В Тифлисе, в тех домах, где сохранились еще древние обычаи, накануне Нового года глава семейства ожидает наступления его, тогда как вся семья его покоится давно на широких тахтах. У него заготовлен мешочек с хлебными зернами и кусочки леденца, по числу членов семейства. Наступление Нового года он приветствует громким голосом, бросая хлебные зерна во все углы дома. Проснувшаяся семья получает от отца или деда каждый по кусочку леденца, с пожеланием, чтобы жизнь в наступающем году была так же сладка, как предлагаемый сахар.
Народ толпится вокруг лавок с разными сластями, красиво разложенными и освещенными десятками фонарей. Стрельба по городу провожает старый и приветствует новый год.
В день Крещения толпа народа следует к реке за священником. Мужчины часто едут на иордань с вещами, соответствующими их занятию. Земледелец несет свои земледельческие орудия (сахнис-саквети), охотник свои прадедовские шашки и кинжалы. Все это погружается, вместе с крестом, в воду. Молодые несут сосуды за святой водой; позади медленно и осторожно подвигаются женщины.
Пришедшие за водой с кувшинами с нетерпением ждут погружения креста, чтобы прежде других зачерпнуть святой воды. Со словами пастыря: «Во Иордани крещающуся» — раздаются ружейные выстрелы. Едва крест опущен в воду, как многие грузины бросаются туда же или с берегов, или с высокого моста. Сопровождаемые одобрительными восклицаниями народа, набожные пловцы или переплывают реку, или, доплыв до половины, возвращаются назад. Многие всадники также спускаются с отлогих берегов в воду, непременно ниже того места, где был погружен крест, и стараются при этом направить своих лошадей так, чтобы они грудью встретили волны, только что освященные крестным погружением.
Счастливец, успевший прежде других зачерпнуть воду, бежит к своему дому и, стараясь не уступить в этом никому первенства, быстро взбирается на крышу сакли, где, через отверстие ее, вливает святую воду в сосуд с закваской хлеба, приговаривая: мовида зети макана (пришла манна). Под отверстие подносят закваску люди, нарочно для этого остающиеся дома.
Во многих местах Грузии принято в этот день справлять поминки по умершим. В преддверии храма устраивается трапеза, посвященная памяти усопших и называемая табла. Благословив ее, священник делит на две части: одну отправляет к себе домой, а другую раздает нищим. Простой народ верит, что табла чудесным образом доставляется умершему на тот свет. Существует об этом целая легенда: будто бы одна умершая женщина чудесным образом воскресла и потом рассказывала, что была в том месте, где находятся мертвые.
– Видела я там, – говорила женщина, – всех своих родных и знакомых. Они тоже видят и замечают все, что между нами происходит; рады нашему счастью, сочувствуют нашему несчастью. Они чрезвычайно благодарны всем тем, которые чаще делают в честь их поминки. Чем их поминают здесь, все то всецело доставляется им туда! Я сама видела, как там около них резвились те овцы, коровы и быки, которых здесь резали в память их.
– Слава Богу, – приговаривают добродушные и легковерные грузины, слушая подобные рассказы, – если и там такая же жизнь, как здесь.
Перед наступлением Масленицы каждое семейство запасается мукой и хорошим маслом, чтобы в понедельник напечь на целую неделю: назуки — простой хлеб и када — сдобный. Многие пекут эти хлебы в четверг на Масленой неделе, в день св. Шио, отчего они и называются иногда шиос-када.
В каждом доме устраиваются качели или под навесом, или под балконом. Девушки, одетые по-праздничному, качаясь, поют песни с припевом: клериариа (так называют грузины Масленицу).
Вечером собираются на крыше дома одного из соседей и танцуют живую лезгинку под звуки дайры (бубна). Здесь же можно видеть грузинского менестреля, с его инструментом, похожим на волынку. Этот странствующий поэт-музыкант за несколько грошей поет перед каждым домом хвалебную песнь, и грузины любят слушать его импровизацию.
По улицам ходит мальчик, наряженный стариком и называемый берика. Он пляшет и кривляется перед каждым проходящим и неотступно выпрашивает денег. Этот же самый берика носит иногда название Зато (медведь), когда принимается в хороводы женщин, для смеха и представления этого зверя, упоминаемого в песне.
Сидельцы лавок пускают друг в друга большой мяч, с криком: клериариа, или, накинув на себя запыленную рогожу или обрывок войлока, бросаются как пугало на соседа и приветствуют его с Масленицей. В сумерки в предместье города разгорается кулачный бой, а в деревнях играют в чаличи (жгут).
Несколько человек в черте круга получают ловкие удары жгутом от тех, которые находятся вне круга, пока кого-нибудь из бьющих не заденут ногой в черте; тогда противная партия идет в круг испытывать наслаждение от жгута.
В деревнях в первый день Масленицы молодые грузины наряжаются и ходят по улицам с пляской и пением.
Партия наряженных состоит из берикееби и гори — свиньи, то есть человека, наряженного свиньею. Последний прикрыт спереди и сзади свиными шкурами, сшитыми в виде чехла.
