо произошло. Едва Карл добрался до Трапани, как 22 ноября на западе Сицилии поднялся сильнейший шторм, и все его 18 кораблей, а также многочисленные мелкие суда разбились вдребезги. Погибли тысячи людей и коней, которые находились на борту; в течение нескольких часов армия и флот были практически уничтожены. Получив эту весть, Михаил Палеолог плакал: Пресвятая Дева, заступница Константинополя, снова спасла свой город.
К 1271 году западный христианский мир почти три года жил без папы римского; это был самый большой перерыв в истории папства. Наконец подеста Витербо, где проходил конклав, приказал снять крышу с дворца, в котором собрались кардиналы. Это произвело желаемый эффект, и 1 сентября Теобальдо Висконти, архидиакон Льежа, был избран понтификом. Это известие застало его в Палестине, где он сопровождал английского принца Эдуарда, будущего короля Эдуарда I. Он сел на первый же корабль и по прибытии в Рим стал папой Григорием Х.
Путешествие Григория X на Восток произвело на него неизгладимое впечатление. Он был полон решимости вернуть Иерусалим, но, поскольку это было невозможно без помощи византийцев, церковная уния приобрела крайнюю важность. По этой причине в октябре 1271 года папа послал Михаилу VIII Палеологу личное приглашение на Вселенский собор, который должен был состояться в Лионе через два года. Понимая затруднения Михаила, он не требовал от него однозначного подчинения: признания главенства папы епископами вполне достаточно. Михаил сразу ответил, уверив папу, что и для него вопрос унии представляется самым важным. Его представители, конечно, посетят предстоящий собор, и он просит лишь охранную грамоту, так как король Сицилии вполне может уничтожить византийскую делегацию, когда она будет проезжать через его владения, а потом обвинит Михаила в том, что он вообще не послал на собор представителей.
Папа с пониманием отнесся к опасениям Михаила VIII и поручил аббату Монтекассино встретить послов по прибытии в Сицилийское королевство и сопровождать их до самого Рима, а сам тем временем внушал Карлу, что его моральный долг – содействовать предложенной унии. Король обратил его внимание на то, что сам папа обязался начать поход до мая 1274 года, но Григорий X упросил его о годовой отсрочке, и Карл, чей флот еще не восстановился после несчастья в Трапани, согласился довольно охотно.
Путешествие греческих делегатов в Лион не было приятным. Покинув Константинополь в марте 1274 года, они вскоре попали в шторм, во время которого потерпело крушение одно из двух их судов; утонуло все, что находилось на его борту, в том числе и подарки, посланные императором для папы. К тому времени, как три оставшихся посла прибыли в Лион в конце июня, собор шел уже семь недель. В нем участвовали все ведущие богословы Запада, в том числе и вся коллегия кардиналов; общее число участников составляло около 1500 человек. 24 июня послов проводили в папский дворец, где папа приветствовал их святым поцелуем, после чего они передали ему письма. Никаких обсуждений не проводилось. Через пять дней Григорий X руководил особым богослужением в честь грядущей унии, которое велось на двух языках и в котором византийцы принимали активное участие: отрывки из Евангелия, апостольских посланий и Символа веры зачитывались на латыни и греческом, включая несколько нарочитое троекратное повторение филиокве. Наконец 6 июля об унии объявили официально. Письмо императора прочли в переводе на латынь. В нем содержалось «признание веры» с филиокве и признание примата папской власти; император просил лишь разрешить византийской церкви сохранить свой Символ веры (который существовал до раскола) и те обряды, которые не вступают в противоречие с решениями Вселенских соборов. После этого главный логофет Георгий Акрополит дал клятву от имени императора. Впервые за 220 лет восточная и западная церкви пришли к согласию.
По крайней мере, так казалось. Лишь после возвращения послов из Лиона подданные Михаила VIII начали понимать истинное значение случившегося. Примат папской власти сам по себе был достаточно скверной новостью, но предательство – а именно так многие из них воспринимали случившееся – было еще хуже. По какому праву император посягнул на краеугольный камень их религии – сам Символ веры? Поправ каноническое право, он глубоко оскорбил Богородицу, под чьей особой защитой находился их город. Каких новых бедствий им теперь ждать? На протяжении веков они презирали Запад, считая его жителей невежественными и неотесанными еретиками, и 57-летняя оккупация Константинополя лишь укрепила их в этом мнении. А ныне, после всего лишь тринадцати лет свободы, на них вновь надели франкское ярмо. Вскоре на улицы вышли протестующие, и страсти разгорелись еще сильнее, когда патриархом был назначен хорошо известный сторонник унии Иоанн Векк.
