. Однако, как и в начале войны, дивизии-доноры выделяли формируемым дивизиям лишь худший личный состав и материальную часть. В итоге «третьи» дивизии, чье создание пришлось на время Февральской революции 1917 г., быстро превратились в революционные очаги на фронтах, и уже с апреля началось их расформирование.
Одной из важнейших задач военно-окружных управлений в период войны стала подготовка контингентов офицеров. Уже к началу 1915 г. вышла из строя большая часть кадрового офицерства. Осенью 1917 г. в пехотных полках, по некоторым оценкам, оставалось около 4 % офицеров, начинавших войну[771]. Большие потери офицерского состава, особенно в пехоте, расширение масштабов боевых действий и необходимость в связи с этим формирования новых соединений и частей потребовали значительного увеличения численности офицерского корпуса. Для этого была начата в широких масштабах подготовка офицеров военного времени – прапорщиков, путем перевода военных училищ на ускоренный курс обучения и открытия школ подготовки прапорщиков.
В мирное время юнкера после двухлетнего курса выпускались из училищ с чином подпоручика. 20 октября 1914 г. было введено в действие Положение об ускоренной подготовке офицеров в военное время в военно-учебных заведениях с четырехмесячным ускоренным курсом. Положение касалось военных училищ, функционировавших до войны. Но наиболее распространенным типом военно-учебных заведений в годы войны стали школы подготовки прапорщиков. Замысел их создания относится еще к 1912 г., однако организованы они были осенью 1914-го после опубликования 30 сентября Положения об ускоренной подготовке офицеров в военное время в школах при запасных пехотных бригадах. Школы готовили офицеров в трехмесячный срок. Они подчинялись начальникам запасных пехотных бригад, которые, в свою очередь, были подчинены начальникам штабов военных округов. Общее заведование всеми школами округа могло быть поручено и специально для этого назначенному офицеру. С 7 июля 1915 г. школы при запасных пехотных бригадах стали официально называться школами подготовки прапорщиков. К концу 1915 г. было открыто 32 школы. При образовании в округе нескольких школ руководство ими могло объединяться в руках назначенных для этого заведующих, подчиненных начальникам штабов. Все обучавшиеся именовались юнкерами. Поскольку в каждом из военных округов уже находилось по нескольку школ, начиная с февраля 1916 г. в них стали создаваться управления заведующих школами подготовки прапорщиков пехоты. Первые такие управления появились в Петроградском и Киевском военных округах. Затем были учреждены такие же управления в Одессе, Москве, Тифлисе, Иркутске, Казани. В 1917 г. во всех военных округах действовали 27 военных училищ, 42 школы прапорщиков. С 1915 по 1917 г. эти учебные заведения подготовили 220 тыс. офицеров – больше, чем было обучено для российской армии за всю ее предыдущую историю[772].
В то же время уровень подготовки таких офицеров объективно не мог быть высоким (именно поэтому выпускались не подпоручики, а прапорщики). «В несколько недель нельзя создать офицера или даже сносный его суррогат, – отмечал А.П. Будберг, – его нельзя научить даже азбуке военного дела в объеме, требуемом младшим офицером и ротным командиром; я знаю это по опыту школ, организованных на фронте во время большой войны. Еще меньше возможно заложить за это время основы офицерской этики в ее здоровых и разумных проявлениях»[773]. Таких офицеров солдаты на фронте презрительно называли «шестинедельными выкидышами»[774].
Благодаря набранным высоким темпам подготовки прапорщиков уже в начале 1917 г. стало очевидным перепроизводство младших офицеров. Сверхкомплект значительно вырос после расформирования в сентябре 1917 г. третьеочередных дивизий. Уже в феврале 1917 г. было запрещено принимать юнкеров в училища и школы сверх штата, 31 августа последовала директива ГУВУЗ о введении в них восьмимесячного курса обучения, а 6 сентября командующим войсками военных округов была разослана телеграмма генерал-лейтенанта В.В. Марушевского о прекращении приема юнкеров в училища прапорщиков и их дальнейшем закрытии. Отныне офицеров должны были готовить только военные училища и по нормальным программам[775].