На голову наряженного надевается свиная голова с огромными зубами. Толпа замаскированных приходит в каждый дом, где нет траура, и начинает пляску. Гори бегает вокруг наряженных и бьет их своими клыками, и часто так сильно, что на клыках его остаются клочки тулупа. В ответ на это маскированные бьют свинью деревянными саблями, до тех пор, пока она не притворится убитой. Берикееби самовольно входят в марань[18] и пьют вино, что им не запрещается. Хозяева выносят им в подарок яиц и, передавая их наряженным, выщипывают из бороды клочки волос и кладут их в курятник, чтобы куры в предстоящий год несли побольше яиц. Маскированные ходят всю Масленицу из деревни в деревню, и случается, что, встретившись с другой такой же партиею, вступают в неприязненные действия и открытую войну. Победители отнимают все, что только успели собрать побежденные. В последний день Масленицы наряженные предаются кутежу и уничтожают все, что было собрано в течение недели.
У простого народа в четверг на Масленице, в день св. Шио, существует обыкновение изгонять мышей из дому. Взяв в одну руку сдобный хлеб, а в другую прут шиповника, хозяйка ходит вокруг комнаты, постукивает прутиком и приговаривает: мышь, мышь, выходи!
Обойдя все углы, она передает хлеб и прут мальчику, который ожидает их у дверей и, получив, бежит без оглядки за деревню – иначе мыши могут опять вернуться домой – и там съедает хлеб, а корку, воткнув на конец прута, бросает.
В прежнее время в прощальный вечер воскресенья на Масленой слуги приходили к своим господам с палахой — палка с веревкой, слабо натянутой от одного конца к другому. Палка эта надевалась на босую ногу осужденного к наказанию по пяткам. В этот вечер господа обязывались полным повиновением своим слугам и, чтобы отделаться от наказания палахой, должны были щедро отдариваться.
Перед заговеньем грузины заготовляют роскошный, по средствам, ужин, приступая к которому, по обычаю, умывают руки, и если в семействе есть лицо, не присутствующее на ужине, то при умовении рук выливают несколько капель воды на землю – как долю отсутствующего члена семейства. Под конец ужина выливают из стакана несколько капель вина на пол, в память усопших. По народному поверью, после ужина посылают ужин волкам, то есть бросают около мякинницы кости, с уверенностию, что от этого волки, в течение целого года, не станут трогать скотину.
В Чистый понедельник у грузин бывает кееноба, или восстание шахов, – праздник, установленный в воспоминание побед грузин над персиянами. В прежнее время дело решалось между двумя лицами: один из них представлял шаха, а другой – грузинского царя. Между ними завязывался бой, в котором шах всегда был побеждаем; его бросали в воду, как бы с намерением утопить. Со зрителей собирали деньги, на которые толпа игравших пировала.
В последнее время характер игры этой изменился. В Тифлисе, например, город делился на две части; в каждой выбирали по одному шаху, одевали их богато и сажали на троне, на видном месте, таком, с которого мнимый шах мог бы видеть всех проходящих и проезжающих.
«На улице, – говорит князь Д.О. Бебутов в своих записках, – держали богато убранного коня для каждого шаха, и тут же были отряды его войска, называвшиеся по именам улиц. Каждая улица имела свое знамя; отрядом командовал знаменитый боец. Шах приказывал брать с каждого прохожего, не принадлежавшего к его участку. Знаменщик, с несколькими ассистентами, бежал к указанному шахом прохожему, преграждал ему дорогу и, поставив перед ним знамя, требовал, именем шаха, дани. Никто не отказывался и давал по мере своих средств. Жертвователя пропускали, провожали с триумфом, провозглашая его имя и сумму пожертвования; шахский казначей заносил имя в список, а деньги на приход».
Так как шахи избирались обыкновенно на первых днях Масленицы, то они ежедневно, в течение целой недели, собирали деньги, употребляя на это утро, а после обеда прогуливались каждый в своей части города.
Собранная каждым из шахов сумма достигала иногда значительных размеров и употреблялась впоследствии каждой стороной на кутеж и попойку участников игры.
В понедельник, на первой неделе Великого поста, назначалось обыкновенно окончательное сражение между двумя шахами. Поутру, в Прощеное воскресенье, открывались переговоры между противниками. Каждый из шахов употреблял различные хитрости к тому, чтобы переманить на свою сторону какой-либо целый отряд противника или отдельных бойцов и предводителей, пользовавшихся известностью по своей силе и ловкости. Если какая-нибудь улица, составлявшая отдельный отряд, оставалась недовольной или шахом, или дележом собранных денег, то изменяла – что было, впрочем, весьма редко – или оставалась нейтральной.
После полудня того же дня, то есть воскресенья, оба шаха выезжали за город с особенным церемониалом. Впереди несли знамена каждой улицы, за ними шли сановники шаха, сам шах верхом и, наконец, его войско с запасом провизии и напитков. В главе колонн шли музыканты, играя на зурнах, бубнах, литаврах и больших трубах; песенники пели военные песни, импровизаторы рассказывали речитативом народу о славных подвигах предков, и, наконец, плясуны и скоморохи довершали картину парадного шествия.