Армия Ганнибала стояла лагерем на левом берегу р. Ауфида близ развалин г. Канн. По прибытии консулов Варрон в день своего командования выдвинул римскую армию вперед и расположил ее в 6 верстах от армии Ганнибала, на том же берегу Ауфида. Павел Эмилий не сочувствовал этой мере и предпочитал осторожный способ действий, но отступить было неудобно, так как Варрон в день постройки нового лагеря имел очень удачное столкновение с Ганнибалом, выведшим ему навстречу мало войск.
Ввиду этого Павел Эмилий отделил часть войск на противоположный берег Ауфида и построил там небольшой лагерь прикрытия транспортов. Решительный бой назревал. Полководцы обеих сторон речами старались поднять дух своих воинов и вселить в них уверенность в победе. Ганнибал выслал нумидийскую конницу мешать римлянам брать воду из Ауфида. Нумидийцы нападали даже на сторожей малого лагеря. Варрон и все римские войска были вне себя от такой дерзости и горели нетерпением вступить в бой. Поэтому на следующий день, будучи очередным главнокомандующим, не сказавши ничего Павлу Эмилию, Варрон вывел войска из лагеря, переправился на противоположный берег Ауфида, где он считал местность более удобною для развертывания римской армии, и, под прикрытием легкой пехоты, начал быстро строить боевой порядок: на правом крыле, примкнув к р. Ауфид, – 2400 конницы, потом римские, далее союзные легионы, построив манипулы по 10 чел. по фронту и 16 в глубину (вдвое против обыкновенного); на левом крыле – 4800 чел. конницы союзной и экстраординарных войск. В большом лагере оставлен и легион с пехотой экстраординарных войск для нападения во время боя на лагерь Ганнибала (11 тыс.). Варрон принял начальство над левым крылом, Павел Эмилий над правым, а проконсул Сервилий над центром.
Ганнибал, заметив движение римской армии из лагеря за р. Ауфид, послал туда балеарских пращников и всю легкую пехоту и под прикрытием их перевел туда же в двух колоннах свои войска и начал их строить в боевой порядок. Всю испанскую и галльскую конницу (8 тыс. чел.) под начальством Гаструбала он расположил на левом крыле в две линии: 2/3 ее – в первой и 1/3 – во второй линии; нумидийскую конницу (2 тыс. чел.) – враздробь частями, перед фронтом всего левого крыла римской армии, и, наконец, всю тяжелую пехоту (около 32 тыс. чел.) – африканскую, самую лучшую, поставил по флангам фалангой в 16 шеренг и по отделениям в 1 тыс. чел. каждое, вооружив ее римским оружием, взятым в предшествовавших сражениях; испанскую же и галльскую пехоту поместил и центре, вперемешку, глубиною в 10 шеренг. Легкой пехоте, по обычному сигналу, он приказал отступить за первую линию и построиться во второй, за срединой и обоими флангам. Он с братом Магоном взял на себя начальствование пехотой, Ганнон – правым, а Гаструбал – левым крылом. По-видимому, план Ганнибала был следующий: превосходной кавалерией Гаструбала опрокинуть римскую конницу, пехотою сдавить римский боевой порядок, как в клещи, для чего на флангах и поставлена была лучшая африканская пехота и в 16 шеренг, тогда как в центре – худшая и всего в 10, и затем, сбив в кучу, парализовать стройность маневрирования манипулярного порядка легионов. Чтобы не повторился прорыв центра, подобно тому, как это случилось на р. Требин, в тылу поставлена легкая пехота, в виде резерва, которая и должна была поддержать свою пехоту в тех местах, где будет угрожать ей прорыв. Конница Гаструбала должна была довершить поражение римлян атакою с тыла.
Ганнибал первый двинулся в атаку уступами из центра. Легкие войска начали горячий бой. Гаструбал повел атаку против римской конницы правого крыла; начался упорный рукопашный бой, причем многие римские всадники спешились, на что Ганнибал заметил, что, по его мнению, «это было все равно, как если бы ему выдали этих всадников связанными по рукам и ногам». Превосходная числом и по качеству кавалерия Гаструбала опрокинула римскую и преследовала, беспощадно истребляя ее. Павел Эмилий, раненый, едва спасся и стал во главе пехоты. В то же время нумидийцы, наездничая перед левым римским крылом, удерживали его перед собой. Между тем легкая пехота, прекратив бой, отступила: карфагенская – во 2-ю линию, а римская – на линию триариев. Манипулы принципов вошли в интервалы между рядами гастатов и сплошной фалангой двинулись в атаку на карфагенян. После упорного боя центр армии Ганнибала начал отступать, а на флангах, напротив, африканская пехота начала теснить римлян, которые, отступая, начали тесниться к центру, вытесняя его вперед, причем ряды начали расстраиваться.
Между тем Гаструбал, опрокинув конницу правого крыла, проскакал в тылу римского боевого порядка и атаковал с тыла конницу их левого крыла. Угрожаемая спереди нумидийцами, а сзади Гаструбалом, она обратилась в бегство и рассыпалась по равнине: с нею бежал и Варрон. Гаструбал, послав нумидийцев преследовать бегущих, сам устремился на помощь своей пехоте. В это время в центре римляне энергично наступали, тесня перед собою галлов и испанцев; тогда Ганнибал приказал легкой пехоте заполнить интервалы отступавших и тем дал римлянам отпор. Под напором африканской пехоты римские легионы столпились в кучу. В это время Гаструбал, разделив свою конницу на части, атаковал римскую пехоту с тыла и с обоих флангов. Началось избиение.
