Ога нельзя было продать без его особенной вины, и он мог выкупиться на волю. Пойманный на краже чего-нибудь у узденя, ог отдавался ему в рабство, но мог быть выкуплен родственниками за 150 рублей. Не имеющий средств выплатить подать ог мог быть взят в дом владельца вместо раба, но, как только дела его поправлял лись, владелец обязан был его отпустить, и их прежние отношения восстанавливались. Ог, бежавший к другому племени и пойманный, мог быть продан кому угодно.
Оги и сами могли владеть рабами, но не имели права их продавать, а только менять на других рабов и то с разрешения владельца. Если ог хотел продать своего раба, то обязан был найти не меньше трех покупателей, и тогда владелец предоставлял рабу право самому выбрать себе нового господина[112].
Раб, или унаут, не имел никаких прав, ни личных, ни имущественных. Рабы произошли от покоренных народов или от похищенных иноплеменников, пленные (ясыри) обоего пола обращались черкесами в унаутов. Убыхи чаще других занимались похищением, а пленных продавали туркам. Обычай до того укоренился в народе, что во время голода или даже из ненависти матери продавали детей, а братья сестер.
Все время унаута принадлежало владельцу, и раб не мог сам распоряжаться своим временем, за обиды и увечья, нанесенные унауту, вознаграждение получал владелец, убийство раба считалось посягательством на имущество владельца. Унауты жили безотлучно при доме владельца и исполняли в комнатах и во дворе все работы по приказанию своих господ. Все хозяйство, как то: дворовая служба, уход за птицей, работа на кухне и пр. – лежало на плечах унауток. При женитьбе раба калым за невесту поступал к владельцу, и разрешение вступить в брак целиком зависело от господина. Согласившись, он должен был купить ему жену из сословия пшитлей (логанапутов), и тогда и муж, и их дети получали права пшитлей (логанапутов).
В отношении прав новорожденного у черкесов существовал странный обычай: в одном случае больше преимуществ имела женщина, а в другом – мужчина. Так, рожденный от холопа и свободной женщины был свободным, от брака унаута с женщиной из сословия пшитлей дети получали права последних, но рожденный от князя и женщины некняжеского происхождения не считался князем, дети от подобных браков носили название шума.
Унаутка не имела права вступать в брак, но у нее была возможность иметь временного мужа – из унаутов же. Отсутствие законных браков между рабами сделало их половые отношения чрезвычайно свободными. Владельцы сами способствовали внебрачному сожительству унаутов: они получали плату от мужчин за право сближения с унауткой, родившиеся от таких контактов дети оставались в собственности владельца и могли быть проданы туркам или обращены в холопов. Иногда владелец сам делал честь унаутке и приживал с ней детей, которые пополняли сословие унаутов. Раба не имела права отказываться от сожительства со своим господином, и изнасилование такой женщины не осуждалось обычаем.
Родовые холопы у черкесов носили разные названия. Происхождение этих названий связано с прежним обычаем черкесов похищать себе жен. Простой народ не знал браков, основанных на взаимном согласии родителей жениха и невесты. Сойдясь на игрище, молодые люди присматривались друг к другу, мужчина выбирал себе невесту, брал ее к себе в дом и без всякого обряда жил с ней. От таких браков произошли и разные наименования родовых холопов: тльхо-коша-оэ означает «человек, неправильно рожденный»; тльхоко-тлче — «юноша или муж, рожденный тайно», и т. д.
Унауты могли принимать подарки, которые становились их собственностью, но если подарком был скот, то они должны были его продать и пользоваться деньгами. Если же владелец разрешал уна-уту оставить в своем пользовании скот, то весь приплод от него шел в пользу господина.
Унаут мог быть продан, в зависимости от возраста, красоты, способности к труду и прочих достоинств, цена раба достигала 300 и даже 400 рублей[113].
Все заботы о сельском хозяйстве черкесы возлагали на рабов. Они должны были исполнять свои обязанности, не ожидая, чтобы хозяин взялся вместе с ними за плуг. Помощниками им бывали пшитли, до некоторой степени обязанные помогать в работах на владельца.
Пшитли (у кабардинцев логанапуты) стояли непосредственно за рабами, но пользовались некоторыми правами, хотя и с большими ограничениями. Время и труд их, как и у рабов, принадлежали господину. Большая часть пшитлей (логанапутов) произошла из покупки, дарения или получения в наследство пленных и частично унаутов. Свободные люди вследствие крайней нужды могли попасть в кабалу к заимодавцам и также пополняли собой сословие пшитлей. Покупая семейство пшитлей, или, как мы будем их называть, крестьян, владелец определял его права и обязанности в присутствии свидетелей или поручителей, а иногда и письменным актом. Запись о правах владельца и крестьян называлась дефтер.
