. Посланная в Манаву команда успела арестовать двух князей; остальные четыре, отстреливаясь, скрылись в густом лесу, приказав сказать жителям, что «они от рук их не уйдут и будут разорены».
Бежавшие князья, боясь преследования, собирались для совещаний по ночам и, по прошествии одних или двух суток, назначали другое место для сборов.
Необходимо было принять меры к тому, чтобы лица неблагонамеренные не могли волновать народ и грозить ему новым разорением. Советники Корнеев и Лофицкий отправлены из Тифлиса в Телав для исследования. Правитель Грузии просил Лазарева назначить им конвой и приказать начальникам войск, там расположенных, арестовать лиц, признанных ими виновными.
Получено известие, что несколько князей и жителей деревень Сигнахского уезда ушло к царевичу Александру. Коваленский конфисковал их имение и приказал арестовать их сообщников, что и было исполнено Корнеевым при содействии генерал-майора Гулякова. Князья протестовали против такого рода действий. «Что было нам повелено от всемилостивейшего государя, – писали они, – присяга или другое что, – все мы исполнили, что доказывают и наши подписки, а вы предали нас такой скорби». Князья просили показать повеление императора, а «без повеления Государя, – писали они, – не хватайте князей – это не в порядке вещей».
Аресты продолжались по-прежнему. Князья снова обратились с просьбою к Гулякову. «Перед сим мы к вам писали и все подробно доложили, а вы подателя нашего письма заарестовали. Даже и государь не изволил бы этого сделать. Кроме сего, вы еще задержали князей, которые ни в чем не виновны. Мы доселе были весьма довольны вами, так как вы за нашу землю много потрудились и в других отношениям хорошо обращались; не думали, что вы без вины обидите наших братьев. Если наши речи толкуют вам иначе, то это ложь. Как наша речь, так и их (арестованных) заключается вот в чем: покойный царь Ираклий, много за нас подвизавшийся, оставил завещание, на котором мы присягали, чтобы после царя Георгия быть царем над нами Юлону. Мы и стоим на этом завещании и на нашей клятве; мы – вообще Андрониковы, Вачнадзе, Джандиеровы, весь Кизик и другие князья и простой народ, сперва присягнули на верность государю, а затем Юлону, а этот, в свою очередь, нам, и мы, по мере возможности, будем служить… Сперва мы присягали на верность государю, а потом наследственному нашему владетелю… Ныне мы вам докладываем, ради Христа, не предавайте нас несчастию и не вводите в измену противу государя… Еще умоляем освободить задержанных наших братьев, чтобы успокоились и наши сердца, и народные».
Некоторые из князей хотели силою освободить арестованных, подговаривали к тому народ, но, не успев в этом, разделились на незначительные партии и скрывались днем в лесах, а ночью в селениях. Затем все они собрались в Кизике (Сигнахе). Не получив удовлетворительного ответа от генерал-майора Гулякова, они обращались с протестом к подполковнику Солениусу, прося его прекратить аресты. Лазарев писал Гулякову, чтобы он производил аресты с осторожностью, чтобы не арестовать невинных и не возбудить тем справедливого негодования народа. Он думал сам двинуться в Кахетию с батальоном егерей, одним орудием и с несколькими казаками.
29 июля князь Луарсаб Орбелиани объявил Лазареву, что партия, противная России, воспользовавшись волнением в крае, писала к царевичу Вахтангу, прося его не пропускать в Грузию наших войск, сломать по дорогам мосты и вообще пресечь всякое сообщение с Россией. Лица царской фамилии старались казаться не принимающими никакого участия в этих беспорядках. Теймураз приехал в Тифлис и жил в столице Грузии. Католикос царевич Антоний старался наружно казаться преданным нам, хотя известно было, что он принимал весьма деятельное участие в интересах царского дома. Царица Дарья заявила генерал-майору Тучкову свое желание иметь в своем доме русский караул. Лазарев воспользовался этим заявлением царицы и тотчас же отправил к ней 12 человек солдат с приказанием следить за ее действиями. Царица казалась довольною такою предупредительностью, хотя и не оставила своих интриг, средоточием которых на этот раз был царевич Вахтанг.
Находясь в Душете, он вел переписку с царицею Дарьею и с царевичами Юлоном и Александром. Первый из них был в Имеретин, а второй – в Персии. Вахтанг сообщал им обо всем происходящем в Грузии, получал от них разные сведения, вел переписку со многими князьями, давая им пособие, советы и «делая сверх сего коммуникацию из России сюда весьма трудною».
Бывшие в Петербурге царевичи Иоанн и Баграт также не оставались праздными.
«Почему так позабыли меня и уже не вспоминаете единокровия! – писал Иоанн князю Мокашвилову. – В каком находитесь состоянии? Всяк, ищущий большего, намеревается пасть, и вы сему должны последовать. Нет уже столько разума, – кому что лучше. Ежели имеете какое-либо насилие или кто-либо вас чем-нибудь беспокоит, то все вообще пишите и под прошением государю секретно приложите печати четырех или пяти князей и пришлите ко мне. Я здесь подам их с письмом к Лошкареву, со всеми подробностями; потом я знаю, что сделать. Имейте сие за секрет и исповедь, чтобы никто не узнал. Если вы желаете своего иметь царя – пишите и о том; будет сделано. Я все предоставляю вам, а то горестнее первого будет – воля ваша…»
Для восстановления полного спокойствия Лазарев признавал необходимым и почти единственным средством арестовать царицу Дарью и царевича Вахтанга, как средоточие всех интриг и волнений.
