[708]. Штаб Петроградского военного округа был восстановлен 1 июля 1915 г.
По мере потребности в составе окружных управлений возникали новые структурные подразделения. В Казанском военном округе с началом войны появились отделения по заведованию военнопленными и заведованию школами прапорщиков[709]. В составе управления Петроградского военного округа в течение 1915–1916 гг. были учреждены управления заведующего подготовкой прапорщиков пехоты, управление заведующего отделениями конского запаса и т. д.[710] В Двинском округе были организованы отделения штаб-офицера для поручений, военно-политическое, судное отделения и комиссия по проверке правильности призывов[711].
Широко развернула свою деятельность военная цензура, которая в зоне театров военных действий занималась контролем не только военной почты и прессы, но и гражданской корреспонденции. Ее деятельность регулировалась изданным 22 июля 1914 г. Временным положением о военной цензуре, в котором говорилось, что она «имеет назначением не допускать… сведений, могущих повредить военным интересам государства», а ее рассмотрению подлежат и «почтовые отправления и телеграммы». Цензура делилась на полную и частичную. В полном объеме она применялась на театрах военных действий. Частичная военная цензура заключалась «в просмотре и выемке международных отправлений и телеграмм, а также… в отдельных случаях, по распоряжению главных начальников военных округов, внутренних почтовых отправлений и телеграмм»[712].
Система цензурных органов в тылу включала главную и местные военно-цензурные комиссии, а также военных цензоров. Главная военно-цензурная комиссия состояла при Главном управлении Генерального штаба, а местные – при штабах военных округов, находясь в подчинении начальников штабов. Обязанности военных цензоров возлагались на местных должностных лиц, наблюдавших за печатью и не служивших в почтово-телеграфном ведомстве. В положении подчеркивалось, что просмотр почтовых отправлений и телеграмм должен происходить «исключительно» в помещении почтово-телеграфных учреждений в присутствии двух почтово-телеграфных чиновников[713].
Местные военно-цензурные комиссии были организованы в составе всех окружных штабов в августе 1914 г. Поле их деятельности расширялось в течение всей войны, возрастал круг корреспонденции, подлежавшей просмотру, а при необходимости – перлюстрации. Сюда относились письма на нерусских языках, корреспонденция с фронта в редакции газет, письма для пленных и административно-высланных и т. д. Цензуре подлежала и вся корреспонденция фронтовиков, хотя она подвергалась предварительному просмотру еще в штабе части. Почтовые отправления в пределах военных округов, не входивших в зону театра военных действий, не цензурировались. Все политически вредные места переписки безжалостно вымарывались, а нередко изымались и письма целиком. По наблюдениям генерала А.И. Деникина, «широко раздвинувшая пределы своего ведения военная цензура внутренних округов (в том числе Московского и Петроградского) была неуязвимой, скрываясь за военное положение, в котором находились эти округа, и за статьи 93 и 441 Положения о полевом управлении войск, в силу которых от командующих и главнокомандующих «никакое правительственное место, учреждение или лицо в империи не могут требовать отчетов»[714]. Благодаря такой бесконтрольности происходили частые злоупотребления работников цензуры. Письма вскрывались не в установленном порядке, исчезали. Все это делало цензуру своего рода негативным символом существовавшего строя и очень раздражало общественность.
В некоторых округах на театре военных действий существовало одновременно по два цензурных органа. Так, в составе управления Двинского военного округа имелись военно-цензурная комиссия и военно-цензурное отделение. Их параллельное существование объяснялось тем, что военно-цензурная комиссия ведала всеми вопросами цензуры в тыловом районе округа, а военно-цензурное отделение – вопросами цензуры во фронтовом районе, а также личным составом цензоров, предоставлением права на жительство германским и австрийским гражданам и размещением военнопленных[715].
Со временем выявилась чрезвычайно слабая проработка в Положении о полевом управлении войск 1914 г. многообразных и сложных вопросов гражданского управления на театре военных действий. Начальниками гражданских отделений в окружных штабах состояли военные чиновники 6-го класса, то есть незначительные по рангу чиновники, не имевшие опыта по управлению огромными территориями. В условиях, когда командующие округами были заняты решением военных вопросов, фактически неограниченная гражданская власть сосредотачивалась в руках младших чинов. Опытный администратор генерал-майор П.Г. Курлов, занимавший в начале войны должность помощника главного начальника Двинского округа по гражданской части, вспоминал случай, когда один окружной этапный комендант, прапорщик запаса, угрожал расстрелом лифляндскому губернатору, не соглашавшемуся на большую бесплатную реквизицию в своей губернии (таковые предусматривались только на оккупированной территории противника). «Таких случаев можно насчитать сотни, и деятельность губернаторов была до крайности осложнена», – отмечал П.Г. Курлов[716].