Считая крестьян своей собственностью, владелец обязывался каждому взрослому купить жену, то есть внести за нее калым. Зато, когда крестьянин выдавал замуж дочь, калым поступал владельцу, который уделял из него часть отцу невесты. Эта часть целиком возвращалась к владельцу, если он покупал жену для сына этого крестьянина.
Имущество, как движимое, так и недвижимое, которым могли владеть крестьяне, делилось по способу приобретения на три вида: 1) данное владельцем при водворении или в случае обеднения; 2) приобретенное собственным трудом; 3) образовавшееся из подарков и по брачным договорам.
Первый вид считался принадлежащим владельцу и переходил к наследникам крестьянина, прямым потомкам мужского пола, если они жили с ним нераздельно. В противном случае владелец мог или вернуть его себе, или передать другому лицу. При продаже крестьянина другому владельцу это имущество оставалось у прежнего и могло быть передано вместе с крестьянином за отдельную плату. Новый владелец должен был взамен этого имущества дать другое, такого же качества и в таком же количестве. При пользовании подобным имуществом владелец имел право вмешательства, без его согласия крестьянин не мог ни продать, ни заложить, ни подарить его, но и владелец не мог ничего взять из этого имущества без согласия крестьянина.
Часть второго вида – заработанного трудом крестьянина – тоже принадлежала владельцу. Так, при отходе крестьянина от владельца он отдавал последнему половину из всех хозяйственных принадлежностей и орудий, половина скота и половина его приплода принадлежала владельцу, а если половина приплода, принадлежащего крестьянину, кормилась сеном владельца, последнему отходила еще половина и из этой половины. Столь обременительные для крестьянина условия можно было обойти, если крестьянин из заработанных денег отдавал владельцу половину деньгами же и затем уже на оставшиеся покупал скот, который в этом случае вместе с приплодом составлял его неотъемлемую собственность. Если же этот скот кормился сеном владельца, он обязан был отдать половину приплода владельцу.
Если за подарок, сделанный кем-либо крестьянину, он не отдаривал, то подарок считался его собственностью, если же крестьянин отдаривал хоть малейшей безделицей из собственности владельца, то все подаренное крестьянину считалось собственностью владельца.
Крестьянин имел право ежегодно из своего скота зарезать одну крупную рогатую скотину или несколько штук мелкого скота на ее стоимость, притом с таким расчетом, чтобы убой скота не приносил ущерба хозяйству. Продавая что-либо из имущества, считавшегося владельческим, и с согласия последнего, крестьянин мог на вырученные деньги приобрести что-либо другое, но обязан был остаток денег вернуть владельцу.
Каждый крестьянин, получивший от помещика зерно и несколько пар волов с погонщиками, должен был запахать четыре загона (около четырех десятин) на каждую пару, убрать хлеб, когда он созреет, и привезти в аул. Жатва производилась мужчинами и женщинами, а молотьба только мужчинами. Отделив из всего количества зерна на духовенство, на бедных, на семена, на питание в течение года таких людей владельца, которые не могли заниматься хозяйством (унауты, табунщики, пчельники и пр.), и на гостей, оставшийся хлеб делили пополам между владельцем и крестьянином. У некоторых племен отделялась только десятая часть в пользу духовенства, а остальной хлеб шел в раздел между крестьянином и владельцем. Если бы половины, доставшейся крестьянину, было недостаточно для его прокормления, помещик был обязан предоставить ему средства для приобретения пропитания. Во время работ владелец должен был кормить своих крестьян, и притом кормить хорошо.
Сено, скошенное в будние дни, считалось собственностью владельца[114]. Своим сеном крестьянин мог назвать только то, которое было скошено в праздничные дни или крестьянами крестьянина. Если помещик замечал, что его крестьяне не успевают скосить все сено, то делал ххафи, то есть сбор людей на один день. Созванные работники кормились на счет помещика, который резал коров, овец, а шкуры отдавал старшим по возрасту работникам.
Крестьяне обязаны были исполнять все полевые и домашние работы, нарубить и привезти для помещика дров, стеречь по очереди его скот, обработать огород, за неимением унаутов по очереди прислуживать в кунахской помещика, отправлять, также по очереди, своих жен на барский двор, где те обязаны были стряпать на кухне, прислуживать жене владельца[115] и пр.
Со своей стороны владелец был связан многими мелочными условиями в отношении своих крестьян. Так, например, когда для заготовки впрок на зиму владелец резал крупную рогатую скотину, то отдавал крестьянам часть кожи на обувь и ременные веревки, уступал им голову, шею, ноги и внутренности, «за исключением сала и того, что нужно для колбас». Если он резал для той же цели баранов, то отдавал только шею и внутренности.