Традиционное для войск внутренних округов участие в полицейских акциях, широко применявшееся в годы Первой русской революции, практиковалось и в годы Первой мировой войны. В случае «вызова войск в помощь полиции» использовались роты полного штатного состава (250 человек), полностью укомплектованные офицерами. Окружные штабы, начальники бригад и ополченских дивизий разрабатывали планы противодействия массовым выступлениям, прежде всего в крупных городах. Воинские начальники проводили предварительную рекогносцировку районов будущих действий, определяли возможные маршруты движения демонстрантов и т. д.[776]
Однако, по мере нарастания революционной ситуации в стране, правительство все менее могло полагаться на армию. Подавляющая масса солдат и немалая часть офицеров не только не препятствовали революции, но и активно участвовали в ней. А гарнизону Петрограда принадлежит едва ли не решающая роль в свержении самодержавия. За несколько часов до отречения императора Николая II 2 марта главнокомандующий армиями Западного фронта генерал от инфантерии А.Е. Эверт в телеграмме констатировал: «На армию в настоящем ее составе рассчитывать при подавлении внутренних беспорядков нельзя. Прикосновенность армии к делу внутренней политики будет знаменовать неизбежный конец войны, позор России и развал ее»[777]. Последовавшие в ближайшее время события в полной мере подтвердили этот вывод.
Итоги более чем двух с половиной лет, в течение которых царская Россия вела изнурительную войну, были неутешительными. Страна стояла на пороге системной катастрофы в экономике и социальной сфере, необратимого кризиса власти.
Русская армия как единый военный организм долгое время в течение Первой мировой войны демонстрировала значительный запас прочности, оказывая посильное сопротивление армиям сразу трех держав и нанося им серьезный ущерб, честно выполняя тем самым свой союзнический долг.
Большая заслуга в этом принадлежит тылу действующей армии, в том числе и военно-окружным штабам, непрерывно питавшим войска маршевыми пополнениями и готовыми формированиями, вещевым довольствием, готовившим фронту офицерские кадры и т. д.
В годы Первой мировой войны военно-окружная система подверглась значительной трансформации, будучи разделенной на тыловые округа и округа на театре военных действий, имевшие различные подчиненность и задачи. В ведении военного министра осталась только первая их часть, занимавшаяся мобилизацией и подготовкой маршевых пополнений. Округа на театре военных действий подчинялись армейским начальникам управлений снабжений и функционировали как ближайший тыл действующих армий.
Война уже к 1916 г. привела к истощению людских и материальных ресурсов страны. Для армии это означало ухудшение физических и моральных качеств контингентов, поступавших на укомплектование частей, ухудшение снабжения войск и, как следствие, падение дисциплины с одновременным нарастанием революционных настроений. Тыловые округа первыми почувствовали эти негативные тенденции, и не случайно многие современники свидетельствовали, что революция пришла на фронт из запасных частей. Из крепкой опоры фронта в 1914 г. тыловые гарнизоны и запасные части превратились к 1917 г. в главные очаги революции.
Глава 8Армия в вихре революций (февраль 1917 – начало 1918 г.)
1Военно-окружная система на революционном распутье (февраль – октябрь 1917 г.)
Февральская революция, ставшая неожиданностью даже для многих ее участников, в самое короткое время привела к коренной трансформации российского общества, его государственных и военных структур. Последний, самый короткий этап истории военных округов русской армии, длившийся с марта 1917 г. до начала 1918 г., когда они были упразднены, как никакой другой перенасыщен структурными преобразованиями, характеризуется калейдоскопической сменой командующих, интенсивным втягиванием войск Центральной России в борьбу за власть в стране. Определяющей чертой их истории в этот период стал процесс демократизации армии, проходивший в обстановке острого противоборства различных социально-политических сил, пытавшихся привлечь ее на свою сторону.
Командующие войсками округов, равно как и подавляющая часть российского генералитета и старшего офицерства, в одночасье ставшие «реакционным элементом», подверглись политической чистке уже в первые дни революции. В марте – апреле 1917 г. Временное правительство уволило и сняло с должностей почти 60 % высших командиров и начальников, всего до 140 генералов[778].
В замене царского командно-начальствующего состава большую роль сыграло и глубокое убеждение, бытовавшее и среди значительного числа фронтовых офицеров, в профессиональной непригодности старого генералитета, терпевшего поражение за поражением. Накануне февраля этот вопрос обсуждался на многочисленных частных собраниях, проходивших на квартирах ряда членов Государственной думы. Характерную мысль высказал полковник А.И. Верховский, прибывший с Румынского фронта: «Центральным вопросом является вопрос подбора командного состава. Генералы, которые руководят операциями, в большинстве своем не способны привести армию к победе. Надо пойти на решительные перемены в высшем командном составе. Это погасило бы острое недовольство в солдатских массах и среди офицерства и, быть может, позволило бы довести войну до победного конца»