рыла армии Семпрония, совершенно окруженные и отделенные один от другого слонами, легкою пехотой, конницей и, из засады, войсками Магона, пришли в величайший беспорядок и были почти совсем истреблены. Часть, успевшая пробиться, или погибла в Требии, или в бегстве была истреблена слонами и карфагенской конницей. Немногие только успели присоединиться к войскам, отступившим к Плаценции, или спастись в свой лагерь. Карфагеняне преследовали римлян только до Требии. Победа Ганнибала была полная и совершенная, а урон его армии был более значителен между галлами, нежели между африканцами, испанцами и другими войсками; впрочем, многие ветераны поплатились болезнями, полученными в этот суровый зимний день. Сципион с лагерною стражей и остатками армии в ту же ночь отступил в Плаценцию, где и соединился в Семпронием и его войсками.
Вторая кампания. Тразименское сражение (217 г. до Р. X.). Следствием поражения римлян при Требии было поголовное восстание кельтских народностей и всей Северной Италии; 60 000 пехоты и конницы прибыли на усиление армии Ганнибала.
Между тем два новых консула, Фламиний и Сервилий, призвали к оружию четыре легиона. Для обороны северной границы они расположились по обе стороны Апеннинского хребта, на путях, ведущих в долину р. По: на западном у Арециума стал Фламиний, а на восточном у Римини – Сервилий. У Рима было 11 000 чел., но опять они разделили силы: Сципион с 2 легионами был послан в Испанию, один легион – в Сицилию, один – в Сардинию, один – в Тарент. Таким образом, для второстепенных целей назначено 5 легионов, а на главном театре против Ганнибала выставлено всего 4.
Фламиний и Сервилий притянули к себе разбросанные по крепостям остатки римской армии от кампании 218 г. и готовились с наступлением весны атаковать Ганнибала.
Но карфагенский полководец не имел намерения оставаться в Инсубрии. По принятому плану он должен был вторгнуться в самое сердце владений Рима и там подорвать его престиж, оторвать от него союзников и затем нанести ему решительный удар. Он решает двинуться в Западную, а потом в Южную Италию. Но на кратчайшем пути в Западную Италию, у Римини, стоял Сервилий. Если двинуться на него, то можно было подставить операционную линию под удары Фламиния от Арециума или же вступить в бой с соединенными силами обоих консулов, т. е. имея 40 000 против 60 000 римских войск. Если идти прямо на Фламиния, то пришлось бы атаковать его войска на пересеченной и гористой местности, где фаланга не может состязаться с манипулярным строем легиона. Оставался еще третий путь на Лукку и вверх по р. Арно, но эта дорога, проходившая по болотам, представлялась почти недоступною, в особенности весной, во время разлива рек и болот. Римляне не допускали возможности движения по ней значительных сил и не оставили здесь даже наблюдения.
Ганнибал знал, что во главе армии у Арециума стоит консул Фламиний, честолюбивый искатель популярности, самоуверенный и глубоко убежденный в своих способностях быть полководцем, которых, однако, он не имел. Можно было даже рассчитывать, что он из-за личных целей постарается встретиться с врагом до соединения своего с войсками Сервилия, чтобы не делить с ним славу предприятия.
На основании приведенных данных Ганнибал двигает армию по долине р. Таро, на Лукиу и Клузиумские болота, в обход левого фланга Фламиния, в расчете оттянуть его от армии Сервилия и разбить в отдельности. Четыре дня армия шла по воде. Порядок марша был искусно рассчитан: чтобы лучше сберечь дорогу, впереди следовала африканская и испанская пехота, затем вьюки, далее – галльская пехота и, наконец, конница. Преодолев необыкновенные затруднения, с большими потерями, особенно вьючных животных и лошадей, «каким-то чудом» (по выражению Полибия) армия выводится Ганнибалом из трущоб в богатые долины Этрурии. Здесь, после кратковременного отдыха, Ганнибал приступает к производству набегов конницей, которая доставляет богатую добычу и разоряет страну. Известия о происшедшем доходят до Рима и Фламиния. Не обращая внимания на военный совет, который требовал выждать присоединения Сервилия, Фламиний двигается наперерез пути Ганнибала. Между тем Ганнибал уже успел пересечь путь Арециум – Рим и выйти к Тразименскому озеру.
Сражение при Тразименском озере —217 г. до Р. X. Узнав, что армия Фламиния двигается по его следам, Ганнибал решил, пользуясь неосторожностью противника и благоприятною местностью, устроить ему засаду всей армией. Дорога в Перузий, по которой предстояло двигаться Фламинию, проходит в узком дефиле, между горами и берегом Тразименского озера. В двух только местах, при впадении поперечных долин, оно несколько расширяется. В этих местах Ганнибал и сделал засаду: в ближайшей к лагерю Фламиния долине он расположил галлов, а в следующей стал сам с африканской и испанской пехотой; балеарские стрелки, рассыпанные по склонам гор, должны были оттуда поражать римлян. Засаде благоприятствовал туман, в это время по утрам окутывавший склоны гор у озера.
