аксакал, которых несколько в клане, имеет своего аксакала, а клан – старейшину. Суд производится также по шариату и по адату. Постановления суда, выраженные в приговорах, утверждаются приставом. Должностные лица, в том числе кади и наибы, выбираются на народном низаме, или чрезвычайном собрании, раз в три года. Не оправдавшие доверия могут быть сменены и раньше этого срока.
Ногайцы, ведущие оседлую жизнь, довольно убоги: постоянное сидение на корточках возле огня, нечистота и дым, скудная пища, всеобщая бедность… Напротив, ногайцы, кочующие летом по степям, как, например, кара-ногайцы, едишкульцы, довольно красивы. Кара-ногаец по большей части высокого роста. Карие глаза, прямой с небольшой горбинкой нос, бритая голова, черная редкая борода и усы – вот его характерные черты.
Гостеприимство хотя и считается у них добродетелью, но без расчета ногаец не испечет чурека для гостя и очень часто обворует его точно так же, как и гость не постесняется обокрасть хозяина. Пуговица, гвоздь, обрезок сукна или ленты – это вещи, которые могут породить зависть.
У ногайцев считается неприличным, если гость, значительно более бедный или молодой по сравнению с хозяином и присутствующими, сядет на ковре рядом с хозяином или с кем-то из почетных гостей. По обычаю, первое место в кибитке и сакле принадлежит почетному гостю, а первым местом считается то, которое ближе к хозяину; если гостей несколько, все они размещаются сообразно состоянию, известности и возрасту. После обычных приветствий гость может присесть по-азиатски на корточки, но, чтобы снять туфли и поджать под себя ноги, надо пользоваться особым уважением хозяина. Считается большим вниманием со стороны последнего, если он подаст одну руку более молодому гостю, которую тот должен пожать двумя, обе же руки хозяин подает только равным или высшим. Ногайцы не выходят навстречу гостям: достаточно и того, если хозяин приподнимется с места при появлении в дверях гостя.
Из всех ногайцев наибольшим гостеприимством отличаются закубанские и кара-ногайцы. У последних гостеприимство развито до такой степени, что отправляющийся в путь не запасается никакой провизией, уверенный, что найдет в любом ауле кров и пищу. Этот обычай заставляет каждого хозяина, как бы беден он ни был, с приездом гостя непременно угостить его чаем, хотя бы на завтрашний день у него самого не оставалось чаю. Хозяин отводит гостю лучший угол в кибитке для отдыха, отдает ему свою единственную подушку и стережет его коня. Тот, кто отвергнет гостя, будет обесславлен на всю степь. Хозяин вообще находится в распоряжении гостя, и на этот счет у кара-ногайцев существует особая пословица: «Гость до прихода совестится, а по приходе его совестится хозяин».
Для человека уважаемого или хорошего знакомого хозяин режет барана, нередко последнего. Сваренная баранина рубится на части и раскладывается на небольшой дощечке. Лучший кусок, состоящий из головы, печенки и курдюка, ставится на дощечке перед гостем, а остальные части перед самыми почетными посетителями-соседями, не упускающими случая явиться в кибитку, чтобы полакомиться и послушать новости от приезжего. По мере насыщения более почетных кушанье передается менее почетным, которым часто приходится обгладывать кости и передавать их детям, а те, пососав, уступают их стоящим позади собакам. Желающие запивают мясо торбой (отвар из бараньего мяса), которую наливают в чепаки — деревянные чашки, которые, как и всю домашнюю посуду, никогда не моют, ее вытирает грязная рука хозяйки.
Обычную пищу ногайца составляет сек — просяная крупа, особым образом приготовленная и употребляемая в сухом виде или варенной на молоке; приправленная же небольшим количеством меда, она употребляется как лакомство. Из остальных кушаний наиболее употребительны горячий буламык — заваренная болтушка из пшеничной муки, иногда с добавлением курта, или сушеного сыра, май — коровье масло, сут — пресное молоко, кумыз, или, правильнее, кымыз — напиток из кобыльего молока, и этмек — кисловатое на вкус питье из коровьего молока, смешанного иногда пополам с водой. Бедные ногайцы часто не имеют и таких кушаний и довольствуются самым грубым чуреком, своей особенной лепешкой, которую делают из воды и муки.
Главную и любимую пищу кара-ногайца составляет кирпичный чай – как русский без хлеба, так кара-ногаец без чая обойтись не может. Хлеба кара-ногайцы не употребляют вовсе или очень мало. Кроме чая кара-ногайцы едят вареное пшено, небольшие пышки, жаренные в сале, и бишбармак — блюдо из баранины и риса. Мясо едят только в дни годовых и торжественных праздников, да и то только богатые. Пьют бузу, приготовляемую из пшена, и арак — род спиртного напитка из молока, а также кымыз.
Ногаец может быть несколько дней очень воздержан в еде и довольствоваться одной пышкой или чуреком, зато, если представится случай, будет пить чай, сколько бы ему ни предложили, и съест несметное количество пищи.
