ь союзные контингенты лесистых кантонов. Около полудня они увидели лагерь рыцарей на поляне, к востоку от Лаупена, остановились и вступили в переговоры. Эрлах не надеялся на своих воинов и всеми мерами старался избежать столкновения. Между тем рыцари начали строиться; Эрлах приступил к тому же. Здесь между его воинами произошел спор – кому стать на левом крыле, против рыцарей – бернцам или вальдштадтцам. У противника рыцари стали на правом фланге на равнине, южнее горы Бромберг, а пехота – на левом, опираясь в овраг, ограничивающий лаупенскую равнину с севера. Бернцам хотелось сразиться с рыцарями, так как в бою решалось их собственное дело; вальдштадтцы желали того же и ссылались на бой при Маргартене, говоря, что в нем они уже познакомились с рыцарями. Бернцы уступили.
Таким образом, швейцарцы расположились в двух массах: левее – вальдштадтцы, обеспеченные с левого фланга всею малочисленною кавалериею; правее их, в некотором расстоянии, – бернцы с остальными контингентами. Обе пехотные массы построились в фаланги: бернцы, вероятно, в 20 шеренг глубиною, так как их рота была в 400 человек (Fähnlein), а вальдштадтцы – в 15 шеренг, ибо их рота была в 300 человек. Они были вооружены пиками и алебардами с крючьями для того, чтобы срывать шлемы и зацеплять различные предметы снаряжения. Пика была любимым оружием горожан; вальдштадтцы главным оружием имели алебарду. Все передние шеренги имели полное предохранительное снаряжение: шлемы, каски с забралами, кирасы, наручники и наножники.
Наступали уже сумерки, когда Эрлах собрал вокруг знамени Берна всю золотую молодежь города, сыновей кожевников и мясников, и советовал оправдать на деле их обещания побить рыцарей. Затем он приказал каждому человеку взять по одному или по нескольку камней величиною с кулак; эти камни они должны были при нападении бросить противнику в лицо, оглушить его, произвести замешательство и потом ворваться с коротким оружием в образовавшиеся промежутки. Эти камни, следовательно, должны были играть ту же роль, как пилумы римской пехоты перед атакой. Чтобы иметь разбег перед атакой, он отвел свою пехоту на возвышающийся склон горы Бромберг. Это было причиной некоторого замешательства: задние ряды, не зная, в чем дело, и предполагая, что началось отступление, бегом бросились в лес. Эрлах не потерял голову, воскликнув громким голосом: «Хорошо, что плевелы отделились от зерен», и, достигнув пункта, с которого хотел начать атаку, снова приказал повернуться к противнику. Большая часть бежавших присоединились к войскам, и только немногие спрятались в лесу, не показываясь оттуда в продолжение всего боя, за что и не могли никогда избавиться от насмешливого прозвища лесничих.
Когда неприятельская пехота заметила движение бернцев, то приняла его тоже за отступление и бегом двинулась вперед, причем потеряла равнение и разорвалась. Когда же Эрлах повернул свою пехоту во фронт и камни посыпались на шлемы и латы рыцарей, они остановились. Бернцы, образовав промежутки и интервалы в фаланге противника, ворвались в нее, раздавая направо и налево удары алебардами и пиками. Этот неожиданный удар ошеломил противника; дворянская пехота обратилась в бегство к реке, куда преследовали их, рубя и коля, бернцы.
Опытный Эрлах приостановил преследование и приказал собраться и устроиться.
На левом крыле у вальдштадтцев дело шло менее успешно. Там рыцари на равнине были в своей сфере; опрокинув незначительные кавалерийские части, прикрывавшие левый фланг вальдштадтцев, рыцари атаковали их со всех сторон. Вальдштадтцы пользовались каждым интервалом, образовавшимся при этих атаках, чтобы протесниться между лошадьми и опрокинуть несколько рыцарей. Но, наконец, превосходные числом рыцари, сила их коней и копий, преодолели все усилия храброй массы, которая плотно сомкнулась, держа перед собою алебарды, и помышляла уже не об атаке, а лишь об обороне. Эрлах, извещенный об опасном положении вальдштадтцев одним из них, успевшим пробраться между неприятельскими лошадьми, окончив построение фаланги, повел ее в тыл рыцарей.
Рыцари, пораженные быстротою и неожиданностью нападения, поспешили разорвать круг и развернуться, но, лишь только они освободили вальдштадтцев, последние двинулись в атаку и ворвались густою толпою в образовавшиеся промежутки. Эрлах, со своей стороны, не давал противнику времени одуматься, и дворяне, предполагавшие восстановить порядок, обратились в беспорядочное бегство.
Рыцари бежали. Пехота же союзных городов и поселян одержала полнейшую победу. Потери, как показывают современники, у бернцев были 35 убитых, а у рыцарей – в 100 раз, т. е. 3500 чел.
