Щадя свои собственные земли, государства старались вербовать рекрутов преимущественно за границею; в этом отношении было немного исключений. В Пруссии, как и в Австрии, французы не должны были вербоваться, но после Семилетней войны в обоих государствах отступили от этого правила и вербовали французов точно так же, как и во Франции, не только для иностранных, но и для всех полков солдат всех стран. Хороши же были эти защитники отечества и государственных интересов народа, под знаменами которого они сражались!
Но и при таких условиях, при возраставшей численности армий, добровольная вербовка оказывалась недостаточною, хотя ее часто производили почти силою. Нужно было подумать и о других средствах. Так, Фридрих-Вильгельм I в 1733 году произвел рекрутский набор. Вначале им было постановлено, что каждый прусский подданный, желающий иметь права гражданина и пользоваться известными имущественными правами, должен был служить в военной службе в течение хотя самого короткого времени (сначала и год); но эта мера повела к страшному неудовольствию населения. Тогда король ввел (1733 г.) разделение страны на округа, причем каждый из них должен был поставлять известное число рекрутов, которые уже и поступали в армию на всю жизнь. Но и это не дало необходимого контингента для пополнения армии, и вербовка продолжала господствовать в обширных размерах. Комплектовавшиеся таким образом армии представлялись в самом ужасном виде.
По словам Ллойда, напр., прусская армия Фридриха состояла из чужеземцев всевозможных стран, нравов, религий, обычаев и характеров. Чтобы такая армия могла служить надежным орудием в руках правительства, нужна была железная дисциплина. Современники приходили в ужас от тех страшных наказаний, которым подвергались нижние чины за самый малейший проступок.
Не было никакой разницы между преступлением и проступком. Все почти наказывалось смертною казнью или самыми строгими телесными наказаниями. Наказания грозили всем, не исключая и высших генералов. В переписке короля с его генералами, даже наиболее им уважаемыми, беспрерывно встречаются выражения вроде следующего: «Если вы не исполните… то отвечаете вашей головой!» Одного из любимых своих генералов Фридрих наказал штрафом в 300 талеров за то, что тот занял не ту избу, которая была указана по дислокации.
Что касается нижних чинов, то каждый офицер или унтер-офицер имел право самолично расстреливать, предавать смерти дезертира, не только уличенного в этом, но даже при попытке к дезертирству. Бить же нижних чинов каждый начальник имел право сколько угодно.
Так воспитывалась армия, принципом дисциплины которой было указанное Фридрихом требование, чтобы солдат в мирное время боялся палки капрала больше, чем неприятеля в военное время.
Все воспитание солдата было направлено к тому, чтобы сделать из него автомата, двигателем которого должна была быть только палка сержанта, а чтобы отнять у солдата всякую минуту досуга, в которую он мог бы поразмыслить о своем положении или в которую могло бы пробудиться в нем человеческое чувство, то весь его день посвящался если не службе и учению, то приготовлениям к ним, чистке ружья и амуниции и т.п. Не было и мысли об индивидуальном развитии солдата и о развитии в нем находчивости: на солдата смотрели как на часть, принадлежащую машине – армии, часть, саму по себе ничего не значущую.
Чтобы вернее достигнуть этой цели, требовался неутомимый и постоянный надзор за солдатами, почему в прусской армии, сравнительно с другими европейскими армиями, было более унтер-офицеров и младших офицерских чинов, а все военные узаконения отличались необыкновенною строгостью. Но как ни строги были законы и как ни строг был надзор, дезертирство было развито в страшной степени. Вся 1-я глава инструкции Фридриха своим генералам наполнена указанием средств для искоренения этого зла, пустившего глубокие корни в прусской армии. Недоверие к солдатам обнаруживалось во всех мерах. Напр., перекличка делалась по нескольку раз в день; затем, кроме цепи и патрулей конницы, посылаемых поминутно, вокруг лагерного расположения ставились целые отряды, скрытые в полях, хлебе или в оврагах, но не для предотвращения нечаянного нападения со стороны неприятеля, а для прекращения побегов из собственного лагеря. Ночных маршей обыкновенно избегали. Когда случался побег, то из города или лагеря производилась пальба, чтобы предупредить окрестных жителей.
Чтобы несколько вознаградить военных за тяжесть службы, правительство старалось возвысить военное сословие перед другими в государстве и давало ему нравственную поддержку, без которой оно не могло бы существовать. Только военное сословие имело надежду на занятие почетных административных должностей в государстве, что с общим уважением, ему оказывавшимся, поддерживало честолюбивые надежды молодежи и привлекало дворянство в военную службу.
Офицерские вакансии, за исключением редких случаев, замещались исключительно ими, а это внушало уважение в подчиненных, смотревших на дворян-офицеров как на естественных своих начальников уже по рождению.