Фламиний, прибыв к северному берегу озера, расположился лагерем и на следующий день на рассвете двинулся вдоль берега в обыкновенном походном порядке, без малейших предосторожностей, не разведав теснины и пути ни впереди, ни слева, имея в виду только одно – как бы скорее настигнуть Ганнибала. Солнце еще не всходило, туман окутывал склоны гор, когда армия Фламиния втянулась в дефиле Тразименского озера, пройдя мимо засады. Во второй лощине Фламиний приказал вздвоить колонну, чтобы идти более широким фронтом. В это самое время Ганнибал подал сигнал к общему нападению и двинул испанские и африканские войска против головы римской колонны, в то же время галльские войска и конница стремительно напали на нее во фланг и на тыл, а балеарские стрелки и легкая пехота стали поражать ее в теснине сверху.
Все это произошло очень быстро. Паника вскоре охватила римские войска, едва успевшие вооружиться и не бывшие в состоянии в сгустившемся тумане различать своих от чужих. Фламиний и другие начальники тщетно старались построить какой-либо порядок; все перемешалось под ударами с трех сторон атаковавшего неприятеля. Около трех часов римские войска сражались с ожесточением отчаяния. Фламиний был убит, и с ним погибли более 15 000 человек; около 10 000 рассеялись в одиночку и бежали в Рим; пробились на Перузий, но были бросившейся преследовать карфагенской кавалерией Магарбала уничтожены.
Итальянским пленным Ганнибал дал свободу, желая тем привлечь на свою сторону союзников, и объявил, что сражается за общую свободу. Сервилий выслал вперед свою кавалерию на подкрепление Фламиния, но она была разбита и остатки ее взяты в плен Магарбалом.
Весть о проигранных сражениях произвела подавляющее впечатление в Риме. Сенат решился прибегнуть к крайнему средству – избрать диктатора. Народ избрал Квинта Фабия Максима Варрукозу, а он избрал в магистры или в начальники конницы Мануция Руфа. Фабий был пожилой человек, уже не раз прежде отличавшийся военными подвигами и соединявший мужество и решимость с прозорливостью и осторожностью.
После Тразименской победы Рим, по-видимому, был открыт Ганнибалу, но он не пошел на него потому, что сил для этой цели было недостаточно: нужно было удержать легионы Сервилия, твердо занять страну и осадить город, в который могли быть доставлены флотом 5 легионов из Испании, Сицилии и Тарента. Поэтому Ганнибал быстро передвигается к Адрии, на Адриатическом берегу, где останавливается и дает отдых армии. Здесь он входит в сношение с македонским царем Филиппом. Отсюда же он послал первое донесение в Карфаген об одержанных им успехах.
Фабий, сознавая невозможность победить ветеранов Ганнибала, неотступно следовал за карфагенской армией, не вдаваясь в решительное сражение, и нередко ставил ее в затруднительное положение[19]. Римляне были недовольны его действиями в особенности потому, что он не мог воспрепятствовать Ганнибалу опустошать страну, причем Ганнибал щадил нарочно имения Фабия. Мануций Феликс Руф добился, что ему дали равную власть с Фабием, и он решился снова на бой с Ганнибалом, но попал в засаду, из которой с трудом его выручил Фабий. После этого Мануций раскаялся и власть Фабия была снова восстановлена в полной силе. Вскоре, впрочем, нетерпеливый народ принудил сенат отменить диктатуру и назначить новых консулов. Теренций Баррон, сын мясника и сам мясник, душа этой интриги, был избран консулом, а с ним Павел Эмилий. Рим решил призвать восемь легионов, по 5000 чел. в каждом.
Третья кампания. Сражение при Каннах (216 г. до Р. X.). В конце 217 г. Ганнибал стоял в сильно укрепленном лагере при Геруниуме. В его армии было 50 000 чел. (40 000 пехоты и 10 000 кавалерии). Римляне выставили 9 римских и 9 союзных легионов, всего – 90 000 пехоты и 8400 чел. конницы. Нерон Сиракузский прислал стрелков и большие запасы продовольствия. Таким образом, к предстоящей борьбе римляне приготовили силы, которых дотоле никогда еще не выставляли. Обеспечив превосходство в силах вообще, было только сделано упущение по отношении кавалерии: она была слабее числом карфагенской и значительно уступала ей по качеству.
Вновь назначенные консулы – Теренций Варрон и Павел Эмилий – были совершенно различных взглядов на положение дел. Первый обещал, что как только увидит карфагенскую армию, то в тот же день нанесет ей поражение; напротив Павел Эмилий был сторонник выжидательного способа действий Фабия. Он в речи своей народу сказал следующие знаменательные слова: «Что касается меня, то, будучи убежден, что не люди управляют событиями, а события – людьми, я не предреку ничего заранее; я убежден, что действия, управляемые мудростью и размышлением, всегда счастливы; безумная же отважность может иметь последствием только несчастие».
Между тем Ганнибал, истребив запасы Геруниума и окрестностей, двинулся к Каннам, где римляне собрали значительные запасы, и взял замок приступом. Проконсулы Сервилий и Регул не приняли никаких мер, чтобы предупредить это событие, а только послали просить указаний: что им делать – атаковать ли армию Ганнибала, или уходить, так как без запасов они не могут стоять у Геруниума. Сенат решил вступить с Ганнибалом в сражение, как только прибудут к армии Варрон и Павел Эмилий, причем народ и сенат справедливо возлагали надежды на Павла Эмилия.