В начале октября граф Зубов получил письма от Гасан-бека и матери его Бики-ханум, в которых они уведомляли, что уже выехали из Эллису и спешат в Кубу. Главнокомандующий отправил богатые подарки, присланные императрицею Периджи-ханум, и приглашал ее поторопиться приездом в Кубу. Посланный с подарками майор Ахвердов был встречен за двадцать верст от Дербента знатнейшими чиновниками, с конвоем в 200 человек. По приближении к городу Ахвердов встречен был пушечною пальбою и огромною толпою народа, с криками радости сопровождавшею его до дома правительницы, где посланника ожидали Хадыр-бек и почетнейшие лица магометанского духовенства.
Приняв подарки, Периджи-ханум тотчас же выехала для встречи брата Гасан-бека; ее сопровождал Хадыр-бек, несколько старшин и 37 человек конвоя. 14 октября Периджи прибыла в Кубу, а 16-го числа приехал туда же и Гасан-бек, с матерью, теткою и некоторыми другими родственниками. Народ с восторгом приветствовал Гасана, который 3 ноября был торжественно постановлен ханом.
Провозглашение Гасана кубинским ханом не послужило к окончательному успокоению кубинских жителей. Шейх-Али-хан, при содействии Сурхай-хана, хамбутая Казыкумухского, собрав вокруг себя толпу горцев, вторгся в пределы кубинской провинции и старался возмутить жителей. Одновременно с этим хамбутай, расположившись со своими войсками при замке Ханжал-кале, находившемся близ мельницы Салаг, отделял от себя небольшие партии, которые, спускаясь с гор на плоскость, грабили проезжавших из Дербента в Кубу и тем затрудняли сообщение между этими городами.
Признавая неудобным действовать в горах русскими войсками, граф Зубов предложил Гасан-хану собрать свои войска и при содействии нашего отряда изгнать неприятеля из кубинской провинции. В то же время для прекращения грабежей, производимых отрядами Сурхай-хана, главнокомандующий приказал генерал-майору Савельеву действовать наступательно со стороны Дербента и для большей его самостоятельности отправил из города Кубы на усиление генерал-майора Савельева два батальона Кавказского гренадерского полка, с четырьмя полковыми орудиями. С отправлением этих батальонов к Дербенту и по сборе Гасан-ханом своей конницы граф Зубов приказал генералу Булгакову выступить из лагеря близ Кубы и следовать к реке Самуру с четырьмя батальонами пехоты, девятью эскадронами кавалерии, двумя казачьими полками и всей артиллерией, бывшей при отряде. Расположившись на правом берегу реки, Булгаков, показывая вид, что намерен действовать наступательно, должен был только поддерживать кубинцев, но сам в горы и ущелья не вступать.
Перед выступлением своим из лагеря Булгаков отправил жителям селения Ахты прокламацию от своего имени, в которой требовал, чтобы ахтинцы не только не давали у себя убежища Шейх-Али-хану, но и выдали аманатов Гасан-хану, с тем, что если они не исполнят этого требования, то русские войска вступят в их владения, не дадут пощады жителям и не оставят камня на камне.
13 декабря жители селения Ахты прислали к Булгакову первейших старшин, с обещанием выдать аманатов и с объявлением, что Шейх-Али-хан уехал из их владений.
Между тем генерал-майор Савельев, выступив из Дербента с тремя батальонами пехоты и казачьим полком, двинулся к Ханжал-Кале, при котором были собраны войска хамбутая Казыкумухского. С приближением русского отряда неприятель оставил свою позицию и скрылся в горах. Хамбутай, видя перед собою русские войска и узнав о движении Булгакова со стороны реки Самура, прислал к Савельеву своего чиновника «Эля учипепия миролюбивого положения».