Честолюбие простолюдина, вступившего рядовым на службу, поддерживалось желанием достигнуть унтер-офицерского звания, с которым соединялся большой почет, особенно при отставке, когда унтер-офицеры получали преимущество перед другими кандидатами, при назначении на коронные или частные места. На офицера, оставлявшего службу в молодых летах, правительство смотрело недоброжелательно и закрывало ему пути к повышению. Уважение к мундиру было развито в высшей степени, начиная с самого короля и высшей аристократии. Какой-нибудь прапорщик с гордостью мог проходить мимо гражданского сановника. Это-то, в свою очередь, льстило самолюбию военного сословия и заставляло его переносить труды и лишения в военной службе.
Но так как звание офицера было слишком почетно и важно, то Фридрих требовал от офицеров кроме заслуг еще и характера, могущего внушить уважение. Фридрих сам подписывал диплом каждого офицера, строго взвешивая представления о нем. Он знал всех лично посредством частых инспекторских смотров. Кроме того, офицеров поддерживало на службе желание достигнуть капитанского чина, к которому дорога была открыта всякому, потому что основанием производства было старшинство. С чином капитана соединялись и материальные выгоды, жалованье в 1500 талеров (содержание, огромное по тогдашним ценам) и вообще уважение, соединенное с этим званием. Привилегии этого звания были главной пружиной привязанности офицеров к знаменам, говорит Carrion Nisas. Но не только сравнительно большое жалованье ротного командира было одним из побуждений офицера нести суровую службу, бедное дворянство находило стимул и в наживе, обусловливавшейся положением войскового хозяйства. Каждому полку отводился известный район, в который входили города и деревни, и затем командир полка был полным хозяином имущества и частной собственности в данном ему округе.
Он довольствовал свою часть или свой полк совершенно бесконтрольно, прямо от земли. Фридрих изменил этот порядок. Одна часть довольствия была определена штатами (жалованье, одежда, обмундирование и пр.), и правительство взяло на себя доставку оного в части. Другая же часть (фураж, провиант, квартирное довольствие и пр.) была оставлена от земли, но с тою разницей, что командиры частей лишены были права бесконтрольно распоряжаться.
Полковой командир должен был подавать требование местному гражданскому начальству и удовлетворять своих подчиненных. По замечанию Рихтгофена, эта мера, т.е. устранение командиров частей от права бесконтрольного распоряжения частной собственностью, была в высшей степени гуманна, благодетельна для государства, но она вредно отразилась, собственно, на военном быте: «отрезанные от источников народной производительности» командиры полков и рот в стремлении к наживе постарались вознаградить себя за то, что потеряли. Явился новый вид злоупотребления: командиры частей никогда не держали полного числа лошадей и людей, положенного по штату, а требование предъявляли на полное число, что вело к обогащению командиров этих частей. Понятно, как дурно это должно было отражаться на обучении войск и на их боевых качествах. Кроме того, что командиры частей увольняли многих в отпуск, они разрешали и вольный наем, освобождая своих нижних чинов на известные сроки от службы и пользуясь заработанными деньгами.
Нижние чины рады были освободиться, хоть на некоторое время, от тяготевшего над ними гнета; они рады были хоть даром идти внаем, готовы были и на то, чтобы все деньги, заработанные ими, отдавались командиру части, лишь бы вздохнуть на свободе. Эти злоупотребления не составляли тайны для Фридриха, и он сам за доблестные подвиги давал отличившимся части на прокормление. Он только ограничил право командиров частей распоряжаться отпуском солдат и установил норму этих отпусков.
Не менее богатым источником для наживы явился установленный в 1733 г. набор рекрутов. По указу короля «все уроженцы округа подлежат полку, в нем квартирующему». Командир полка определял право граждан по отбывании воинской повинности, и все, что не хотело вступать в ряды, откупалось у него. Командир же полка разрешал гражданам и женитьбу.
При наборе рекрутов общества должны были платить командиру полка за обмундирование рекрута при его поставке. По расчету Рихтгофена, Силезия, поставившая до 7000 рекрут, доставила командирам полков до 1 миллиона гульденов.
Корпус офицеров в армиях Фридриха, состоявший, за ничтожным исключением, из прусских дворян, представлял самую надежную часть армии и боготворил короля. Поразителен факт, что за Семилетнюю войну 1/6 всего количества генералов и 1/3 всех штаб-офицеров выбыли из строя убитыми и ранеными. Прусский офицер-дворянин, трудясь со своим королем над созданием Прусского государства, не щадя себя, делал это по долгу, ибо никаких наград не было, и лишь капитанский чин для громадного большинства был венцом надежд и желаний. Кроме страшной дисциплины и последовательно проводившейся системы в обучении и воспитании солдата, обращавшей его в машину, – все вместе делавших прусскую армию об