Павел Эмилий, тщетно старавшийся устроить войска, пал славною смертью героя.
Оставленные в лагере 11 тыс. римских войск атаковали сильно укрепленный лагерь Ганнибала, но не могли овладеть им. Ганнибал двинулся туда на помощь с частью своей армии и опрокинул римлян с потерею 2 тыс., в их лагерь, где они на следующий день сдались.
Римская армия понесла в этот день страшное поражение: более 40 тыс. чел. пехоты и 4 тыс. чел. конницы были убиты, в том числе консул Павел Эмилий, проконсул Сервилий, бывший магистр конницы Фабий Мануций, 21 трибун и 80 сенаторов. Успевшие спастись 14 тыс. чел. заперлись в Венуции и Канузии. Потери Ганнибала были 5700 чел.
Сражение под Каннами представляет поразительное явление в истории военного искусства: армия Ганнибала, вдвое слабейшая по числу, а в значительной части своей и по качеству войск, с фалангой против манипулярного строя легиона, имея только превосходство в кавалерии, наносит страшное поражение римлянам. Это торжество военного искусства Ганнибала. Мы видели, какими мерами он парализует сильную сторону пехоты римлян – стройность маневрирования и методизм в действиях линий манипулярного строя: он сбивает их в кучу и добивает конницей Гаструбала.
Из новейшей эпохи можно указать совершенно подобное по идее сражение: это – под Полтавой. Так Петр Великий, подобно Аннибалу, ставит себе задачу парализовать стройность маневрирования шведской пехоты Карла XII и достигает этого, заставив ее в начале боя прорваться сквозь линию редутов, а затем наносит ей решительный удар. Поразительны также действия конницы Гаструбала, напоминающие действия Александра Македонского при Гавгамелах или Зейдлица под Цорндорфом.
Победа под Каннами отдала в руки Ганнибала Апулию, Самниум и часть Кампаньи, но на Рим, как и раньше, он не пошел, так как знал, что средства его далеко не истощены. Действительно, в распоряжении Рима было еще 8 легионов и 12 000 войск, из которых могли тоже составить 3 легиона. У Ганнибала же было всего 35 000 чел. Можно ли было с такими средствами рисковать на осаду Рима? В случае неудачи Ганнибал потерял бы свой престиж, союзники могли его покинуть, и тогда ему пришлось бы возвращаться в Карфаген. У него не было средств даже для осады Канузиума, в котором заперлись 10 тыс. римлян. Поэтому Ганнибал решает продолжать работать в прежнем направлении – усиливаться, приобретая союзников. Население Южной Италии охотно стало на его сторону и дало ему средства еще много лет вести войну на Апеннинском полуострове.
Дальнейшие действия Ганнибала в Италии. Каннское сражение, в сущности, не было последним, решительным ударом для Рима, наоборот, оно было поворотною точкою успехов Ганнибала. Карфаген наконец прислал ему помощь 12 000 пехоты[20], 1500 конницы, 20 слонов и 1000 талантов денег. Рим же в это время развивает необыкновенную энергию; по временам он выставляет до 25 легионов (212 г.) и никогда – менее 80 000 чел. Фабий и Марцелл были наиболее опасными противниками Ганнибала. Необыкновенной настойчивостью и выдержкой они по мелочам ослабляли Ганнибала. Тщетно он ожидал подкреплений с родины: партийные раздоры в карфагенском сенате, непонимание интересов армии Ганнибала и его положения, подкуп сенаторов, преследование личных целей, меркантильная политика торгашей, выражавшаяся в направлении подкреплений в Испанию, на второстепенный театр войны, но дорогой для карфагенян своими богатствами, – все это тормозило успехи Ганнибала. Наконец он решается вызвать из Испании своего брата Гаструбала с армией в 60 000 чел. Армия эта перешла Альпы. Посланные от нее были перехвачены римлянами, а между тем, вместо того чтобы поспешить на соединение с братом, Гаструбал занялся осадой Плаценции (207 г.). Сенат приказал Ливию Солинатору и Клавдию Нерону помешать соединению двух карфагенских армий. Первый двинулся против Гаструбала, а Клавдий Нерон, обманув аванпосты Ганнибала, замаскировал свое отступление и, сделав на подводах 380 верст в 7 дней, вместе с Л. Солинатором атаковал Гаструбала при р. Метавре и нанес ему полное поражение. Возвратившись на 6-й день в Калабрию, он бросил в лагерь Ганнибала окровавленную голову Гаструбала. «В ней я вижу участь Карфагена», – сказал великий полководец.
Так рушилась последняя надежда Ганнибала на усиление его армии. Между тем задуманное дело подходило к концу: вся Греция, Иллирия и Галлия, большая часть островов и многие провинции на Апеннинском полуострове уже отпали от Рима. Оставалось нанести последний решительный удар самому Риму. В это время Корнелий Сципион, покорив Испанию, перенес оружие в Африку (204 г.). Тогда карфагенский сенат отозвал Ганнибала на защиту отечества. В 203 г. он отплыл из Италии, высадился на берегу при Лептиссе и расположился лагерем у Адрумета. Он вошел в переговоры с Сципионом и просил сенат прекратить борьбу. Сенат требовал битвы, но Ганнибал сознавал, что его новобранцы потерпят поражение в бою с опытными воинами Сципиона. «Государственный совет решает все дела политические, но на войне полководец один может судить, когда ему следует вступить в бой», – отвечал Ганнибал сенату.