В бою при Земпахе (9 июня 1386 г.) швейцарская пехота обнаруживает не только замечательное геройство, но и уменье действовать на пересеченной гористой местности, а также выказывает подвижность и эволюционную ловкость небольших единиц, рот, которые быстро выдвигались для образования боевого порядка и, последовательно вступая в дело, утомили и расстроили неповоротливую и малоподвижную рыцарскую фалангу, причем задние роты, по отношению к передним, имели значение резерва, тогда как у австрийцев резерва не было.
После земпахской победы швейцарцы разрушили в своей стране рыцарские замки, а через два года, в 1388 г., австрийцы снова потерпели от них поражение у Нефельса, после чего военные действия прекратились.
С этого времени швейцарская пехота получила значение прочной боевой силы, могущей смело состязаться с рыцарскою конницею. Пехота снова выступила полноправным родом войск в бою, обеспечив таким образом дальнейший прогресс военного искусства.
Новые факторы, появившиеся в области военного искусства, мало-помалу вели к изменению организации армий феодального типа; это прямо видно уже в армии бургундского герцога Карла Смелого, бывшей в то время образцовой армией Европы. Она состояла из:
а) ордонансовых рот, организованных наподобие французских, с тою разницею, что в состав копья входила и пехота (копье состояло из 6 конных людей – жандарма, кутильера, пажа, 3 лучников и из 3 пеших – арбалетчика, пикинера и кулевринера; к 1476 г. конные лучники были спешены, так что копье состояло из 3 конных и 6 пеших людей); пехотинцы, входившие в состав рот, имели, сверх того, общую организацию и общего начальника; б) ленных ополчений и городских милиций – самой ненадежной части армии; в) из наемных банд – английских, шотландских, итальянских, французских и т. п.; г) из артиллерии — легкой, состоявшей из кулеврин, и тяжелой, в составе которой преобладали большие бомбарды; д) и, наконец, из личной гвардии герцога (1400 всадников и 600 пехотинцев). Бургундская пехота была отчасти вооружена огнестрельным оружием.
В общей сложности Карл Смелый мог выставить в поле до 80 000 чел. и до 400 орудий самых разнообразных калибров.
Бургундская армия делилась на авангард, главные силы и арьергард, а впоследствии – на 8 частей; те и другие в бою образовали особые линии и строились или одна за другой, или уступами. В центре каждой линии располагалась тяжелая пехота, имея за собою, а иногда и на флангах, спешенных конных лучников, а латники ордонансовых рот, построившись по-рыцарски, образовали крылья. Артиллерия, с прикрытием из наемной пехоты, располагалась перед фронтом первой линии. На открытом фланге из повозок обоза иногда строили вагенбург в форме укрепления.
При отсутствии надлежащей сплоченности между разнородными элементами, составлявшими бургундскую армию, большая ее численность не спасла ее от поражений швейцарцами при Грансоне и Муртене (1476).
Гуситские войны оказали также большое влияние на умы современников, и опять, главным образом, по вопросу о боевом значении пехоты. Здесь простые поселяне и ремесленники, движимые религиозным одушевлением, под предводительством таких выдающихся воинов, как Жижка, Прокопий Великий и др., столкнулись с ополчениями рыцарей и немецких городов и нанесли решительное поражение своим врагам. Успехи гуситов объясняются строгим порядком, введенным в армии уставом Жижки, а также своеобразным боевым приемам, к которым, прежде всего, следует отнести введение в боевой порядок повозок обоза. Таких повозок полагалось по одной на 20 чел.; в числе последних находились: 1 вожатый, 2 всадника, 4 щитоносца и 13 пеших, различно вооруженных воинов.
В бою из телег строились линии и крылья. Проходы между ними в случае надобности заграждались рогатками. На повозках становились люди, вооруженные булавами, алебардами и проч., а в промежутках располагались лучники и стрелки. Позади линий повозок находились, в виде частных резервов, пешие дружины, а в третьей линии еще и общий резерв. Легкая конница располагалась на флангах.
При поражении противника весь вагенбург немедленно приходил в движение и необыкновенно быстро в случае нужды останавливался и снова строил боевой порядок. Лагерь гуситов всегда ограждался повозками. К гуситам приставали массы поляков, галичан и других славянских народностей, привлекаемых жаждой военной добычи, благодаря чему военное искусство гуситов быстро начало распространяться. Впрочем, эти вольные дружины (табориты) с течением времени отказались от повозок в бою и начали строиться, подобно швейцарцам, в глубокие фаланги.
Таким образом, к концу XV столетия в Европе преобладающее значение начинает приобретать тактика масс, в противоположность рыцарской тактике, основанной на свойстве одиночного бойца.
Военное искусство русских
Не входя в подробное описание военного искусства русских в удельно-вечевой период, отметим только, что первоначально русские войска состояли главным образом из пехоты. Причинами тому были свойства страны и недостаток в лошадях, а отчасти и демократический склад русского общества, с отсутствием резких сословных различий, вследствие чего пехотинец считался почти таким же воином, как и всадник.
Вооружение русских составляли: