Трудно выяснить обстоятельства, которыми сопровождался внутренний переворот в Болгарии. После Умара, который был посажеником Константина Копронима и заместил Савина-Винеха, мы видим на ханском престоле Токту. Этот последний переворот вызвал решительные меры против Болгарии. В начале 765 г. император неожиданно двинулся походом в Болгарию и без всякого сопротивления прошел Балканскими проходами. Здесь на северной стороне гор была уже болгарская область, на которой во многих местах располагались хринги, или аулы. Константин напал на один из таких аулов на р. Тыче, или нынешней Большой Камчии, где впоследствии возникла Преслава, и поджег его22. На следующий год предпринят был новый поход в Болгарию и притом с чрезвычайными силами. Прежде всего была снаряжена громадная флотилия в 2600 судов, на которую были посажены войска из фем, кроме того, значительное сухопутное войско пошло Фракией к Балканским проходам. Что касается флота, он должен был высадить войска в Месимврии и Анхиале и, очевидно, действовать затем в связи с пешими отрядами. Но все предприятие на этот раз окончилось большой неудачей. У берегов Болгарии флот был застигнут сильной бурей, которая разбросала и разбила суда и погубила множество войска, так что император «приказал сетями вылавливать из воды трупы и предавать их погребению». Это было в июле 766 г. На несколько лет затем совершенно прекращаются известия о византийско-болгарских отношениях.
К 772 г. в Болгарии мы находим вновь избранного хана в лице Телерига. Можно догадываться, что это не был посаженик императора, т. к. с этого времени вновь усиливается наступательная политика против болгар. И на этот раз предполагалось вести войну на два фронта. По этому поводу у Феофана есть пикантное известие, немало смущавшее славянских исследователей: «В этом году в месяце мае, 12-го индикта[27], двинул Константин флот в 2 тысячи судов против Болгарии и сам, сев на красные хеландии, направился в поход с целью вступить в реку Дунай. Стратиги конных фем должны были подступить к проходам, чтобы сделать попытку ворваться в Болгарию, пользуясь замешательством, вызванным движением флота». Подчеркнутое выражение «красные» по-гречески передано словом ρούσια, а это слово долго объясняли в смысле «русские» и видели здесь самое древнее упоминание о народе русском. Но то, что последовало, далеко не соответствовало задуманному плану. Ни с той, ни с другой стороны не было желания воевать, и на мирные предложения со стороны Болгарии последовало полное согласие заключить прочный мир. В тех выражениях, которые употребляет писатель для обозначения условий мира, можно видеть указание на то, что он сам читал мирный договор, заключенный в то время23. Но все заставляет думать, что искреннего желания мира не могло быть ни у болгар, ни у греков. Раз граница между теми и другими не могла быть твердо установлена, т. к. она была уже за Балканами в так называемой Восточной Румелии, то взаимное обязательство не переступать границы не могло быть исполнено, даже если бы на то было желание. Кроме того, в это время сфера политического влияния болгар распространилась уже далеко на юг и запад между славянскими племенами, так что недоразумения и столкновения интересов могли происходить и не на границе. Таков именно характер дальнейших отношений между обеими сторонами.
В Константинополе было получено известие «от тайных друзей» из Болгарии, что там подготовляется поход в Македонию против славянского племени велесичей с целью переселить их в Болгарию. Слух пришел как раз в такое время, когда в столице были болгарские послы, которые, конечно, свидетельствовали о мирных расположениях своего хана. Чтобы обмануть их внимание и вместе не пропустить времени для своевременного воздействия на болгар, Константин оповестил о предстоящем походе против арабов и приказал переправлять через пролив военные запасы. Но как только вышли болгарские послы, он собрал большой отряд из фракийских тагм и Фракисийской фемы и поспешно двинулся к болгарской границе Сражение произошло в местности Лифосорий и окончилось большим поражением болгар[28]. Но Византия была не в состоянии нанести болгарам решительного удара. Даже наиболее успешные военные походы ограничивались небольшим исправлением границы и постройкой новых пограничных укреплений, которые, однако, не достигали своей цели — оберегать пределы империи от враждебных наездов.
В 774 г. состоялся новый поход. И снова видим огромный флот и кавалерийский отряд, направляющийся к границам Болгарии. Корабли дошли до Месимврии и здесь рассеяны были бурей, поход оказался не достигшим цели. До какой степени переплетались отношения между Болгарией и империей и как сильно было влияние Византии в ханстве, видно, между прочим, из следующего. Телериг не мог привести в исполнение ни одного замысла против Византии без того, чтобы об нем не было предварительно доведено до сведения императора. Понимая, что ему изменяют его же собственные подданные, он придумал следующую хитрость, чтобы узнать имена их. Уведомляя императора, что политические обстоятельства заставляют его искать прибежища в Константинополе, он просил его сообщить ему, кто в Болгарии приверженцы императора, чтобы ему можно было открыться перед ними и вместе с ними бежать из Болгарии. Будто бы император выдал ему имена своих приверженцев, и Телериг приказал казнить их.
