.
Далее князь Цицианов во всеподданнейшем представлении изъясняет:
«Предмет предлагаемой мною перемены состоит в том, чтобы стеснить все члены правления и приблизить их к средоточию власти таким образом, что по наружности правление останется в том же виде, а в самом существе получит более деятельности. Окружные начальники, имея над уездами своими, так сказать, власть полномощную, постепенно станут внушать дворянству и обывателям к себе уважение, и когда дела потекут обыкновенным порядком, тогда удобно будет положить им известные пределы или вовсе их уничтожить. А между тем расширение власти, основанной на правосудии, должно произвести самые благотворные для грузинского народа действия, приучая оный в порядку и повиновению и чтоб невинный и преступник не укрывались от гнева сильных чрез постыдные коварства и подаяния.
Хотя сии частные перемены отвратят некоторые недостатки по правительству грузинскому, придав течению дел надлежащую деятельность, толико с нравами азиатскими сообразную, но утверждение оных недостаточно будет удовлетворять в полной мере желаемой цели, доколе не распространится также и власть главноуправляющего Грузиею, который, будучи обременен управлением трех пограничных губерний и нередко воинскими движениями, может и должен делать нужные по всем частям распоряжения. Он никогда не успеет в отправлении требуемого обыкновенным порядком письмоводства; а тем паче в Грузии, где случай, обстоятельства и дела представляются в новом виде и требуют неотлагательного решения.
Вследствие чего я полагаю мнением моим увеличить власть главноуправляющего Грузиею, на таком основании, чтобы, в соотношении с ним, все присутственные места были на тех же правилах, на каковых поставлена, высочайшим утверждением о губерниях, власть губернаторов относительно губернского правления, то есть всякое повеление выполнять немедленно, а буде оное противно законам, то присутственное место о мнении своем доносит министру внутренних дел».
В заключение князь Цицианов просил государя о назначении в окружные начальники людей, службою своею и бескорыстием известных, «дабы расширение власти, в пользу поспешнейшего течения дел, могло тем действительнее достигнуть предначертанной цели».
Высочайшим указом Правительствующему сенату от 13 мая 1805 года представление князя Цицианова о реформе правительства грузинского утверждено, с прибавлением в казенную экспедицию еще одного члена по экономической части[720], и того, что сроки по судопроизводству остаются сообразно установленному порядку в русских законоположениях[721].
По представлению же князя Цицианова высочайше повелено: преступников, приговоренных сентенциями верховного грузинского правительства к наказанию кнутом и ссылке в Сибирь, наказывать шпицрутенами и отсылать на грузинские рудные заводы[722].
Еще в начале 1803 года сделано было высочайшее распоряжение, чтобы чиновники, поступающие на службу в Грузию, были избираемы сколь можно лучшие, с поручительством их главных начальников в хороших способностях и добром поведении. В случае же, если они впоследствии не оправдывали данных им аттестатов, то высылались на прежнее место на счет аттестовавших их лиц.
Для привлечения хороших чиновников на службу в Грузию и вознаграждения за жизнь, лишенную всех удобств, по ходатайству князя Цицианова были дарованы служащим в Грузии следующие преимущества: 1) при вступлении в службу награждать следующим чином; 2) получившие чины должны по крайней мере прослужить один год с прибытия на место; 3) в противном случае остаются в прежнем чине; 4) кто прослужит четыре года и пожелает выйти в отставку, то, сверх узаконенного производства в течение сего времени за отличие и по выслуге, давать следующий чин; 5) кто, прослужа четыре года, остается на месте, то считать время его будущей службы в половину положенного к производству; 6) указ 1801 года о неопределении лиц к должностям выше или ниже одного чина на Грузию не распространялся. Все сии преимущества простирались только до чина статского советника.
Еще более важное преобразование в правительстве Грузии произвел князь Цицианов представлением своим государю от 28 февраля 1805 года, которым всеподданнейше изъяснил, что до приезда своего в Грузию сам ходатайствовал о соединении в особе правителя Грузии гражданской и военной власти, но теперь, временем и опытом убедившись, что устройство царства, введение новых постановлений и судопроизводства, вместе с затруднительным изучением обычаев народа, привыкшего повиноваться не закону, а власти одной особы, требуют неусыпного занятия гражданскими делами без отвлечения к другим, он находил необходимым иметь в Грузии особого правителя по гражданской части.
Таким образом, князь Цицианов старался постепенно исправлять управление краем, более приноравливая его к обстоятельствам, характеру и духу народа. К сожалению, он, так хорошо знавший дух и характер азиятцев, не оставил мнения о полной системе управления, какое бы должно ввести между сими народами, подобно тому, какое изложил для управления Кабардою. Кажется, основная мысль его в этом случае была та, чтобы оставлять владетелей при мнимом их владении, в совершенном подданстве России и на выгодных для нее условиях, избавляя тем империю от издержек, потребных для введения русского управления. Этой системе он следовал при всех присоединениях ханств и княжеств, трактатами поступивших в подданство России[723].
