ходаи — скорбное почтение. Ровно через год родственники и аталык покойного съехались на тризну. Собравшись на могилу, где на столбе были развешаны все доспехи покойного, вывели оседланную лошадь, под несмолкаемые залпы обвели ее семь раз вокруг могилы и отрубили ей шашкой уши. То же сделали со своими лошадьми и все присутствующие, так что на могиле Болотокова были отрублены уши 280 лошадям. Местные поэты пели импровизацию про подвиги Болотокова. После пения прошла джигитовка, а затем разделили между собой платье, оружие и лошадей покойного. На угощение было зарезано четыре быка и пятьсот баранов, певцам сыновья покойного подарили одиннадцать душ крестьян[99].
Глава 6
Сословное деление черкесского народа. Права и обязанности каждого сословия. Борьба дворянства с зависимыми сословиями у шапсугов и потеря привилегий первыми. Абреки
У черкесов были князья (пши), вуорки (дворяне), оги (среднее сословие, находившееся в зависимости покровителей); пшитли (логанапуты)[100] и унауты (рабы) – равностепенное сословие крестьян, и дворовые люди.
Кабардинцы, бзедухи, хатюкайцы, темиргоевцы и бесленеевцы имели князей.
Абадзехи, шапсуги, натухажцы и убыхи этого сословия не имели, но дворяне, крестьяне и рабы существовали у всех этих народов.
В Большой Кабарде насчитывалось одиннадцать сословий:
Пши — князья, их было четыре семейства.
Вуорки, или уздени, трех различных степеней: тлехотль, или тляхотлеш — дворяне первой степени. Хотя они и подчинялись князьям, но считались владетельными наравне с ними. Беслен-вуорк, или тфлокотль[101], дворяне второй степени, причисленные к княжеским или дворянским аулам. К этому сословию принадлежали и незаконнорожденные дети князей – шума, родившиеся от неравного брака князя с дворянкой. Третья степень дворян носила название – вуорк-шаотляхуса.
Уздени-пшехао (от слова пши — князь и хао — сын), которых можно назвать княжьими отроками, конвойными князя.
Отпущенников из рабов, азатов, некоторые относят к самой низшей степени узденей.
Княжеский собственный крестьянин – беслен-пшитль (от слова пши — князь, тле — человек) – княжеские люди. Дворянский первого разряда крестьянин (ог или ук). Дворянский второго разряда крестьянин – тляхо-шао. Это дети одиноких пришельцев, которым князь или дворянин дал в жены свою крестьянку.
Дворовая прислуга – лагупи-пши (от слова лагуна — комната, пши — князь), или логанапут — княжеская комнатная прислуга. Затем следовала служанка или алгава.
Все эти сословия можно привести к пяти вышеназванным.
Дворяне невладетельные, или уздени второй и третьей степени, могли владеть крестьянами и иметь свою деревню, но деревня и ее владелец были причислены к владению одного из тляхотлешей. В этом и состояло единственное отличие владетельных дворян от невладетельных.
Значение слова пши (князь) соответствует русскому слову господин. Когда черкесы говорят о князе, как о владельце деревни, то называют его куодже-пши (куодже – деревня), но если говорят о князе как о начальнике, правителе народа, то называют его чилле-пши. Русского императора черкесы называли пши-шхуо — великий князь.
Аулы князя располагались обычно поблизости княжеского жилья. Там жили его крестьяне и вольноотпущенники. Они занимались земледелием и выпасом скота. Половина плодов их труда принадлежала князю. Несколько дальше располагались сакли узденей, вольных жителей и дворян, составлявших, так сказать, дом князя.
Деревня дворянина первой степени была организована так же, как и княжеская, но, кроме того, в ауле такого тляхотлеша жили дворяне второго и третьего разряда, причисленные к его фамилии. Это были люди вольного происхождения, отличные наездники, но неимущие, и потому разбой для них служил единственным средством к существованию.
Деревня, где жил князь или владетельный дворянин, называлась вуорк-куодже (дворянская деревня), в отличие от той, где жили только дворяне низших степеней со своими крестьянами. Таким образом, вуорк-куодже относительно просто куодже играл роль городка.
О податях черкесы не имели никакого понятия. Каждый владелец жил тем, что для него сделают крестьяне.
