Назначив подполковника Воейкова комендантом Ганжинской крепости, Римский-Корсаков занял ее батальоном пехоты, сотнею пеших драгунов и шестью орудиями полевой артиллерии. Полковник Сырохнев не только к этому времени не прибыл к Ганже, но доносил, что только 12 декабря, и то не наверное, может выступить из Тифлиса; что выступление его зависит от царя Ираклия, у которого он просит волов для подвижного транспорта, так как на всем пути от Тифлиса до Ганжи не было заготовлено ни провианта, ни фуража.
В ожидании прибытия отряда полковника Сырохнева из Грузии Римский-Корсаков расположился лагерем близ города и просил дальнейших наставлений главнокомандующего.
Глава 8
Затруднения в продовольствии главного отряда. Просьбы графа Зубова об усилении его перевозочными средствами. Увольнение Гудовича и назначение графа Зубова главным начальником Кавказского края. Движение Каспийского корпуса к реке Куре. Провозглашение Касима ханом Шемаханским. Предположения об упрочении нашего положения в Дагестане. Кончина императрицы Екатерины II. Прекращение военных действий. Возвращение войск в пределы империи. Возвращение Гудовича к прежнему месту. Рескрипты ему императора Павла I
Одновременно с движением Римского-Корсакова к Ганже и главный Каспийский корпус, простоявший более полутора месяца почти на одном месте, оставил свой лагерь и двинулся к реке Куре. Еще в августе граф Зубов, по недостатку продовольствия, принужден был оставить куртбулацкий лагерь и подвинуться несколько вперед, ближе к Старой Шемахе.
Весьма хороший в климатическом отношении куртбулацкий лагерь был неудобен тем, что, за недостатком местных средств, приходилось продовольствовать войска привозным провиантом, а всю кавалерию, волов и верблюдов – подножным кормом.
Доставка провианта с Кавказской линии, весьма затруднительная во время похода, делалась теперь положительно невозможною. От Кизляра до Дербента провиантский транспорт находился в пути месяц и четыре дня. Каменистые переходы, тянувшиеся на несколько верст, и переправы через быстрые горные речки были причиною большой убыли в волах. Так, при следовании одного транспорта, из 300 запряженных волов, отправленных из Кизляра, дошло до Дербента 30 здоровых, 202 больных и 68 пало.
От Дербента предстояла еще худшая дорога, по которой если и попадалась трава, то негодная к употреблению, по своей ядовитости. К тому же транспорты требовали значительного конвоя, как для обеспечения от нападения хищных горцев, так и потому, что конвоирующим нередко приходилось прокладывать дороги, очищать и уширять их, ибо местные тропинки были непроезжи до наших повозок.
Особенности местности и затруднения, встречаемые на пути, были причиною, что потеря волов была несоразмерна с расходом провианта; вследствие этого граф Зубов не мог везти с собою всего продовольствия, которое было отправлено с ним из Кизляра. Оставив часть его в Дербенте, войска, вскоре после прибытия в куртбулацкий лагерь, израсходовали все продовольствие и принуждены были возить провиант из Баку, за 120 верст от лагеря, по весьма каменистой, совершенно безлесной и безводной дороге, пролегавшей между этими двумя пунктами.
По характеру путей сообщения и по свойству тамошнего грунта, при хорошей погоде и сухих дорогах, можно было положить на воловью фуру не более четырех, а на верблюда не более двух четвертей, а при ненастной погоде на фуру – не более трех, а на верблюда – полторы четверти. Имея в своем распоряжении 850 фур и отправляя их в Баку за провиантом, войска принуждены были снабжать их водою, сеном или травою в оба пути, в котором они находились более двадцати дней и могли с трудом привезти только месячную пропорцию.
Таким образом, чтобы войска не ощущали недостатка в продовольствии, подвижной транспорт должен был находиться почти в беспрерывном движении, и волы, не имея отдыха, при всей о них заботливости, истощались до крайности. Купить волов на месте, взамен убылых, было невозможно, по неимению их; точно так же нельзя было достать и верблюдов. Приходилось изыскивать иные средства к обеспечению войск продовольствием, для чего граф Зубов сделал распоряжение, чтобы отряд Булгакова продовольствовался хлебом, приобретенным на месте в кубинской провинции. Распоряжение это было вызвано заявлением кубинского наиба Вали-бека, который, стараясь первое время выказать преданность России, предлагал свои услуги к содействию русским в приобретении хлеба. При помощи кубинского наиба отряд Булгакова успел обеспечить себя продовольствием по 1 сентября, а для дальнейшего запаса решено было конфисковать до 1500 четвертей хлеба, принадлежавшего Шейх-Али-хану, его матери и другим бежавшим с ним бекам.
Для продовольствия же главного отряда не представлялось иных средств, как доставлять провиант по-прежнему из Баку, и потому граф Зубов, заботясь об усилении своих перевозочных средств, просил Гудовича, при отправлении к нему войск, прислать несколько порожних фур, а при присылке провианта за выступившими в поход войсками иметь в виду, что по дагестанским дорогам на пару волов нельзя грузить более четырех четвертей.
