Если во время обеда гость отрежет кусок мяса и передаст его кому-то из присутствующих, это считается большим вниманием со стороны гостя и честью для принимающего. Поданного барана, по обычаю, начинают есть с курдюка, голова принадлежит самому почетному из гостей, который может, впрочем, отдать ее кому пожелает[214].
У кистин правила гостеприимства более строгие. Угощая приезжего, кистин ни за что не сядет за стол вместе с гостем – он всегда прислуживает ему. То и дело подавая воду, он снимает шапку, желает пить на здоровье и стоит с непокрытой головой до тех пор, пока ему не возвратят поданного кувшина. Хозяин садится за стол, только когда гость встанет из-за него. Предлагая приезжему отдохнуть, кистин стоит, пока гость раздевается, а после подходит к нему и, погладив его по спине своей шапкой, приговаривает: дикин буис (доброй ночи).
Выходящему гостю хозяин выносит ружье, подает лошадь, придерживает ее за узду и стремя, когда тот садится. Приняв от хозяина оружие, надев его на себя, гость прощается и отправляется в путь.
Каждый чеченец обязан проводить гостя до безопасного места или передать с рук на руки другому чеченцу, своему знакомому, и вообще заботиться о безопасности и неприкосновенности гостя. Оскорбление, ограбление или убийство гостя, случившееся по недосмотру хозяина, подвергает последнего презрению всего общества, которое будет тяготеть над ним до тех пор, пока он не загладит свой проступок отмщением тому, кем было нанесено оскорбление гостю. «Остракизм, – говорит А.П. Берже, – выражается следующим оригинальным образом: на дворе виноватого насыпается бугор, который он, разумеется, сносит днем, но в следующую ночь делается то же самое, и это до тех пор, пока он не смоет с себя пятна за оскорбление гостеприимства».
Шамиль, стараясь развить в народе систему взаимного наблюдения и доносов, значительно поколебал в подвластных ему племенах строгое соблюдение обычая гостеприимства. В народе появилось недоверие к незнакомцам, а оттого скрытность и осторожность. Хотя нарушение правил этого обычая и до наших дней считается преступлением, но гостеприимство у чеченцев не то, что у черкесов. Последние не нарушают его из принципа и убеждения, тогда как чеченец соблюдает его, боясь остракизма.
«Гостеприимство чеченца, – говорит Пассек, – далеко ниже того, как привыкли воображать: без расчета чеченец не испечет теперь гостю чурека, не зарежет барана, и было несколько примеров, что гости обкрадывали хозяина, хозяин своих гостей»[215].
В тех общинах, которые не были под властью Шамиля, гостеприимство до сих пор осталось на высоте. В таких племенах хозяин считает великим позором для себя позволить обидеть и даже арестовать человека, переступившего порог его сакли, даже если он преступник. Случалось, что хозяева брались в таких случаях за оружие и умирали, защищая своего гостя.
Гостеприимство принято и между чеченскими женщинами. Они посещают друг друга – преимущественно во время отсутствия мужей или вообще во время отсутствия мужчин, но если к хозяйке приходит молодая замужняя женщина и хозяин, встретившись с ней, пожелает познакомиться, то, по обычаю, большею частью просит подать ему напиться воды. Получив от нее воду, хозяин должен чем-нибудь отдарить гостью, и с тех пор новая знакомая не убегает от него, хотя до того она старалась не встречаться с хозяином, а встретившись, закрывалась и отворачивалась.
Между собой чеченцы услужливы и охотно помогают друг другу.
Когда наступает время полевых работ, например запашки полей, сенокоса или осенних работ, которые исполняются мужчинами, чеченцы устраивают нечто вроде русской помочи. По недостатку быков и плугов жители договариваются запахивать поле сообща, составляя артели из нескольких хозяев, имеющих по две или по одной скотине. На кого работают, тот обязан накормить всех два раза в день, но с окончанием дневной работы каждый ужинает у себя дома. Подобные работы часто сопровождаются песнями, плясками и общим весельем.
Внешняя деликатность и вежливость – отличительная черта чеченцев. Мужчины, часто незнакомые между собой, при встрече приветствуют друг друга или отдают «селям», знакомые же, здороваясь, пожимают руки, всегда правые. В языке их нет ни ругательств, ни крепких слов. В минуты гнева самой употребительной бранью считается какое-нибудь пожелание, вроде: чтоб тебе голову сняли! чтоб тебя пушкой убило, и только в редких случаях, в припадке сильного гнева чеченец может произнести: джалий корне (собачий сын), что считается большим оскорблением. Если в настоящее время чеченский лексикон прирос новыми ругательствами, то они большей частью заимствуются от соседей-иноплеменников.
Отношения молодых людей и девушек отличаются полным уважением к женской стыдливости, составляющей достоинство девушки. Чеченец считает недостойным не только чем-нибудь оскорбить девушку, но даже дотронуться до нее рукой, нарушивший этот обычай подвергается всеобщему презрению, и, как увидим ниже, подобный проступок ведет к весьма серьезным последствиям. Вообще, в характере народа много гордого и щепетильного.