В 775 г., в год смерти своей, Константин вновь сделал поход в Болгарию. О результатах сего девятого по счету похода трудно судить, т. к. император в походе заболел и не мог принимать личного участия в этом предприятии. С большим трудом перенесли его на носилках в Силиврию, а на пути домой он умер в сильных мучениях. При его преемнике, царе Льве IV, хан болгарский Телериг бежал в Константинополь и был здесь дружественно принят и обласкан. В первый раз теперь получаем известие о реальном влиянии византийской христианской культуры на языческих болгар Телериг был обращен в христианство и крещен, получил сан патрикия и женился на византийской принцессе. После того на несколько лет прекращаются известия о Болгарии.
Бросая общий взгляд на болгарско-византийские отношения при Константине V, мы должны признать, что и здесь, подобно как на восточной границе, империя постепенно перешла из оборонительного в наступательное положение, и что постройкой линии укреплений на юг от Балкан император пытался положить пределы распространению болгарской власти. По-видимому, не так успешны были попытки Константина задержать движение болгар по направлению к Македонии. Здесь среди южных славянских племен болгаре в течение VIII в. приобрели себе значительное влияние, которое сказалось совершенно ясно в начале следующего века. Успех Константина V объясняется не только его смелыми и большей частью хорошо организованными походами внутрь враждебной страны, но и системой укреплений на севере Фракии и военным устройством, данным пограничным областям, почему болгарская конница не осмеливалась делать наезды по Фракии и опустошать окрестности Константинополя В высшей степени важно, конечно, и то, что болгарские ханы стали посещать Константинополь и испытывать те могущественные влияния и глубокие впечатления высокой сравнительно культуры, роскоши и искушений блеска и почестей придворных, на которые всегда и все народы шли так охотно и которыми Византия умела приобретать себе приверженцев. Весьма может быть, что указанный порядок вещей сулил Болгарии в близком будущем большие политические и национальные утраты, как это происходило со многими славянскими племенами, старшины и князья которых подпадали влиянию византийской политики. Но к счастью для болгар период внутренних смут скоро завершился, и в начале IX в. они вступили в новый период национальной политики.
Глава VI
Иконоборческое движение при Константине Копрониме
И чтобы дать более или менее точное представление об иконоборческом движении, мы предполагаем провести историю этого движения при сыне Льва Исавра, не касаясь внешних событий. Царь Константин, не считавшийся вообще с препятствиями во внешней политике, не менее страстности и прямолинейности внес и в церковный вопрос, который, впрочем, не им был поставлен на очередь и не им доведен до окончательного решения. В высшей степени трудно выяснить мотивы, руководившие Константином в его церковной политике. Можно думать, что он не вполне оценил последствия иконоборческой политики и не понял, что она заведет его так далеко. Следует считаться с тем все более и определенней выясняющимся обстоятельством, что само иконоборческое движение получило свое направление далеко не сразу, а постепенно и вследствие сложных условий, вызванных временем и личными характерами исторических деятелей. Нельзя забывать и того, что применение принципа иконоборчества было делом политической и церковной партии, с одной стороны, и исаврийской династии-с другой. И подразумеваемая партия, вербовавшая приверженцев всюду, и сама новая династия, принявшая под свою защиту иконоборческую политику, постепенно привнесли в историю этого движения такие новые элементы, которые не следуют логически из богословских и философских оснований, как они были поставлены в начавшейся борьбе.
По всей вероятности, при Льве Исавре не были строго проведены постановления относительно поклонения иконам. После изданных им эдиктов в 726 и 730 гг., о которых, впрочем, мы очень недостаточно осведомлены, не было предпринято никаких новых распоряжений. Короткое правление Артавазда едва ли могло изменить положение дела, кроме того, его церковная политика, если даже она была искренняя, а не показная, не сопровождалась внутренними реформами. Восток при нем был в брожении и в значительной степени держал сторону Константина, а на Западе эдикты против икон и вообще не имели применения. Таким образом, со времени воцарения Константина V для церковной политики представлялись несколько новые требования, вызываемые изменившимися обстоятельствами. И прежде всего в течение 11 лет по вступлении на престол Константин не решался затронуть церковных вопросов. Правда и то, что это были годы беспрерывных почти войн на восточной и западной границе, годы напряженной деятельности к удержанию внешних врагов на почтительном расстоянии от границы империи. Первые известия о возвращении Константина к иконоборческой политике с