Хотя шведы были и вдвое слабее, но многие иностранцы, бывшие в Москве, считали, что «положение несчастного царя становится отчаянным». Почти также мрачно смотрели на дело Шереметев и защитники столицы. Могущественно-спокойно смотрел на это «отчаянное» положение сам венценосный вождь русской армии. Умно и энергично распоряжался Меншиков, верно понимавший основные идеи предначертаний гения Петра, зорко следивший за каждым шагом Карла XII и сознававший важность минуты, требовавшей прежде всего деятельности и твердой уверенности, а не мрачных сомнений.
В Сморгони Карл получил сведения о неустойчивости населения Украйны, о булавинском и башкирском бунте и решил одним ударом покончить с Петром, двинувшись через Смоленск прямо на Москву; Левенгаупт должен был соединиться с ним, а Либекер – наступать в Ингрию. Станислав Лещинский с 80 000 должен был идти в Украйну и далее через Киев на Москву, соединившись предварительно с крымским ханом и казаками. 27 мая 1708 г. на совете в Чашниках было решено русские войска расположить следующим образом: 1) пехоте Шереметева стоять в Чашниках; 2) пехоте Репнина – в Лукойле; 3) Алларта – в м. Улле; 4) артиллерии Брюса – в с. Бочайкове; 5) отряду Гольца занять Борисов; 6) в Дубровне занять мосты и охранять отрядом Шаффа из Быхова; 7) по течению р. Березины наблюдать кавалерии.
Карл с трехмесячным запасом довольствия выступил из Радошкович, 7 июня с главными силами подошел к Минску и, не решаясь форсировать переправу у Борисова, обошел на местечко Березино, куда прибыл 14 июня. Извещенная об этом Меншиковым русская армия, соображаясь «с неприятельскими обращениями», передвигается к югу, на Могилев; 21-го числа, не занимая Могилева, армия сосредоточилась на Головчинскую позицию, где и произошел 3 июля бой, кончившийся отдельным поражением дивизии Репнина. Карл XII 7 июля занял Могилев, где и оставался несколько недель. Одержанный им слабый успех заставил его усомниться в правильности принятого решения идти на Москву, и он в конце концов, в третий раз, изменяет план кампании, решаясь двинуться в Украйну, куда его звал Мазепа.
Этим, собственно, и заканчивается первый период кампании 1707—1709 гг., характеризующий высокий стратегический гений Петра Великого, влияние которого сказалось и на действиях его помощников. Вынужденный обороняться, он ведет оборону активно, выдвинувшись за границу, спасая отечество от бедствий войны. Войска держит сосредоточенно, не разбрасываясь кордоном по границе, подобно своим современникам, тщательно изучает обстановку и характер действий противника, соображая по ним свои планы.
Карл XII, напротив, основывал свои предположения на неверных данных относительно внутреннего состояния России и на одностороннем расчете в боевом превосходстве своих войск. Он не замечал, что великий его противник хорошо знал свойства шведской армии, понял стратегию короля, оценил особенности театра войны, что и послужило данными его плана; утомление, лишение наступающего средств, уклонение от генерального сражения, сосредоточение на случай неизбежного боя значительно превосходящих сил – вот те цели, которые преследовались Петром Великим.
Второй период – Полтавская операция. В Могилеве, в ожидании Левенгаупта, у Карла XII еще раз зародилась мысль принудить Петра к решительному бою. 7 августа, в видах демонстративных, король двинул войска к Черикову. Петр принял этот марш за движение в Украйну и приказал драгунам Рене занять Кричев, а Шереметева передвинул на Мстиславль – пути в пределы России юго-восточнее Смоленска были заслонены.
Это демонстративное движение предоставляло Карлу случай атаковать русских. Для быстроты движения он разделяет армию на несколько колонн. Петр пользуется этою ошибкою и 29 августа у с. Добра бьет одну шведскую колонну (Расса). Личным участием в бою Карл XII спасает ее от окончательного истребления. Одержав успех, имевший большое моральное значение, Петр тотчас, прикрываясь драгунами Баура, отводит армию назад, через Мстиславль к Соболеву, куда прибывает 10 сентября.
Преследуя русскую армию, Карл остановился у Татарска, в 40 верстах от Соболева. За граничною линией, на далекое расстояние, видно было сплошное пожарище; на всем горизонте видны были лишь пылающие деревни; облака дыма застилали солнце, и такое истребление всего доходило до Смоленска. Стало ясно, что система истребления и уничтожения, ранее примененная русскими, будет распространена ими и на родные земли. Русская армия стояла на довольно сильной позиции, в полном спокойствии, а шведская истомлялась маршами, лишениями и постоянными нападениями нашей конницы. Перед Карлом стояла армия, уже дерзавшая на бой с ним самим: под Головнином частный успех достался ему с большим уроном, а у Добра русские уже сами атаковали шведскую колонну, несмотря на присутствие при армии самого Карла XII. Всей армии, от Карла и до последнего солдата, стало ясно, что Петр и его армия действуют систематически и что они пока уклоняются от решительного боя, которого так жаждал король. О Левенгаупте известий не было; партии казаков и русской конницы прервали всякия сообщения. На самом деле, как теперь известно, Левенгаупт приближался с севера, к Черее, т.е. находился в расстоянии около 250 верст от Карла XII. А между тем продовольствие истощалось; окрестная страна представляла выжженную пустыню; боевых припасов было мало.