Если у чеченца есть какое-то дело к соседу, он никогда не обращается к нему с просьбой напрямую, а обычно подсылает к нему сначала других, тех, кто связан с ним дружбой, и просит их выведать его мысли. Потом, имея уже некоторые основания ожидать успеха, сам отправляется к соседу, но не высказывает свою просьбу прямо, а начинает издалека, намеками, как будто бы о предметах совершенно посторонних и затем уже приступает к делу. С другой стороны, отказать просителю считается делом неприличным и может оскорбить просителя. Получив просимое, проситель иногда по окончании дела делает за услугу подарок – оружие, барана и т. п. Вообще, чеченец не любит ничего просить, и в Чечне никогда не видно, чтобы ее коренные жители скитались по домам и просили милостыню. Христовым именем и подаянием живут только одни тавлинцы, и потому чеченцы чувствуют свое моральное превосходство над ними. Чтобы купить понравившуюся лошадь или другую вещь, которых у соседа две или больше, чеченец собирает несколько знакомых, берет барана и отправляется вместе с ними к соседу. Пришедшие уговаривают ради дружбы уступить коня или другую вещь покупщику. Отказать в этом случае считается постыдным. Заплатив условленную цену, режут барана, хозяйка готовит из него кушанья, собравшиеся едят и расходятся, взяв с собой купленное.
Отказать просящему грешно и стыдно, но лицемерить перед просящим – нет. Вероломство и сребролюбие – отличительные черты испорченного чеченского характера.
Запрещение, наложенное на песни, музыку, пляски, табак, водку и контакты с мирными, как на поступки, неподобающие народу, ведущему газават (священную войну), способствовало суровости нравов. С другой стороны, редкий чеченец не играет, не курит, тайком не наезжает к мирным, но делает все это так скрытно, чтобы никто из соседей не знал о его похождениях. Поэтому вышло, что скрытность, жестокость и мщение – преобладающие элементы в характере чеченца.
Подобно черкесам, чеченцы горды, тщеславились своей независимостью и верили в широкую будущность своего народа и своей родины. Покидая с трудом свое отечество, чеченец спешит как можно скорее вернуться под свое родное одеяло — так называют они свои леса. Даже отправляясь на богомолье, туземец сохраняет присутствие духа только до тех пор, пока его провожают родные. Чеченцы считают себя народом, избранным самим Богом, но для какой именно цели они предназначены и избраны, объяснить не могут. Вследствие такой самоуверенности они полагают, что ни во взгляде на жизнь, ни в своих мнениях и приговорах они ошибиться не могут. Мнительность и подозрительность, а вследствие этого большая осторожность и предусмотрительность видны во всем, что исходит от самого народа. Они ласковы, по их собственному выражению, только из-за того, чтобы не заронить подозрения в склонности к воровству и грабежу. На слово чеченца нельзя положиться. Он вас любит как брата, но горсть серебра – и он готов отдать вас в самые адские руки. «Как прежде он делил с вами вашу тоску, сам плакал, смотря на вас, считая вас выше себя, целовал даже ваши руки – так после засмеется на ваши слезы и захохочет, как над ребенком, при вашем грустном взгляде при прощании с ним. Серебро тогда изменяет в нем все. Как красив он и строен, так точно и гнусен порой. Склонность ко всему прекрасному и скорый переход ко всему дурному поразительны».
Причину такой испорченности надо искать в кровавых переворотах, которым подвергались чеченцы от нашествия и разорений иноплеменников и в борьбе с разного рода лишениями. Добрая нравственность народа только и поддерживается еще преданиями старины, сказаниями о патриархальных временах, когда понятия их были девственны и чисты. В позднейшее время тирания Шамиля окружила чеченцев системой доносов друг на друга, развив в народе фискальство и ябедничество.
Как все полудикие народы, чеченцы отличаются вспыльчивым и неукротимым нравом и склонны к мстительности и коварству. Чеченец легковерен, впечатлителен, скор на знакомство и всегда весел. Одно впечатление быстро сменяется другим. Под веселостью у него часто скрывается чувство мести за обиду. В минуту раздражения, во время споров и ссор они тотчас же бросаются друг на друга с оружием, а это влечет за собой кровопролития и убийства, вызывающие бесконечную вражду и мщение. Фанатизм несколько возвышал их душу, и они готовы были гибнуть за веру. Худо одетый, под дождем, босой, по грязи, без теплой пищи – чеченец во имя веры терпеливо переносил и усталость, и болезнь.
Они очень искусные дипломаты, как между собой, так и с русским правительством. Они чрезвычайно тонки, осторожны, дальновидны в своих действиях, чему способствует их врожденная недоверчивость, а главное, беспрерывные насилия и вечная война. Чеченец богато одарен умственными способностями, но, к сожалению, и они получили ложное направление при той обстановке, в которой он развивался. Суровая природа, окружающая некоторые племена, и магометанский деспотизм Шамиля, препятствовавший развитию в народе понятия об изящном, дали такое направление умственным способностям подвластных ему. Так, природа и топографические