По приказу грозного имама мюриды сорвали чадру с несчастной, схватили ее за руки, но после пятого удара плетью бедная женщина лишилась чувств. Как бы пораженный этим убийственным зрелищем, Шамиль опускает наказывающую руку и бросается к ногам матери. Шамиль достиг того, чего добивался, – толпа поражена. Глядя на всю эту сцену, народ рыдал и молил о пощаде старухи. Без тени прежнего отчаяния Шамиль встает, в глазах его торжество.
– Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк Его! – восклицает он, подняв глаза к небу. – Жители небес! Вы услышали мои усердные молитвы, вы позволили мне принять на себя остальные удары, на которые была обречена моя бедная мать. Эти удары я приму с радостью, как неоценимый дар вашего милосердия.
С улыбкой он скинул с себя красную чуху, снял бешмет, вооружил двух мюридов толстыми ногайскими плетьми и, сказав, что, кто осмелится слабо выполнить волю пророка, того он своей рукой поразит кинжалом, принял девяносто пять ударов. Во время наказания Шамиль не обнаружил ни малейших признаков страдания – и одержал победу над толпой. Спокойно надев на себя лежавшую у ног одежду, быстро сойдя с кровли мечети и остановившись посреди толпы, Шамиль казался совершенно спокойным.
– Где злодеи, за которых понесла моя мать позорное наказание? – спросил он с торжествующим видом. – Где чеченцы?
Несчастные жертвы в одно мгновение были брошены к ногам повелителя. Они не сомневались в своей погибели, как не сомневалась и толпа, но Шамиль готовил для собравшихся, для чеченцев и для всех своих подвластных еще одно поражение.
В то время как они читали отходные молитвы, ожидая кончины, Шамиль приподнял их собственными руками и поставил на ноги.
– Возвратитесь к народу вашему, – сказал он, – и перескажите все то, что вы здесь видели и слышали[209].
Вообще, Шамиль старался воздействовать на чувства народа внешней стороной религии и выказывал себя чрезвычайно религиозным и искренне преданным мюридизму. Но слепое исполнение обрядов без знания внутренней сущности религии – это лучший путь к суеверному фанатизму. И он замечается у всех племен, бывших под властью Шамиля.
Чеченец чрезвычайно суеверен: он не бросит яичной скорлупы в огонь, боясь, что куры перестанут нестись или вовсе переведутся, он никогда не выбрасывает костей, а старается сжечь их, веря, что выбрасывание их неприятно Богу. В день Нового года он непременно пересыпет зерна из чашки в чашку, иначе не будет урожая и не хватит прокормить семью.
Склонный к мистицизму, чеченец охотно вступает в религиозное братство суффи (зикр) и готов признать любого искателя приключений имамом, хотя бы он не умел отличить Л от Б и объяснить самых простых вещей. Чеченцы верят, что можно сглазить человека, и для противодействия этому носят амулеты, в которые зашиты молитвы или изречения из Корана.
По мнению народа, есть на свете приворотная трава, которая в руках знающего человека производит двоякое действие: или связывает двоих неразрывной любовью, или же вызывает у них непреодолимую ненависть и отвращение друг к другу. Специалистами по части применения этой травы были муллы. Чеченцы верят в порчу и говорят, что злой женщине стоит только бросить заговоренную траву в очаг дома того человека, которому она хочет навредить, и он заболеет. Излечить испорченного может только та, которая его испортила. Вообще, в случае болезни чеченцы прежде всего прибегают к ворожее, которую просят узнать: произошла ли болезнь от дурного глаза или от каких-то других причин. Взяв в руки большой платок и завязав на одном его конце узел, ворожея начинает отмеривать локтем от этого угла до противоположного. Результаты измерений и служат прояснением причины болезни.
По убеждению народа, существует трава джалиенга-леттен-буц (трава, заставляющая лаять), если высушить которую и дать с пищей, или питьем, или просто бросить в огонь очага, вызывет болезненные припадки, судороги и крик, похожий на лай собаки. Это вредное действие чеченцы называют порчей посредством отравы, и тех, кого мы называем кликушами, чеченцы считают испорченными этой травой. Болезнь проявляется исключительно у женщин, некоторые из них, по медицинским исследованиям, действительно страдают расстройством нервов, а большая часть – притворством из-за каких-то личных целей, но уверяет, что причиной стала порча от травы. Трава доступна только колдуньям, которые собирают ее в определенное время. Обычно ночью, в полнолуние колдунья выходит из дома, старается ни с кем не встречаться на пути и, не доходя до высмотренной травы, останавливается. Скинув с себя одежду, совершенно обнаженная, искательница травы идет к ней задом, стараясь сорвать ее ногой, и произносит заклинания, отрекаясь от веры и от Бога: «Я не признаю Бога, я не его создание, я равна ему и так же могуча, как он. Я навсегда отрекаюсь от него». Злой дух, по понятиям чеченцев, в этом случае не имеет никакого значения, и колдуньи не обращаются к нему с просьбой о помощи.
