Заключение о военном искусстве Бонапарта до 1800 г. включительно. Деятельность Бонапарта в рассмотренный период не может обрисовать его военного гения.
В области стратегии он даже придерживался современных способов ведения войны. Мы видели его расположение в 1796 г. перед первым наступлением австрийцев на выручку Мантуи. Здесь он является как бы сыном своего века, но уже через месяц он неузнаваем: одной неудачи было для него достаточно, чтобы сбросить с себя современную рутину, подобно тому как это сделал Фридрих Великий после сражения при Мольвице. В 1800 г. Бонапарт, связанный Моро, поневоле неправильно решает вопрос о направлении резервной армии.
Что касается тактики, то в этой области, кроме введения организации корпусов в армии Моро, что было сделано по его распоряжению, серьезного прогресса еще не видно. Бонапарт, по-видимому, еще изучал технику различных родов войск на поле сражения и не успел еще выработать приемы для чудной эксплуатации в бою, как это им показано в кампаниях начиная с 1805 г.
Вот почему мы и отделяем деятельность Бонапарта от деятельности императора Наполеона, где гений величайшего полководца всех времен и народов, ничем не связанный, развертывается всесторонне.
Русское военное искусство в век императрицы Екатерины II
Особенности русского военного искусства в век императрицы Екатерины II. – Румянцев, Потемкин, Суворов. – Участие Суворова в войне c Польшей в 1794 г. – Штурм Праги. – Итальянский доход 1799 г. – Наступление Суворова к р. Адде. – Движение на правый берег и занятие Турина. – Движение Макдональда в долину р. По. – Движение Суворова навстречу. – Сражение на р. Тидоне и Треббии 17, 18 и 19 июля. – Действия против Жубера. – Сражение при Нови.
Мы видели уже, что в Cемилетнюю войну русская армия доказала свою способность отстоять значение России в Европе, согласно заветам своего великого основателя императора Петра I. Здесь ей приходилось вести наступательную войну за тысячу верст от своих границ и не против масс диких татар и неподвижных турок, а против первой из европейских армий; и самое важное – направляемой гениальным королем-полководцем Фридрихом Великим.
Эта задача была блистательно исполнена вследствие возрождения, со вступлением на престол императрицы Елизаветы Петровны, начал русского военного дела, установленных Петром I.
В продолжение Семилетней войны русская армия успела отбросить все иноземное, внесенное в нее реформами Миниха и всецело воскресить начала Петра, затем развитые русскими генералами по указаниям боевого опыта.
Восстановив после кончины Петра III порядки, введенные в армии Петром I и Елизаветою, императрица Екатерина II собрала комиссию, которая видоизменила некоторые положения по указанию опыта минувшей войны с Пруссией.
В Семилетней войне выработались многие знаменитые русские генералы Румянцев, П. Панин, Прозоровский, Суворов и др., с успехом подвизавшиеся на боевом поприще. Война эта послужила к окончательному решению вопроса о ежегодном сборе рекрутов для пополнения убыли в армии; формирование к войне новых частей признано не соответствующим основным началам военной организации и взамен того производилось пополнение существующих уже частей. Позади действующей армии образуется резервная армия, которая несет тыловую службу и назначается для подготовки рекрутов.
Продовольствие армий на войне поставлено на правильных основаниях. В этом отношении первенствующая заслуга принадлежит Румянцеву в Кольбергской операции. Он организовал: 1) правильный подвоз из тыловых магазинов; 2) устроил базы и коммуникационные линии; 3) принял меры к правильному и равномерному распределению натуральной повинности и 4) к правильному устройству тыла.
Но особенно большие усовершенствования были достигнуты в области тактики. Здесь творчество наших генералов на почве высоких нравственных качеств национальных русских войск было особенно плодотворно.
Много было сделано и по вопросам воспитания и обучения войск, а также положены основные начала военной дисциплины в русской армии.
Пехота русская сделала большой шаг вперед с введением егерских войск, которые назначались для ведения стрелкового боя одиночно, парами, а иногда группами от 15 до 30 человек, причем стреляли «с совершеннейшим прицеливанием».
Егерские корпуса, или отряды, появились впервые в армии Панина в Финляндии, но вскоре, по предложению Румянцева, они получили общее применение. Потемкин сформировал 6 егерских корпусов по 4 батальона каждый. Этот новый вид пехоты блестяще заявил себя в боях под предводительством знаменитых своих командиров корпусов: М.И. Голенищева-Кутузова, Гудовича, Михельсона; из командиров батальонов упомянем: Барклая де Толли, князя Н.Н. Багратиона и графа Н.М. Каменского.
Пехота наша действовала в развернутом трехшереножном строю, в больших и малых каре и даже в колоннах. Было обращено внимание на цельность стрельбы, быстроту заряжания и на боевое значение штыка.
