[375]. Отобедав у главнокомандующего и проведя несколько дней в Екатеринограде, уполномоченные отправились обратно, одаренные подарками[376]. Генерал-поручик Потемкин советовал Бамату отправить в С.-Петербург своего сына для принесения благодарности императрице. Шамхал охотно согласился, но беспокойства в Дагестане были причиной в промедлении с отправкой посольства. Эти же беспокойства побудили Бамата оставить сына при себе и оправить в Петербург депутацию из приближенных людей.
«Повергнув себя, – писал при этом шамхал императрице, – дом мой и все подвластные мне пределы и народ в зависимость знаменитого престола Всероссийской империи, удостоен я благоволением вашего императорского величества, сопричтен быть к тем счастливым народам, которые наслаждаются славой и благостоянием под премудрым правлением вашего величества.
С начала вступления моего на шамхальское достоинство ревновал я сего счастия. Провидение Господне благоволило увенчать желание и ревность мою успехом. Униженное мое прошение внято, и клятвенная присяга на подданство от моего лица и всего мне подданного народа совершена. Я почитаю себе священною должностию отправлением моего посольства подтвердить данную мне клятву на верность пред самим престолом вашего величества.
Повергая себя и весь народ, мне подвластный, высочайшему благоволению, обещаюсь новою клятвой за себя и преемников моих сохранить свято и навсегда верность к вашему величеству и престолу всероссийскому и учинить себя достойным мощного покрова и милосердного благоволения.
Сие чувство, напечатленное в душе моей, потщусь я впечатлеть в сердца всех народов моих, коих удостоили признать своими подданными и общим голосом молить Всевышнего, да продолжит Он драгоценный век ваш и да вразумит нас служить премудрой и Великой Екатеринее со всею возможною ревностию».
Произведенный в тайные советники и награжденный бриллиантовым пером, Бамат был утвержден в шамхальском достоинстве особой грамотой императрицы. Ему было пожаловано шесть тысяч рублей в год на содержание войск и в виде особой почести назначен особый конвой из русских войск для постоянного пребывания при шамхале.
Примеру шамхала последовали многие горские владыки, искавшие покровительства России. Ханы Казикумухский, Аварский и Дербентский также прислали своих посланных с просьбой принять их под покровительство России. Князь Таврический представил их прошения императрице и получил разрешение поступать по своему усмотрению. «Нужным делом для пользы нашей государственной почитаем, – писала императрица князю Потемкину[377], – дать вам общую полную мочь на принятие под державу и покровительство наше тамошних народов, заключение с ними постановлений, самим ли беспосредственно или поручая под вами начальствующим, быв уверены, что вы тут все ко благу империи и к славе нашей учреждать будете, уведомляя нас подробно для получения нашей решительной воли».
Получив такие полномочия, светлейший обнадежил посланных в милости императрицы к их владыкам, одарил подарками и, чтобы удержать Омар-хана Аварского от беспрерывных вторжений в Грузию, назначил ему шесть тысяч рублей в год под предлогом того, что хан при заведении земского войска вынужден будет нести лишние расходы. Вместе с тем в письме к Омар-хану светлейший высказывал уверенность, «что в настоящем положении дел, когда Россия, возбужденная сделанным со стороны Оттоманской Порты нарушением мира, подняла праведное оружие», хан будет считать врагов России своими врагами[378]. Фет-Али-хану Дербентскому князь Потемкин писал, что с особенным удовольствием исполнит его желание и заранее уверяет его в благоволении императрицы. «Впрочем, как теперь, – прибавлял князь Таврический[379], – Порта Оттоманская дерзнула приступить к разрыву с империей Всероссийскою, то я надеюсь, что в рассуждении Грузии и прочих подвластных России народов не оставите вы поступать так, как истинному доброхоту надлежит».
Глава 13
Интриги Порты. Нарушение ей условий мирного трактата. Разрыв с Турцией и объявление войны. Экспедиция генерала Потемкина за Кубань. Поражение полчищ Шейх-Мансура. Назначение генерал-аншефа Текелли командующим войсками. Боевые и продовольственные средства. Состояние края. Скудость известий о неприятеле. Экспедиция за Кубань. Поражение горцев на реке Уруп. Неудачный поход к Анапе. Бой на реке Убин. Назначение графа Салтыкова командующим Кавказским и Кубанским корпусами
Вынужденная признать совершившимся фактом присоединение к России Крыма и Кубани, Порта с течением времени все больше и больше осознавала важность потери. С этим присоединением весь северный берег Черного моря перешел под власть России, и ее корабли при первом удобном случае могли появиться под стенами Константинополя. Не имея возможности силой противодействовать усилению России, турецкое правительство прибегло к обычному своему средству – интриге.