Выходит, в этот раз Михаил VIII Палеолог неверно оценил нрав своих подданных? Возможно, в некоторой степени это так. Он считал, что не мог поступить иначе: уния с Римом на время спасла греческую империю, так как лишила короля Сицилии и номинального императора Латинской империи Филиппа де Куртене, сменившего своего отца Балдуина в 1273 году, любого нравственного оправдания действий против Византии; она узаконила в глазах Запада право Михаила на Константинополь и устранила папскую оппозицию, выступавшую против его программы по удалению с Балканского полуострова оставшихся латинян. Однако цена этой унии была действительно очень высокой.
Задолго до того, как императорские послы добрались до Лиона, началась последняя кампания их государя на Балканах: его войска заняли Бутринти, вытеснив анжуйскую армию обратно к Адриатике. Король Карл, занятый Италией и Сицилией, был вынужден смириться с серьезными потерями людей и территорий. На следующий год брат императора, деспот Иоанн Палеолог, осадил Иоанна Комнина Дуку в его замке в Неопатрии, однако тот и прежде попадал в затруднительное положение. Однажды ночью он по веревке спустился с городской стены и незамеченным прошел через лагерь византийцев. Через три дня он добрался до Фив, откуда поспешил обратно с тремя сотнями всадников и напал на византийскую армию с тыла. Деспот изо всех сил старался собрать своих людей, но они бежали, охваченные паникой. Через несколько месяцев он смог отомстить: в битве при Деметриаде в Пагасийском заливе были захвачены почти все предводители франков. Для Михаила VIII Палеолога эта победа в значительной степени перевешивала предыдущее поражение, однако для деспота Иоанна даже этот триумф не смог возместить унижение в Неопатрии, и по возвращении в Константинополь он немедленно подал в отставку.
10 января 1276 года в Ареццо умер папа Григорий X. Сменивший Григория Иннокентий V сохранил близкие контакты с Византией, но гораздо меньше стремился к новому крестовому походу. Иннокентий тоже был французом, и его избрание стало победой Карла Анжуйского, который беззастенчиво интриговал в его пользу. Однако этот папа тоже умер, пробыв понтификом всего пять месяцев; его преемник Адриан V умер спустя пять недель после избрания; сменивший Адриана Иоанн XXI пробыл папой всего семь месяцев – крыша его нового кабинета рухнула и задавила его насмерть. Кардиналы собрались на шестой конклав за полтора года, и через шесть месяцев наконец смогли бросить вызов махинациям Карла и избрать папу, способного оставить след в истории.
Джованни Гаэтано Орсини, ставший папой Николаем III, происходил из одной из старейших и влиятельнейших римских семей. Он не собирался терпеть постоянное вмешательство Карла в дела папского престола, а уж тем более его имперские притязания. Долгие годы Карл пользовался своим титулом римского сенатора, чтобы влиять на избрание папы – точно так же, как правами императорского наместника в Тоскане, чтобы достигать своих честолюбивых целей в Италии. В течение нескольких недель после избрания новый папа лишил его обоих этих постов и категорически запретил ему нападать на Константинополь. Запад и Восток были для Николая противоборствующими силами, равновесие между которыми сохранял папский престол. Михаил VIII был рад видеть, что его враг усмирен и больше не угрожает его империи.
Папа Николай III, хоть и спас Византию, все равно с тревожным подозрением относился к восточной церкви, и ему требовались доказательства полной унии. К несчастью, он не обладал терпением Григория X и его дипломатической ловкостью. Весной 1279 года Николай III отправил к императору новое посольство с целым перечнем категоричных требований. Он особо подчеркнул отказ удовлетворить просьбу императора о сохранении греками их древних обрядов, существовавших еще до раскола: «Единство веры, – писал он, – не допускает различий между верующими и конфессиями». В конце письма он объявлял о своем намерении назначить кардинала-легата с постоянной резиденцией в Константинополе.
Во всем, что касалось Рима, положение Михаила VIII становилось невыносимым. Византийская церковь не скрывала своего гнева, и он понимал, что больше не может оказывать на нее давление. Ему оставалось лишь снова пойти на компромисс. Призвав во дворец всех высших церковных сановников, он заговорил с ними как никогда откровенно:
Я понимаю, что против многих из вас я применил силу и что обидел многих друзей, в том числе и членов своей собственной семьи… Я считал, что дело сделано и что латиняне не станут больше ничего требовать… Но теперь они требуют дельнейших доказательств унии.
Господь свидетель, я не изменю нашу веру ни на йоту, ни на одно слово. Я обещаю сохранить божественный Символ веры наших отцов. Если я приму послов радушно, это не причинит вам никакого вреда. Я считаю, что все мы должны обращаться с ними по-доброму, дабы не создавать себе новых проблем.
Его слова возымели действие. Греческие священники выслушали послов в молчании и каким-то образом сумели остаться вежливыми, однако они наотрез отказались дать требуемые клятвы. Больше ничего нельзя было поделать: может быть, послы и убедились в преданности Риму Михаила и его сын