Все ногайцы ленивы, но кара-ногайцы и едишкульцы отличаются особой ленью и неспособностью к продолжительному труду. Летом они предаются полнейшему безделью, по целым дням сидят возле кибиток с небольшими трубочками во рту и слушают хабар (новости), в которых нет недостатка. Каждый, проезжая мимо аула или кочевья, считает долгом заглянуть к приятелю выпить чаю и тут-то в угоду хозяину обязан рассказать какую-нибудь новость, хотя бы и выдуманную. Надо сказать, ногайцы вообще не брезгуют выдумками и сочинением небылиц. С отъездом гостя хабар летит от хозяина во все концы аула, часто приукрашенный и преувеличенный. А потом молниеносно разлетается по всему пространству кочевья кара-ногайцев.
Среди нескольких десятков тысяч ногайцев можно едва насчитать несколько честных людей. За кусок калмыцкого чая каждый готов присягнуть за преступника, как бы тяжко ни было его преступление. И не откажется обвинить хорошего человека, будто он первейший вор и мошенник. «Нужно ли сочинить самую несправедливую кляузу, стоит только обратиться за этим к первому встречному мулле, и он за монет (рубль серебром) насоберет таких фактов, какие не приходили в голову и самому просителю».
Ногайцы с виду кажутся простыми, но на самом деле чрезвычайно изворотливы. Русских законов не боятся по той простой причине, что все население за воровство, а не против него. Из двадцати обвиняемых наказывают только одного, а остальных по недостатку улик оставляют в подозрении. Кара-ногайцы не грабят, не убивают – они занимаются преимущественно тем, что называется мелким воровством. Стащить где-нибудь лошадь, скотину или барашка… Кара-ногаец почти никогда не нападает на человека и никогда не применяет оружия. К последнему он прибегает только при защите стад от зверей и себя от внешних врагов, которыми окружен со всех сторон и которых с малолетства привык бояться.
Ногаец привержен к старине и ни за что не согласится воспользоваться каким-нибудь полезным нововведением. Проводя все время в разъездах и праздности, многие из них, как, например, бештау-кумцы и калоусо-саблинцы, отличные наездники, стройны, довольно привлекательны, превосходные стрелки, так же ловки, как горцы, но все без исключения грязны и неопрятны: ногаец моется очень редко, и оттого внешность его много теряет, как бы хорош и статен он ни был.
Та же неопрятность заметна и в одежде. Люди среднего достатка носят поверх белья бешмет (каптал), с газырями или без, но менее аккуратного покроя, чем черкесский, у ногайцев он всегда мешковат и спускается ниже колена. На спине бешмета делается четырехугольная нашивка в 21/2 или 3 квадратных дюйма из красного или черного сукна или сафьяна, иногда обшитая серебряным галуном. В этих четырехугольниках ногайцы носят молитвы, которыми их снабжают корыстолюбивые эфенди и муллы. Поверх бешмета надеваются цветной суконный халат, суконный или демикотоновый стан — штаны, опоясанные ремнем (бельбеу) с привязанным к нему ножом (пшяк), вложенным в красные или черные сафьяновые ножны, баранья шапка с суконной верхушкой и аракшин или аракчин — ермолка, вышитая серебром, которую носят только пожилые и богатые, составляют головной убор. На ногах ногайцы носят сафьяновые черные сапоги – вроде чулков, без подошв, подборов и задников, на которые надеваются сафьяновые же красные или черные башмаки с прочными подборами. Кара-ногайцы носят сапоги с высокими каблуками.
В холодную погоду мужчины надевают шубу (тон-шуга), крытую синим или черным сукном, нанкой или плисом. «Бедный класс, – пишет А. Архипов, – довольствуется грубой одеждой, приготовляемой дома. Нагольный полушубок, простой бешмет, армяк из толстого сукна, мужицкие или солдатские сапоги, купленные где попало, поршни для домашних работ, шапка и прочая принадлежность – все грязное, оборванное, изношенное. Праздничные костюмы несколько опрятнее и ценнее, но с неизбежными прорехами, заплатами из всевозможных тряпок и с наставками самыми пестрыми и разнообразными. Нередко встретить можно таких оборванных господ, живя в аулах, что, право, трудно бывает решить, что такое напялено на их плечи. Например: бешмет, потерявший свой верхний слой от усердной долговременности, держится еще на нем кое-как, скрепляясь проношенной подкладкой и совершенно сливаясь с загорелой кожей тела, тоже проношенного чуть не до дыр. Иной щеголяет в остатках солдатской шинели без пуговиц, конечно, без воротника и рукавов, отслуживших век свой верой и правдой многим владельцам. Словом, правоверный ногай, смотрящий на все окружающее его, как и на самого себя, с подобающим хладнокровием и бесстрастием, не чуждается никаких лохмотьев. Нет обноска, который бы ему не пригодился. Все это нашивается слоями на всякую новую прореху и копится на спине и боках сряду по нескольку лет».
Женщины из зажиточных семей носят желтую или красную рубаху, полосатые или узорчатые ситцевые шаровары, белый коленкоровый татар