Рассмотрим основания этой системы с той точки зрения, с какой смотрел князь Цицианов, глубоко изучивший свойства прежнего правления, нравы и понятия туземцев. Он оставлял владетелей в прежнем их отношении к поданным, но самих подчинял присмотру начальников русских гарнизонов, находившихся в каждом владении, будто бы для защиты земли от соседей.
Он старался внушить владетелям, что несоблюдение условий трактатов неминуемо повлечет отрешение их от управления ханствами, и для того, чтобы они не могли отговариваться незнанием русских законов, сделал из них выписку о наказаниях изменников. В Грузии же с этою целью было сделано распоряжение, чтобы священники в своих церквах каждое воскресенье и праздник, а в мечетях ахуны и муллы при молитвах читали своим прихожанам уголовные законы, с тем чтобы никто из жителей неведением их не мог отговариваться. Для лучшего же ознакомления народа с русскими законами приказано было читать их: моуравам – в своих моуравствах, капитан-исправникам – в деревнях и комендантам – в городах. От дворян и грамотных отбирались подписки в знании ими законов[724].
Сделав подобные же выписки и для мусульманских провинций и приспособив их слог к понятию азиятцев, князь Цициа-нов препроводил эти выписки к министру иностранных дел, с тем что если признаются в цели своей полезными, то чтобы управляющий министерством послал каждому из владетелей по одному экземпляру таких выписок.
Впоследствии, по кончине князя Цицианова, извлечения эти были препровождены к преемнику его графу Гудовичу, но оставлены им без употребления.
Оставляя владетелям право производить суд и расправу по обычаям страны, князь Цицианов сделал это потому, что русское правление не могло быть тотчас привито к народу дикому, но должно быть вводимо с благоразумием постепенно, в продолжение нескольких десятков лет.
«Сближение новопокоряющихся народов с нравами российскими, – писал он князю Чарторижскому[725], – не может совершиться от позволения ежегодно возить дань в Санкт-Петербург [726], потому что нравы и обычаи так легко не приобретаются и не переменяются, и шестимесячное пребывание персиянина в Санкт-Петербурге недостаточно переменить в нем склонность к неправильному стяжанию имения; не может поселить в него любви к ближнему и истребить в нем самолюбия, коему он приносит в жертву не токмо пользу общественную или пользу ближнего, но нередко и самую жизнь сего последнего, буде он его слабее, ни о чем так не заботясь, как о собственной своей пользе и прибытке. Разность веры много препятствует магометанину подражать нашему обычаю и нраву; и, будучи воспитан в правилах своей веры, он приучается от младых ногтей презирать все то, что идет от христиан, почитая нас врагами своей религии, а у врага непросвещенный человек никогда перенимать не станет. Если же татары края сего влекомы больше собственными побуждениями к нам, нежели к персидским владельцам, то не от чего иного, как оттого, что собственность их и личность обеспечена, глаза его, нос и уши могут оставаться до смерти его при нем.
К тому же и силу российских войск видели, и сие последнее есть та единственная пружина, которою можно как содержать их в должных границах благопристойности и благоустройства, так и быть уверену, что здешний житель ищет и искать всегда будет сильного себе в покровители. Доказательством сему послужит следующее: когда предместник мой, приехав в город Сигнах, послал к белоканцам с предложением, чтобы они нам покорились, тогда они отвечали: покажи нам свою силу, тогда и покоримся. Ответ известный во всей Грузии. В азиятце ничто так не действует, как страх, яко естественное последствие силы.
Итак, по мнению моему, ожидая при помощи Божией перемены нравов и обычаев азиатских, с переменою целых и нескольких поколений, хоть на 30 лет, страх, строгость, справедливость и бескорыстие должны быть свойствами или правилами здешнего народоправления. В течение сего времени стараться вводить кротчайшие нравы и любовь к ближнему, а потому и к общему благу, но не иными какими способами, как щедрыми наградами тех, кои что-нибудь сделают к общей пользе. Чиновники магометанской религии, как ни жадны к деньгам, но и честолюбивы, а потому их можно награждать серебряным или золотым пером в шапку с надписью по приличию: важные же их услуги награждать можно освобождением от телесного наказания, но первоначально надлежит обвестить с позволения хана и через него те статьи, кои правление желает ввести в большое употребление; например, кто сколько сделает шелку или снимет пшеницы, тому назначить оное награждение».