Многочисленные недоразумения возникали и между канцеляриями начальников снабжений и подчиненными им окружными управлениями. Первые могли отдавать распоряжения гражданским властям, минуя последних, что приводило к путанице и неразберихе. Путаница осложнялась трудностью разграничения районов армий от тылового района, подчиненного главному начальнику снабжений. «Каждый из командующих армией издавал массу обязательных постановлений, совершенно между собой не координированных и зачастую друг друга исключающих, – отмечал П.Г. Курлов, – так что гражданские власти иногда терялись, какие же из этих постановлений подлежат исполнению. Местное население благодаря этому было совсем сбито с толку и не понимало, что было запрещено и что дозволено»[717]. Между тем нуждались в скорейшем разрешении вопросы снабжения губерний продовольствием, а предприятий – топливом и сырьем. Необходима была координация деятельности полицейских и контрразведывательных органов и т. д.
В связи с этим постепенно стали вводиться должности помощников главнокомандующих и главных начальников округов по гражданской части, замещавшиеся опытными военными администраторами с собственным аппаратом. В Двинском округе по распоряжению Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича (младшего) такая должность была введена уже в сентябре 1914 г.
Сложность административного механизма в районах боевых действий можно продемонстрировать на примере прибалтийских губерний. Эстляндская и Лифляндская губернии, кроме города Риги и Рижского уезда, входили в состав Петроградского военного округа, а во главе гражданского управления стоял комендант Ревельской крепости. Между тем город Рига с уездом и Курляндская губерния были включены в район Двинского округа, так что в административном отношении они состояли в ведении начальника этого округа. Позднее гражданское управление всего края было объединено в руках одного лица (П.Г. Курлова), но сохранилось подчинение территории в военном отношении военным округам. При этом, во избежание трений с Министерством внутренних дел, довоенная должность гражданского генерал-губернатора не восстанавливалась, а Курлов был назначен особо уполномоченным по гражданскому управлению Прибалтийского края с предоставлением ему всех прав генерал-губернатора, независимо от прав командующего армией по административным и хозяйственным вопросам. Главнокомандующий Петроградским округом и главный начальник Двинского округа подписали по этому поводу своеобразное соглашение[718].
В дальнейшем, по мере необходимости, аналогичные должности возникали и в других окружных управлениях на театре военных действий. В частности, в Петроградском военном округе она была учреждена в июне 1916 г.[719]
Общее руководство и координацию деятельности военных округов в период войны осуществляли Военное министерство и его оперативный орган – Главное управление Генерального штаба. ГУГШ стало «объединяющим органом в отношении распределения всех накапливаемых и имеющихся военных средств по фронтам и округам в зависимости от действительной потребности и в соответствии с указаниями в некоторых случаях на сей предмет штаба Верховного главнокомандующего»[720]. Перед военно-окружными управлениями на период войны стояли две главные задачи: во-первых, закупка и заготовление теплых вещей, белья, обуви и прочего вещевого имущества; во-вторых, подготовка маршевых пополнений и формирование готовых частей для действующей армии.
Первая задача решалась усилиями окружных интендантов по плану главного интенданта, составлявшегося на основании требований фронтов и утверждавшегося Военным советом Военного министерства. 29 августа 1914 г. был издан именной указ императора, а 4 сентября им было утверждено Положение Совета министров о чрезвычайных мерах по организации снабжения армии обувью, обмундированием, теплой одеждой и снаряжением. 21 сентября главный интендант в своей телеграмме предлагал командующим округами привлечь в пределах своих округов к выделке на нужды армии теплых вещей и обуви все без исключения предприятия и индивидуальных мастеров, которые должны были сдавать продукцию по фиксированным государственным ценам. Система закупки военных предметов с торгов, которая практиковалась в мирное время, отныне упразднялась. По распоряжению министра внутренних дел губернаторы и градоначальники обязаны были оказывать окружным заготовителям полное содействие. Окружные интенданты предъявляли свои «требования»-заказы, распределением которых занимались гражданские власти. Кроме того, из свободной рыночной торговли изымалось все сукно. Теперь оно шло исключительно на производство военной одежды