чагара: оно навсегда остается на роду неизгладимым пятном. Многие из кумыков не знают, даже и по преданию, когда и почему сделались чагарами.
Уздени никогда не имели избытка земли, не могли отпускать своих подвластных на таких условиях, и потому вовсе не имели чагаров. Все чагары, принадлежащие князьям, делились на несколько общин по княжеским домам, из которых вышли, и управлялись каждая отдельно своими выборными старейшинами. Будучи многочисленно и богато, сословие чагаров вместе с агатами составляет большую часть населения.
Кроме чагаров, существуют еще вольные люди, поселившиеся на землях князей, бежавшие из Чечни и с гор и искавшие покровительства кумыкских князей. Выходцы эти образовали многие деревни и, пользуясь княжескою землей, обязались платить ее владельцу ежегодную подать. Подать обычно состояла в платеже с двора по одной сане пшеницы или проса, и поголовный сбор выходить на один день на княжеские поля на полевые работы. Во всем остальном они совершенно свободны и независимы: имели право перейти к другому владельцу, и князь имел очень ограниченное влияние на их внутреннее управление. Свита князя, его приверженцы составляли также сословие узденей, то есть людей, принадлежавших самим себе и действовавших самостоятельно. Слово уздень произошло от уз — сам, свой и предлога день — означающего от себя, из себя[299]. Следовать за князем в набеги, на войну, на охоту, прислуживать ему дома и один день в саду, выходить на его сенокос – вот было назначение и служба узденя.
Уздени жили обыкновенно при князе около его дома в ауле. Они проводили жизнь довольно праздную: чистили оружие, присматривали за лошадьми, носили на руке сокола во время княжеской охоты. Когда князь слезал или садился на коня, уздень держал ему стремя и узду и был самым приверженнейшим человеком своего князя. Не разбирая правоты дела, уздени часто проливали свою кровь за князя, в случае убийства князя мстили за кровь его семье убийцы, если он был им ровней, а если убийца был князь, то его узденям.
Князья держали своих узденей на почтительном отдалении. Уздени не смели сесть перед князем, ехали, держась всегда левого плеча князя, а если их было несколько, то окружали его с обеих сторон, прислуживали ему за обедом и доедали его остатки.
Уздень считает за унижение ехать на арбе, а должен ехать только верхом, стыдится сидеть с женой в присутствии других и входить в кухню.
Князья дарили их оружием, одеждой, конем и пр. Щедрость считалась добродетелью князя, а верность господину – принадлежностью узденя.
За обиду узденю, нанесенную посторонним князем, владелец узденя должен был мстить как за свою собственную.
Уздени были дядьками молодых князей, и звание это было знаком наивысших почестей для старого узденя. Князь не имел права их наказывать, но мог отдалить от себя, отобрать подарки и выделенную землю, но если бы князь потом помирился с узденем, то кроме возврата всего отобранного должен был подарить ему или лошадь, или оружие. Уздени имели право свободного перехода от одного князя к другому, но это случалось очень редко, так как навлекало хулу на обоих.
В прежние времена отношения между князем и узденями можно было назвать родственными, скрепленными взаимной привязанностью и преданностью, но в последнее время княжеские дворы опустели, в особенности когда уздени осознали, что службой русским они могут получить чины, самостоятельность и почет. Такие покупали себе землю или просто отчуждали при помощи русского правительства поместья, полученные от князей, и пополняли таким образом сословие первостепенных узденей. Все они имели собственные земли, чагаров и рабов. Если какая-нибудь семья первостепенных узденей не имела земли, общество обычно отводило ей участок. Сословие это никогда не занимается полевыми работами – это считается делом предосудительным до такой степени, что первостепенный уздень, вынужденный зарабатывать себе на хлеб собственными руками, исключался из своего сословия и поступал в разряд второстепенных.
Мало кто из второстепенных и третьестепенных (азаты) узденей имел собственную землю. В основном они жили на землях, принадлежащих князьям и первостепенным узденям, платили им за это в год определенную подать – выходили на сгон, на сенокос и пр., но барщины не отрабатывали. Оба сословия имели право в любой момент оставить землю, на которой жили, и перейти к другому владельцу. Второстепенный уздень, приобретя состояние и землю, мог стать первостепенным узденем, и брак между двумя этими сословиями допускался. Третьестепенный же уздень (азат) никогда не мог перейти в разряд второстепенных узденей, даже приобретя поземельную собственность. Он с большим трудом мог женить сына на дочери второстепенного узденя, и последний редко соглашался, чтобы его сын взял дочь третьестепенного узденя. Теперь только те из узденей остаются при князьях, кто не успел еще приобрести независимого состояния. Сала-уздепи существовали преимущественно в Андреевском округе, поскольку остальные три главные кумыкские деревни, как мы видели, были основаны позже и на пустопорожних землях. Древние хозяева земли, свободные владельцы, сала-уздени гордились своей независимостью и, уступая первенство только князьям, отличались удалью, буйностью и постоянной готовностью воспользоваться смутами, чтобы ослабить власть князей. Заступничеством за угнетенных и даже за мошенников они поддерживали к себе большое доверие народа, преимущественно их слушали на мирских сходках, обычно их старики, руководясь обычаем, разбирали ссоры и передавали князьям жалобы народа. «Я ваши головы буду продавать по абазу (20 копеек)», – говорил им Ермолов, которому надоели их вечные происки.