Карл XII собрал военный совет, на котором признался, что «у него нет плана». Разбирались три предположения: 1) наступать к Смоленску, что приводило к осаде крепости без боевых припасов; 2) отступить к Могилеву, где ожидать Левенгаупта; но отступить значило подорвать обаяние непобедимости; оставалось 3) идти в Украйну, куда манил Мазепа заготовленными запасами и поддержкой в несколько десятков тысяч казаков. Для Карла XII там создавалась новая база, в близком соседстве с Польшей и Турцией; поход туда был тоже вторжением в страну противника, хотя и удалявший от главных предметов действий, но ведший по богатой стране, где важнейшие оборонительные линии, как Десна, находились в руках союзника. Карл XII, подобно Ганнибалу по достижении им долины р. Роны, решается воспользоваться новою базою, подготовленною ему союзниками на самой территории противника, и идет в Украйну, не ожидая соединения с Левенгауптом, которого он считал в силах преодолеть без помощи с его стороны противодействие русских.
4 сентября король выслал Лагеркрона с 4000 человек занять важнейшие укрепленные пункты Северской земли (упрочение базы) и затем сам последовал за ними, маскируя свое отступление до 10-го числа.
Только теперь Петр узнал об отступлении Карла и о движении Левенгаупта из Риги. Военному совету был прямо поставлен вопрос, что делать, «понеже неприятель обманул и трудный пас уже перешел» (р. Сож).
Петр решает ударить на шведский отряд Левенгаупта, а против Карла приказывает: а) Ифланду с драгунами, опередив шведов, разорять путь перед ними, б) Бауру с конницей следовать за ними по пятам и в) Шереметеву с армией идти в Украйну через Рославль к Новгород-Северску. Следовательно, ставится задача не уничтожение шведов, а пока отпор и затруднение их во всех смыслах. Конница Баура, не столько гонящая, была чем-то вроде заслона, прикрывающего операцию Петра, а отчасти подвижного резерва, которым Петр и воспользовался в бою при Лесной.
11—12 сентября Петр выступает из Соболева с 5000 пехоты, посаженной на лошадей, и 7000 драгун; вместо обозов берутся только вьюки. Бывшие при отряде калмыки не могли, конечно, сделать разведку, почему набег осторожно подвигался к Днепру, на Оршу, куда, по сведениям от еврея (впоследствии оказавшегося шпионом), шел Левенгаупт. 15 сентября царь занял Григорково и только здесь от шляхтича узнали, что еще 11 сентября Левенгаупт переправился через Днепр у Шклова. Выслав драгун с Меншиковым в указанном направлении на разведку, Петр двинулся двумя колоннами (Брюса и герцога Дармштадтского) к Пропойску.
Около 20-го числа Меншиков выследил движение транспорта на Новоселки. Тогда весь «легкий корпус» двинулся к д. Долгий Мох, где и узнали, что Левенгаупта не 8000, как предполагали, а 16 000, вследствие чего Бауру приказано было присоединиться к войскам набега.
27 сентября Левенгаупт пытался было задержать отряд Петра на переправе у с. Долгий Мох, но был сбит; 700 драгун бригадира Фастмана высланы были для разрушения бродов на р. Сож, а 1000 драгун Кампеля оставлены для обеспечения переправы на Ресте у д. Долгий Мох и для связи с кавалерией Баура.
28 сентября произошел бой при д. Лесной, расположенной на левом берегу р. Леснянки. Впереди деревни лежала поляна с небольшим перелеском, служившим передовой позицией шведов; путь на Пропойск отходил от левого фланга занятой Левенгауптом позиции; к ней вела еще проселочная дорога долиной Леснянки, которая тоже выходила на поляну. Главною позициею шведам служили высоты западнее Лесной, а тыловой – вагенбург из половины повозок обоза, построенный ими у деревни. Другая половина обоза в 3000 повозок под прикрытием 2 батальонов и 6 эскадронов была отправлена к Пропойску.
Русские войска должны были строиться в бою в две линии, имея пехоту в середине, а кавалерию по флангам; между линиями, для поддержки слабых флангов линейного расположения, были поставлены гренадеры пехотных полков, только что сформированные в эту войну во всей армии.
Утром 28 сентября Петр, сперва с первою линиею и небольшою частью второй, направился к Лесной двумя колоннами: в правой, под личным его начальством, шли Преображенский, Семеновский и батальон Астраханского полка, а в левой – Ингерманландский пехотный и Невский драгунский полки, направлявшиеся прямо на перелесок. Шведы бросились на эту последнюю колонну, но царь подкрепил ее семеновцами и астраханцами, а преображенцы «совсем» обошли левый фланг шведов; они были опрокинуты и вытеснены из леса. Русские войска начали развертываться, увидев неприятеля, «в параде стоящего впереди Лесной». Около часа пополудни наши войска двинулись вперед и, ведя бой с переменным успехом, к 5 часам пополудни отбросили шведов в вагенбург. К этому времени прибыл Баур и царь, переведя часть войск с левого крыла на правое, снова атаковал Левенгаупта, нанося решительный удар на стратегическом ключе позиции (дорога в Пропойск).