Присланному предложено было: не признавать Шейх-Али дербентским ханом, не давать ему ни пособия, ни убежища; признать Гасана кубинским ханом, обходиться с ним миролюбиво и не производить никаких подстреканий; возвратить всех русских пленных; выдать аманатов и возобновить с обеих сторон беспрепятственную торговлю и, наконец, в присутствии дагестанских владельцев дать присягу на Коране в сохранении верности России.
Сурхай исполнил требование генерал-майора Савельева, и наши отряды возвратились в места прежнего своего расположения.
Глава 7
Деятельность Ага-Магомет-хана. Слухи о приближении его к Азербайджану. Письмо графа Зубова к Мустафа-хану Шемаханскому. Положение азербайджанских ханов. Состояние Грузии. Экспедиция Римского-Корсакова к Ганже. Занятие этого города русскими войсками
Дойдя до Старой Шемахи, Каспийский корпус нигде не встретил войск Ага-Магомет-хана. Снявшись с Муганской степи при первом движении русских войск в Дагестан, он ушел внутрь Персии и, предоставив нам свободу действий, сам бросился с 60 000 человек своих войск в Хорасан, на усмирение, как говорили, возникших там волнений. В начале мая, по известиям, доходившим до графа Зубова, Ага-Магомет-хан возвратился в Тегеран, а в конце того же месяца выехал в Мазендеран, чтобы распорядиться укреплением этой провинции, зная, что русские намерены сделать высадку в Энзели или Астрабаде одновременно с тем, когда сухопутные войска их двинутся по ганжинской дороге через Ардевиль в Тавриз.
«Русские, – писал Ага-Магомет-хан в своем воззвании жителям, – вступились за грузин только потому, что они единоверны им, ибо императрице нет от Грузии никакой прибыли. Поэтому и персияне, по той же самой причине единоверия, обязаны единодушно ополчаться против неверных, стараться укрепить каждый город и селение и собрать достаточное число способных воинов».
Покорив Мешед и завладев там огромными сокровищами, принадлежавшими одному из потомков Шах-Надира, Ага-Магомет-хан не жалел денег для найма возможно большего числа войск, которые и сосредоточивал в различных пунктах своих владений: в астрабадской и мазендеранской провинциях, в Тавризе и Ардевиле. Он отправил даже небольшой отряд в Эривань, для занятия этого города, ввиду сомнительной к нему преданности и слабости эриванского хана. Не ограничиваясь этими распоряжениями, Ага-Магомет-хан отправил своего племянника, Аскер-хана, в Азербайджан с поручением убедить ханов Шемахинского, Текинского, Ганжинского и других, чтобы они старались заманить русские войска внутрь Персии, за реку Араке, в ардевильскую провинцию. Тогда, по уверению Аскер-хана, ни один русский живым не выйдет, ибо отряд их будет окружен со всех сторон: Ага-Магомет-хан атакует с фронта, персияне, находящиеся в Эривани, с тыла, а с правого фланга войска ханов Шемахинского, Текинского и Ганжинского.
Лица, преданные властителю Персии, распускали слух, что Сулейман-хан с 30 000 человек прибыл уже к реке Куре и что для главных сил заготовляется значительное продовольствие в Ардевиле.
Ага-Магомет-хан говорил, что в самом непродолжительном времени двинется в Талыши и займет Сальяны. Хан Талышинский просил помощи, а сальянский наиб писал графу Зубову, что объятые страхом жители думают оставить свои жилища. Главнокомандующий поручил контр-адмиралу Федорову с частью судов и посаженным на них десантом выйти в море и следовать к талышинским берегам, с тем чтобы, в случае надобности, сделать высадку в Ленкорани или в Сальянах. Граф Зубов не надеялся, однако же, чтобы эта экспедиция могла быть скоро приведена в исполнение, по недостатку судов для десанта. Контр-адмирал Федоров, обещая, еще в бытность графа Зубова в Астрахани, собрать до двадцати транспортных купеческих судов, на самом деле успел приискать только тринадцать, которые и пришлось употребить для перевозки провианта.