Еще в начале 1787 года Порта отправила капиджи-башу через Баязет, Нахичевань и Шушу в Дагестан для настраивания местного населения против России. С капиджи-башой было послано 80 000 червонцев и 30 халатов для подарков разным владыкам и влиятельным лицам. В то же время, получив известие о бегстве лжепророка Мансура к закубанцам и зная, что он пользуется там доверием многих, турецкое правительство старалось войти с ним в контакт и сделать его орудием исполнения своих планов. Для Порты, конечно, выгоднее всего было держать закубанцев в заблуждении, что Мансур – это истинный имам, и, хотя султан Абдул-Гамид на вопрос, допускает ли Коран появление нового имама, получил у муфтия отрицательный ответ, он решил не препятствовать Мансуру называться имамом. Султан позволил ему сохранять этот титул, чтобы было более удобно поднимать бунт среди мусульман, и послал ему в подарок часы и подзорную трубу.
Рассчитывая, что восстание мусульманского населения затруднит положение русских войск в Грузии и отвлечет значительную часть сил от Европейского театра военных действий, Порта решила объявить войну России и стала нарушать заключенные договоры. Первым было нарушено постановление о Молдавии и Валахии, состоявшее в том, чтобы не брать с жителей княжества податей два года и не сменять господарей. Затем договор об удалении запорожцев за Дунай не только не был исполнен, но, напротив, они были поселены вблизи русских границ и пополнялись русскими беглыми. Дипломатические переговоры по этому поводу окончились тем, что 15 июля 1787 года Порта пригласила нашего посланника Булгакова на конференцию с рейс-эфенди. Тот передал нашему послу ультиматум, в котором требовал 1) выдачи молдавского господаря Маврокордато, бежавшего в Россию; 2) отзыва русских консулов из Ясс, Бухареста и Александрии; 3) допуска турецких консулов во все русские гавани и торговые города; 4) признания грузинского царя Ираклия II подданным Турции; 5) осмотра всех русских кораблей, выходящих из Черного моря, и 6) постановления, чтобы турецкие купцы платили пошлины не более 3 %.
Булгаков, конечно, не мог согласиться с подобными требованиями и спустя несколько дней был опять призван к рейс-эфенди. На этот раз турецкий министр иностранных дел не счел нужным скрывать истинного желания своего правительства и потребовал, чтобы Россия вернула Турции Крым и уничтожила договор о вечном мире. Удовлетворить такое требование Булгаков был не в силах, и 5 августа 1787 года Порта арестовала его и заключила в Семибашенный замок.
9 сентября 1787 года Екатерина II объявила манифестом о разрыве с Турцией и о начале военных действий. 21 августа турки напали на два наших бота, находившиеся в Очаковском лимане, и отправили отряд из Суджука к закубанцам для поддержки при их вторжении в пределы России. Получив известие об этом, генерал-поручик Потемкин решил опередить закубанцев и 20 сентября с отрядом в 7988 человек и 85 орудиями переправился через Кубань у Прочного Окопа. Он разделил свои силы на три отряда, а четвертому под началом генерал-майора Елагина приказал переправиться через Кубань ниже Овечьего Брода и прикрывать его наступление. Главной целью было уничтожение сборища имама Мансура числом 8000 человек между реками Уруп и Лаба. Высланный против него отряд полковника Ребиндера в тот же день, 20 сентября, встретил передовой отряд лжепророка, состоявший из 600 арб, расположенных вагенбургом. Заметив приближение русских, горцы громогласно прочли молитву, сочиненную Мансуром, и решили сопротивляться до последнего. Вагенбург был, однако, взят, и защитники его лишились 400 человек убитыми.
На следующий день Мансур с своей толпой атаковал отряд полковника Ребиндера, но был отбит после весьма упорного боя. Самая жаркая схватка горцев была с Ростовским карабинерным полком. При атаке неприятеля полк наткнулся на засаду и сверх того был атакован во фланг. Два эскадрона ростовцев и часть казаков пришли в замешательство, но подоспевшие драгуны Астраханского полка с батальоном гренадер опрокинули неприятеля. Горцы обратились в бегство.
При первых выстрелах генерал-поручик Потемкин отправил для поддержки Ребиндера отряд князя Ратиева, который уже не успел на поле сражения. Отступив верст на десять, Мансур остановился, к нему на помощь прибыли темиргойцы, бесленейцы и абазинцы, и 22-го числа он опять появился в виду нашего отряда. Генерал-майор князь Ратиев атаковал горцев, и они, не в состоянии выдержать жестокий огонь, «разделились по нациям и, заседая в лощинах и рощах», старались удержать напор атакующих, но были повсюду вытеснены. Ближайший к месту боя аул и дом, в котором поселился Мансур, были сожжены. При доме имама найдено было два сарая, в которых хранилось 10 000 пудов коровьего масла и множество ячменя, масло сожжено, а ячмень роздан войскам. «Никто из закубанцев не смел уже тут показаться, а смотрели только на сие позорище с вершин ближайших к снежным горам холмов»