Князь считался главой своего народа (чилле) и начальником вооруженных сил. Уважение к князьям в народе было так велико, что покусившегося на жизнь князя истребляли со всем семейством. Князья Большой Кабарды брали с подвластных ясак — дань хлебом, медом, дровами и барантой, у закубанских же черкесов князья не брали с народа никакой подати, а жили войной и тем, что наработали для них их собственные крестьяне. Народ очень уважал своих князей, в особенности если видел в них доблесть и справедливость, за доброе слово князя готовы были терпеливо сносить оскорбления, даже в том случае, когда князь их обворовывал или обижал. Конечно, терпеливость народа простиралась до известной степени. Знаменитый Джембулат, князь Темиргоевский, отличавшийся твердым характером и крутым нравом, восстановил против себя многих, и часть народа, около 800 семей, в разное время ушли от Джембулата и переселились к абадзехам. Точно так же кабардинские князья Тохтамышевы своей заносчивостью и непомерной гордостью до того раздражили народ, что общественным приговором были лишены княжеского звания.
Для любимого же князя народ не жалел пожертвований, принимал живое участие в его спорах и враждах и помогал ему оружием и припасами.
С теми, кто мог быть им полезен или мог оказать сопротивление, князья всегда поступали ласково, но с бедными и слабыми не церемонились.
Приезжал, например, к князю гость (хаче-уако) и просил подарить ему крестьянина. Князь, конечно, не дарил ему из числа собственных крестьян, а посылал людей из своей свиты на розыски, те ловили какого-нибудь сироту или бездомного, за которого некому было заступиться, и князь дарил пойманного своему гостю. Такие поступки не мешали, однако, князьям считаться защитниками и покровителями народа. Не имея поземельной собственности, каждый владелец считал себя вправе брать у своих подданных все что угодно, зато не мог и отказать ни в чем своему подвластному.
Последний имел право разделить пищу со своим господином и, если видел на нем хорошую шапку или платье, мог попросить их у владельца, а тот должен был отдать то, о чем просили. Этот обременительный для владельцев обычай вынуждал их одеваться как можно беднее и жить в такой же убогой сакле, как и последний из его подвластных[102].
Когда князь умирал, оставив нескольких сыновей, народ разделялся на части, и каждый тляхотлеш со своим аулом признавал своим князем того из сыновей умершего, который ему больше нравился. Так, по преданию, хатюкайцы отделились от темиргоевцев и образовали два отдельных племени. В одной старинной черкесской песне сохранился рассказ о разделении этого народа.
После долгих споров и совещаний по смерти князя оба княжеских сына приказали своим подвластным уложить все свое имущество на арбы и быть готовыми к переселению. С рассветом оба молодых князя сели на лошадей и поехали шагом в разные стороны. Часть народа последовала за одним, а часть за другим. К вечеру оба князя остановились за сорок верст один от другого, и жители, сгруппировавшись около своих князей, построили сакли, с этого времени и образовалось два самостоятельных племени[103].
При переселении князя с одного места на другое, что случалось нередко, обязаны были переселиться вместе с ним и все его уздени. Но если бы князю вздумалось перейти в какое-либо другое сообщество, то без согласия всего сообщества уздени переселиться со своим князем не могли. Бывали случаи, что при жизни князя часть народа оставляла его и переходила к другому. Жена Джембулата, темиргоевского князя, урожденная Конокова, враждовала с женой егерукаевского тляхотлеша Мамат-Али Бзагумова. Бзагумов и вместе с ним часть егерукаевцев перешли от Джембулата к его младшему брату Шерлетуку Болотокову и, переселившись с ним на Лабу, покорились нам. Джембулат, видя, что оставлен большей частью народа, с остальными своими подвластными присоединился к бежавшим, принял подданство России и тем восстановил единство своего владения.
Еще недавно в случае притеснений князя подвластные искали защиты у другого князя, который, взяв их под свое покровительство, становился посредником, просил не притеснять их, но отсылал, однако же, обратно к их владельцу.
В случае разделения народа из-за недовольства князем последний старался уничтожить причину недовольства, и случалось, что народ опять соединялся под властью этого князя. Все это было, конечно, в доброе старое время, когда, по словам самих черкесов, было больше честности и в народе, и среди князей, которых тогда величали намазыры и зауеныры, то есть благочестивые и рыцарские. По уверениям туземцев, от кабардинцев, передавших черкесам свои дворянские обычаи (вуор-хабзе), в последнее время закубанские черкесы научились разного рода обманам, изменам, неисполнению обещаний и клятв, и народ, некогда честный, стал, по выражению абадзехов, таагаапсе — богообманывателем. Теперь князья уже не внушают того безграничного доверия, каким пользовались прежде.
В случае пресечения владетельного княжеского рода, что бывало очень редко, уздени должны были выбрать себе в князья одного из родственников умершего. Рассказывают, что Болотоков, будучи убит в схватке, оставил молодую жену без потомства. Один из его узденей, чтобы не искать себе нового владельца или князя, очень скоро убедил молодую вдову иметь с ним связь, и родившийся от этой связи сын был признан всеми законным сыном Болотоковых и наследовал власть отца.