Окончательным выразителем этих новых начал явился Суворов как на практике, так и в его поучениях и наставлениях для подготовки войск к бою.
Устанавливая правильный взгляд на отношение подготовительного стрелкового и решительного штыкового боя, словами «пуля – дура, штык – молодец», Суворов, однако, требовал, чтобы на каждого солдата в бою было не менее ста патронов.
В следующих его словах обрисовывается вся тактика современной ему русской пехоты:
«Баталия в поле линиею против регулярных, кареями против басурманов, а может случиться и против турков, что пятисотною кареею надлежать будет прорвать пяти и семитысячную толпу с помощию фланговых кареев. На тот случай бросится он в колонну, но в том до сего нужды не бывало. Есть безбожные, ветренные, сумасбродные французишки, они воюют на немцев и иных колоннами! Если бы нам случилось против них, то надобно нам их бить колоннами же!»
Горько пришлось разочароваться Суворову, когда в 1799 г. ему пришлось командовать в Италии русскими войсками, обученными по прусскому образцу. Гений Суворова и нравственные качества русских войск дали нам победу, купленную дорогою ценою, но под Аустерлицем в 1805 году мы потерпели страшное поражение, ведя бой в тонких линиях. До какой степени Суворов ясно видел в военном деле, до какой степени он мало был понят и скоро забыт!
Потемкин даже предлагал двухшереножный строй, говоря: «Построение, как в коннице, так и в пехоте, должно быть в две шеренги, ибо третья только мешает двум первым; полезнее прибавлять линии или резервы».
Двухшереножный строй впервые был принят Наполеоном в октябре 1813 г. перед Лейпцигским сражением.
Кавалерия обязана своим усовершенствованием прежде всего Румянцеву: он запретил стрельбу с коня, а требовал от кавалерии стремительной атаки холодным оружием. Для облегчения ее он снял кирасы.
«Кирасы, – говорил Румянцев, – до употребления огнестрельного оружия еще могли быть уважительны; но ныне за мгновение спасения жизни тяготят весь век и могут в облегчение людей весьма оставлены быть. Я всегда так делал, не встретив службе ни малейшего предосуждения».
Екатерина II, разделяя взгляды Румянцева, при назначении его начальником всей русской кавалерии в инструкции, ему данной, высказывает, что не имеется в виду иметь кавалерию «под странным доселе бывшим названием тяжелой конницы, что мы с ней ни именем, ни вещию оставить не хочем».
Президент военной коллегии Потемкин вполне разделял эти взгляды, причем смотрел на драгун как на «полезнейшие и самонужнейшие в государстве» конные части. «Сугубое, смотря по обстоятельствам, можно из них сделать употребление, не заимствуя в помощь и подкрепление их ни пехоты, ниже тяжелой конницы».
Прежним драгунским полкам он дал 10-эскадронный состав; сформировал 5 новых драгунских полков и вслед за тем увеличил также число гусарских полков на 7, причем последние были 6-эскадронного состава, а 10 малороссийских казачьих полков обращены были в регулярные.
В этих мерах видно скорее отражение идей Петра I, чем Фридриха Великого, с которыми близко познакомились в Семилетней войне.
Для облегчения ремонтирования кавалерии была введена военно-конская повинность. Признана необходимость организации запасных эскадронов, а также увеличения в составе армии числа донских казачьих полков.
При назначении последних в отряды боевой опыт указал: не дробить, а держать казаков массою, придавая им конницу драгунского типа; в главные руководители назначить лучших офицеров регулярных войск, за неподготовкою к тому донских офицеров. Наконец, в подкрепление этих отрядов часто назначались егеря. Этим воскрешена была идея Петра I еще 1702 г.
Служба казаков, по татарскому обычаю, «одвуконь» оказалась несоответственной по трудности довольствовать войска фуражем; малороссийские казаки признавались годными только для ординарческой службы и для полевой при пехоте, подобно дивизионной кавалерии.
На эту боевую деятельность казаков серьезно смотрит и Суворов.
«Казаков надо ставить за пехотою, – говорит он в одном из своих приказов, – полками или сотнями, чтобы немедленно преследовать неприятеля, лишь только начнет отступать».
«В боевом порядке казаки должны строиться, смотря по местности, малыми или крупными частями, или позади линии, или по флангам. Как только неприятельская линия сбита, казаки, по своей быстроте, отлично преследуют и в особенности забирают пленных. Иногда должны они кричать неприятелю: «Пардон! пардон!»
Артиллерия наша в Cемилетней войне оказалась весьма несовершенной, почему пришлось изменить систему орудий; установлено было значение картечного и навесного огня; последнего в особенности при отдельных действиях конницы с конною артиллериею.
Война эта породила зрелое понятие о значении резервной артиллерии, о боевом значении парков и установила порядок питания боевых артиллерийских частей снарядами и зарядами.