Умопомешательство и идиотизм чеченцы приписывают знакомству с джинышами. Джиныши – духи, нечто среднее между ангелами и духами зла, связь с ними человека не приводит к добру и кончается почти всегда безумием. Джиныши, пользуясь свободным доступом на небо, похищают – иногда обманом, иногда подслушиванием – сокровенные тайны о будущем и передают их своим земным друзьям. Когда же ангелы заметят, что джиныш их подслушивает, то, раздраженные этим, хватают первую попавшуюся под руку звезду и бросают в непрошеных гостей своих небесных чертогов. Вот отчего, по объяснению чеченцев, происходит то, что мы называем падающими звездами или метеорами[210].
Имея веру в гадания и гадальщиков, чеченцы весьма часто прибегают к гаданию при помощи зеркал (кюсгехажиу), камней (пальтасар), платка (дольдустер), по кости барана, книге Седиэн-джайнэ, принадлежащей перу Абдурзукка и Абдуррахмана, и по книге Пайхомар-Сулейман-джайнэ. Последняя книга и способ гадания по ней тождественны книгам вещего царя Соломона, которые так распространены в массе русского простонародья.
Наиболее доступный и потому самый распространенный способ гадания – пхенер или пхенер-хажер (гадание по кости барана). Его применяли, когда предпринимались военные действия или шли в набег, желая узнать, ждет успех или неудача. Сам Шамиль не пренебрегал гаданием этого рода и иногда перед выступлением в поход совещался с хажером, или прорицателем по кости.
Желающий узнать свою судьбу приводит к хажеру непременно собственного годовалого барана, иначе предсказание будет относиться к его настоящему хозяину. Баран может быть любой по цвету, но лучше белый. Собственным бараном считался такой, который был взят из собственного стада, который после покупки пробыл у нового владельца не менее года или, наконец, такой, которому купивший успел три раза дать соли. Сделавшись собственностью нового хозяина, баран принимал на свои кости отпечаток всей его личности и его будущности.
Хажер режет барана и, сварив его, берет одну из лопаток. Лопатка должна быть совершенно целой, не разрубленной, не треснувшей и отделенной от мяса свежего и сваренного, а не от серого и соленого. По такой лопатке знахарь узнает всю подноготную не только любого смертного, но и самой природы. Темные и светлые пятна, видные на кости, если смотреть сквозь нее на свет, кровавые пятна и узоры жилок, видные на лопатке, – все эти признаки служат основанием для предсказаний, кровавые пятна считаются особенно дурным предзнаменованием.
Лучшими гадальщиками считаются чаберлоевцы (татбутри), и про них рассказывают удивительные вещи.
Гази Мухаммед, сын Шамиля, рассказывал, что в 1859 году, во время отступления от русских войск, когда они шли из Ведено в Гуниб, один из чаберлоевских знахарей предсказал им очень дурные последствия и даже затруднился их назвать.
– Все это действительно так и случилось, – заметил Гази Мухаммед, рассказывая Руновскому о чаберлоевских знахарях, – мы могли ожидать всевозможных несчастий: могли ожидать смерти во всех ее видах, но того, что с нами случилось, никому и в голову не приходило.
Известно, что в Гунибе Шамиль был взят в плен со всем семейством.
Книга Седиэн-джайнэ пользуется огромной популярностью у чеченцев и не раз служила средством для многих предводителей Чечни и Дагестана направить волю народа в нужное им русло. Гадание по ней производится при помощи математических выкладок.
«Седиэн-джайнэ, – говорит Ипполитов, – в переводе значит книга звезды. Мусульмане принимают двенадцать созвездий по числу главных их пророков или святых. Каждый из этих последних родился под известным созвездием, а потому вся книга Седиэн-джайнэ разделена на двенадцать отделов, из которых каждый соответствует известному созвездию и тому пророку, который под ним родился. На первой странице книги излагается арабская азбука с соответствующими каждой букве известными числами: элип – один, би — два, ти — четыре, си – восемь, джим — три, хи – восемь, хие – нуль, дал — четыре, дзал — четыре, ри — восемь, дзи – семь, сен — нуль, шен — нуль, cam — шесть и т. д. Гадающий или гадающая прежде всего говорят свое имя и имя матери своей. И то и другое разбирается по буквам, и величины, соответствующие каждой из них, складываются; потом от суммы, получаемой от сложения величин, выраженных буквами имен гадающего и его матери, откидывается по двенадцати единиц до тех пор, пока не останется числа менее двенадцати. Согласно величине оставшегося числа отыскивается отдел одного из созвездий под тем же числом, в котором и заключается прорицание для мужчин и женщин отдельно. Начинается оно обыкновенно описанием наружности: «У него красивое лицо, высокий рост, тонкий стан, блестящий взор…»; потом уже следует описание его жизни настоящей, а потом и будущности».