На совещании положено Лазареву двинуться в Кахетию, а генерал-майору Тучкову с князем Тархановым – в Душет, пригласить Вахтанга приехать в Тифлис, а если он не согласится, то арестовать царевича.
Прибыв 2 августа на реку Лагбе и узнав, что неподалеку от места его расположения происходило собрание князей, Лазарев отправил 3 августа письмо ко всем кахетинским князьям, которым требовал, чтобы они, сознавшись в своих заблуждениях, прибыли к нему в Сигнах к 5 августа.
3 августа Лазарев подошел к Сигнаху и расположился в селении Нукреянах ожидать результата своего письма. Чрез два дня явился к нему митрополит, князь Мокашвилов и с ними несколько князей из знатнейших фамилий.
Князья объявили Лазареву, что являются к нему с полным раскаянием, как нарушители присяги, сознают свои проступки, как противные долгу, и будут «всесильно стараться заслужить вину их». На другой день, б и 7 августа, явились и остальные князья Кахетинские с таким же точно объяснением.
Приведя их снова к присяге и узнав, что они писали письмо царевичу Юлону, призывающее его на царство, Лазарев советовал написать царевичу о теперешнем их решении. Князья тотчас же согласились и написали новое письмо Юлону, в котором отказывались от данной ему присяги, как противной русскому императору.
Лазарев возвратился в Тифлис (10 августа), куда вскоре прибыл и генерал-майор Тучков с царевичем Вахтангом.
В отклонение всякого подозрения, накануне, в доме князя Орбелиани, находившемся в предместье Тифлиса, назначен вечер, на который приглашены Тучков и князь Тарханов. С наступлением ночи Тучков оставил дом Орбелиани и выехал из города. Казаки, назначенные ему в конвой, высланы за город заранее, через разные ворота и в разное время небольшими партиями. В близлежащем лесу собрался отряд и соединился с Тучковым. Рано утром 1 августа Тучков прибыл в Душет. Осмотр роты его полка, квартировавшей в Душете, был видимою целью приезда Тучкова в этот город. Он послал сказать царевичу, что желает посетить его. Посланному отвечали, что царевич еще спит. После того Тучков три раза посылал к царевичу, но тот под разными предлогами откладывал свидание.
Стоявшие в отдалении от замка казаки заметили между тем, что из ворот выехал один конный вооруженный грузин, которого они хотели задержать, но тот бежал, был пойман и приведен к Тучкову. Приказав его допросить, сам Тучков отправился к царевичу Вахтангу. На пути ему донесли, что из задней калитки замка вышли два человека и затем что царевич бежал. Вскочив на лошадь, Тучков с казаками бросился в погоню, приказав гренадерам, бывшим в Душете, занять замок царевича Вахтанга.
Вдали, в глазах казаков, Вахтанг, в сопровождении одного всадника, спешил к замку верстах в трех от Душета и принадлежавшему дворянину Глахи Челадзе.
Царевич скрылся в ограде, которая тотчас же была окружена казаками. Приказав выбить ворота, Тучков нашел все двери запертыми и самые комнаты пустыми. По-видимому, ничто не изобличало присутствия людей в замке. В комнатах найдены, однако, съестные припасы, значительное количество ружей, пороха и свинца. «Наконец, отыскали мы, – пишет Тучков, – спрятавшуюся старуху, которую, допросив, принудили показать погреб и от оного подземный ход, простирающийся до соседнего леса. Царевич ушел таким образом от нашего преследования. Не оставалось ничего более, как начать наши поиски в горах вооруженною рукою».
Цель побега Вахтанга была скрыться в неприступные места своего владения, лежавшего по рекам Арагве и Тереку в ущельях, примыкающих к пути на Кавказскую линию. Окружив себя толпою вооруженных, он думал поддерживать возмущение. Поэтому он прежде всего направился к мтиулетинцам, как к народу наиболее воинственному из всех его подданных.
Оставив у замка караул, Тучков бросился в близлежащий лес, но и там не нашел царевича. Вернувшись обратно в Душет, он зашел к царевнам супругам Вахтанга I, умершего, и племянника его, бежавшего царевича Вахтанга, но и от них не узнал ничего о месте пребывания царевича.
Подходя к дому, в котором остановился, Тучков заметил до десяти человек конных вооруженных грузин, скакавших по окружным горам, делавших заклик на народное собрание и на всеобщее вооружение. То были близкие царевича.
В Душете было 60 человек гренадер и 50 казаков. Последним, несмотря на утомление от долгих поисков, приказано если не переловить скачущих, то, по крайней мере, не допустить до деревни, где они могли взволновать народ. Рота егерей, стоявшая в Гартискаро, и две гренадерские роты, бывшие в Тифлисе, получили приказание немедленно прибыть в Душет. Скликалыцики разогнаны; один из них, тионетский моурав, приведен к Тучкову.