Гудович еще раньше получения этой просьбы уведомил главнокомандующего, что хотя он и снарядил было подвижной транспорт из 435 фур с 1840 волами и отправил его к Каргалинской станице, но, по приходе туда, среди волов открылся такой падеж, что в самое короткое время их пало 177 и вновь заболело 317; что зараза распространилась на триста верст в окружности. Не находя возможным отправить при таких условиях транспорт к действующему отряду, Гудович предлагал графу Зубову уговорить вольнонаемных фурщиков, чтобы они продали своих волов в казну, а не гнали бы их обратно на линию, где существовала зараза. Предложение это не усиливало перевозочных средств Каспийского корпуса, потому что фурщики и без того беспрерывно занимались перевозкою провианта, и граф Зубов не имел ни намерения, ни возможности возвратить их на линию. Тогда Гудович предложил сосредоточить к главному отряду все подводы, какие были при отдельных отрядах, с тем чтобы довольствие последних и проходящих команд производилось из Дербента, куда хлеб должен был доставляться из Астрахани.
В Дербенте был и без того значительный запас продовольствия, потому что в Баку не находилось помещения для всего доставленного из Астрахани провианта. Посетив в июле Баку, граф Зубов нашел, что избранные для помещения хлеба караван-сараи чрезвычайно ветхи и мало поместительны, а потому он тогда же приказал часть провианта отправить в Дербент, а другую, большую часть на остров Capo, имея в виду, что при дальнейшем наступлении войск в Персию снабжение их продовольствием с острова Capo будет ближе и удобнее, чем из Баку.
Доставка из последнего пункта с каждым днем все более и более затруднялась, так как для подвижного транспорта не имелось запаса ни сена, ни травы. Последняя была вытравлена вокруг всего лагеря на столь значительное расстояние, что для пастьбы кавалерийских и обозных лошадей приходилось отгонять их верст за двенадцать и далее, что не могло считаться удобным ввиду возможного нападения горских хищников. Поэтому, еще в начале августа, главный корпус оставил куртбулацкий лагерь и, подвинувшись вперед, расположился на реке Персагате, близ Старой Шемахи. Вновь избранное место не имело тех удобств, которыми пользовались войска в предыдущем лагере. В Куртбулаге воздух был здоровый и прохладный, тогда как в долине Персагата войска встретили воздух сухой и палящий; травы здесь было также немного, да и та скоро выгорела. От чрезвычайного жара и от неумеренного употребления плодов среди нижних чинов появились болезни, вызвавшие запрещение привозить в лагерь фрукты и приказание не удаляться из лагеря далее выставленных караулов.
Лишения, которым подверглись войска в долине Персагата, заставляли покинуть его как можно скорее. Граф Зубов располагал, при первой возможности, подвинуться далее к реке Куре. Передвижение это вполне зависело от продовольственных средств армии и способов доставки провианта. Для обеспечения себя в этом отношении главнокомандующий приказал измерить глубину воды в реке Куре, исследовать реку относительно возможности доставлять по ней продовольствие и определить, сколько можно будет поднять за раз провианта и в какое время он может быть доставлен в Баку.
Командированный для этой цели капитан-лейтенант Орловский нашел возможным, хотя и с некоторыми затруднениями, доставлять провиант по реке Куре до Джавата, но полагал при этом, что на один рейс необходимо не менее двух недель. По получении этого донесения граф Зубов отправил в Сальяны майора Панчулидзева с поручением избрать там место для склада от 3000 до 5000 четвертей, которые составляли бы, на всякий случай, род запасного магазина, и отыскать на реке Куре пристани, удобные для выгрузки. Панчулидзев с успехом исполнил поручение главнокомандующего, вследствие чего тогда же приказано было отправить с острова Capo в Сальяны 2000 четвертей хлеба.
Вместе с тем для приобретения наибольшей самостоятельности в будущих действиях граф Зубов просил брата своего, князя Платона Александровича, усилить его перевозочными средствами и доставить к нему волов и верблюдов для подвижного транспорта и лошадей для черноморских казаков, которые были отправлены с десантом пешими, в том предположении, что лошадей для них можно будет купить на месте; но оказалось, что в Персии невозможно было приобрести ни лошадей, ни седел.
Чтобы устранить эти затруднения, императрица Екатерина II поручила саратовскому губернатору купить 3000 волов, уфимскому 1000 верблюдов, а Гудовичу 500 лошадей для артиллерии и 1500 с седлами и убором для черноморских казаков.
Высочайшее повеление это было получено Гудовичем одновременно с увольнением его от командования Кавказским корпусом. Недовольный положением передаточного лица, Гудович, еще в конце июня, просил об увольнении его, по расстроенному здоровью, от всех должностей на два года. В сентябре желание его было исполнено. Произведенный в генерал-аншефы, граф Зубов был назначен главным начальником Кавказского края, и в помощь ему, собственно только для командования войсками на Кавказской линии, был командирован генерал-поручик Исленьев.