В Андрееве они имели свой собственный аул (квартал), где вершили суд и расправу. Земли их не обширны, но в самых лучших местах и удобны для земледелия. Чагаров и узденей у них не было, зато были хутора, населенные выходцами из других краев или безземельными кумыками из вольного сословия, которые платили им ежегодный оброк. Отдавая своих детей на воспитание в горы, они вели куначество с горцами, к князьям проявляли все внешние знаки уважения.
Запрещение адатом неравенства браков не позволяло этим двум сословиям вступать в родственные связи, зато они были связаны такими узами, которые сильнее кровного родства, – воспитанием княжеских детей. Молодой князь, который вырос в семье сала-уз-деня, всю жизнь сохранял непоколебимую привязанность к семье воспитателя. Со своей стороны аталык, в случае сиротства воспитанника, принимал участие в управлении его имением и присмотре за хозяйством. Эмчеки (дети аталыков), товарищи детства молодого князя, почитались наравне с родными братьями.
Из всего сказанного видно, что кумыки делились на восемь главных сословий: 1) князья; 2) чаши, или дети, рожденных от неравного брака князя, то есть отец у них князь, а мать узденка или рабыня; 3) сала-уздени, пользовавшиеся большим влиянием в народе; 4) уздени; 5) догерек-уздени — образовавшиеся из пришельцев на Кумыкскую равнину; 6) азаты, или вольноотпущенные, чьи потомки в четвертом поколении переходят в сословие узденей, или свободных; 7) чагары — были двух степеней, и одни пользовались независимостью и полной свободой, а другие находились в зависимости от владельцев, если пользовались их землями; 8) кули — рабы и карава-ши – рабыни, находившиеся в полной власти своих владельцев.
Кроме этих главных сословий существовало еще сословие терекемели (колонисты) и так называемые казаки, свободные люди, служившие за плату князю или узденю. Терекемели, подобно чагарам, были одни свободны, а другие нет. Их считают выходцами из Персии, которых в давно минувшие времена голод вынудил добровольно отдать себя в рабство.
Казаки, собственно, не составляли особого сословия. Под именем казак известен у кумыков любой холостой человек. Вообще, это слово обозначает человека хотя и живущего в своем доме, но одинокого, свободного, безземельного, который нанимается на работу, и часто за самую безделицу[300].
К числу сословий мы должны причислить и духовенство. У кумыков, как и вообще у всех мусульманских народов, духовенство составляют муллы и кади. Любой из вольных сословий может поступить в духовное звание, но для этого необходимо, чтобы он приобрел некоторые познания, то есть умел читать и писать по-арабски, знал Коран и его толкование. Бывали примеры, что в духовное звание поступали даже люди рабского состояния. Разумеется, в этом случае господин, видя, что его раб приобрел нужные для духовного звания знания, давал ему свободу.
Если отец хочет, чтобы его сын стал духовным лицом, то обычно отдает его известному мулле или кади, который обучает его наукам. Когда тот приобретет необходимые познания и возникает свободное место, общество избирает его в муллы, а уже из мулл, согласно его достоинствам и уважению, которое он может заслужить в народе, делается кади. Предпочтение суда адата снижало влияние духовенства в народе. Духовенство не вмешивалось в гражданские дела и в период влиятельности князей находилось в полной зависимости от них. Тогда мечети принадлежали князьям, от которых зависел и выбор муллы. Кади хотя и избирался всей деревней, но решающую роль играл князь. Народ был не очень набожен и мало уделял на содержание духовенства, все надежды которого возлагались на князей. Те же содержали мулл как домашнюю прислугу, а для кади собирали подать с народа. Как сословие бедное, духовенство понимало, что не может прокормить себя без княжеских щедрот, в руках которых оно всецело и находилось. С ослаблением власти князей, при русском владычестве, духовенство приобрело некоторую самостоятельность, хотя и весьма незначительную. В каждой большой кумыкской деревне, Аксае, Костеках и Андрееве, было назначено по одному кади и по нескольку мулл. Кади и отправляет богослужение, и соединяет в своем лице судебную власть по делам, касающимся наследства, завеща