По прибытии нашей флотилии к Баку главнокомандующий, хотя и поручил Федорову задерживать все появляющиеся на море неприятельские киржимы и приспособлять их для будущего десанта, но таких киржимов персияне имели немного, да и те в виду нашего флота не решались выходить в море.
Несмотря на то, контр-адмирал Федоров успел снарядить экспедицию под командою бригадира Головатого из одной роты Владимирского полка с двумя орудиями и 200 человек черноморских казаков. Для посадки этих войск на суда хан Талышинский обещал прислать свои киржимы, но впоследствии объявил, что таких киржимов имеет только семь и большего числа прислать не может. Хотя Мустафа-хан Талышинский и был в числе преданных нам ханов, но высадить столь незначительный отряд в чужих владениях, среди населения неиспытанной преданности, было бы делом весьма неосмотрительным, а потому контр-адмирал Федоров требовал от хана аманата, которого тот сначала обещал прислать, но потом отказался, говоря, что русские войска ему теперь не надобны, что неприятель неопасен и что через неделю он даст знать, будет ли ему нужна помощь или нет. Скоро, однако же, Мустафа снова обратился с просьбою о помощи, потому что слухи о возможности вторжения Ага-Магомет-хана в его владения с каждым днем все более и более усиливались. Хан Шемахинский (Ширванский) писал главнокомандующему, что главный отряд персиян сосредоточивается у Ардевиля и что Ага-Магомет-хан намерен атаковать русских.
«Приятное письмо вашего высокостепенства, – писал граф Зубов в ответ на это Мустафа-хану Ширванскому, – с изъяснением, что передовые Ага-Магомет-хана войска уже прибыли в Ардевиль, я получил и благодарю вас за оное уведомление, яко знак неложный истинного вашего к высочайшему ее императорского величества престолу усердия. Между тем будет справедливо, что Ага-Магомет-хан расположен избавить меня от дальнейших над ним поисков, приближаясь сам к сим пределам, не могу скрыть пред вами радости моей, видя конец моему делу и надеясь, пред глазами вашего и всего здесь народа, показать на опыте мое дружественное ко всем благонамеренным и ко всемилостивейшей государыне преданным расположение, деятельным защищением их областей от лютого хищника, толикие беды им причинившего.
И поелику приспевает уже время подвинуть победоносные ее императорского величества войска за Куру, то желательно бы для меня было, чтобы все почтенные здешние владельцы, для покровительства коих вступили мы в персидские пределы, соединились со мною против общего разорителя своего.
Ваше высокостепенство, имея пред очами город ваш Шемаху, превращенный в пустыню рукою Ага-Магомет-хана, и еще не запомнив (не забыв) места, обагренные кровью ваших любезных подданных, погибших на службе вашей, из любви к вам и своему отечеству, от беззаконной сволочи мучителя; также неспокойным духом проходя в мыслях жестокие вами собственно и соседями вашими претерпенные от него гонения, надеюсь, подвигнетесь к праведному за то отмщению и присовокупите ваши способы к моим, обращаясь со мною, при общем сем деле, с душевною приязнью, кою имею право ожидать во взаимство моего к вам дружества, понеже, кроме мести за обиды и разорения, благо всея Ирании долженствует всех обитателей оныя побудить на истребление коварного и лютого грабителя. Следственно, не могу я сомневаться, чтобы при сем случае не избрали ваше высокостепенство того пути, который поведет вас и ваших подданных к непоколебимому блаженству, существующему под сению величайшей в свете монархини, низливающей токи милосердия своего во все концы вселенные и ныне пославшей меня ради освобождения края сего от неволи и восстановления низложенных и страждущих неповинно. Тем вящше убеждаюсь я к упованию на всех здешних, что в высокостепенном Муртаза-Кули-хане представляется ясный пример, с одной стороны, что единоутробное братство не могло спасти его от злодейства Ага-Магомет-хана, презирающего законы Божеские и ч