Удар уста-баша служит символом того, что эта рука имеет право карать и миловать нового члена.
Уста-баш редко остается более пяти лет предводителем своего цеха, из опасения, чтобы он не завладел навсегда этим почетным званием.
Уста-баш собирает подати, повещает своим подвластным, чтобы они в высокоторжественные дни присутствовали в церквах, и творит суд и расправу.
В день Нового года каждый мастер, поздравляя своего уста-баша, дарит ему яблоко, начиненное деньгами, за что тот угощает его фруктами и водкой.
В случае ссоры между мастеровыми уста-баш призывает их через игит-баша, разбирает дело и наказывает виновного или денежным штрафом, называемым уль, или запирает его лавку на два и на три дня.
«Если подсудимый вздумает не повиноваться, тогда, как, например, между сапожниками, башмачниками, кожевниками, уста-баш посылает через своего игит-баша яблоко к уста-башу тех ремесленников, у которых непослушный покупает товар для своей работы, или к тем, которые у него берут товар, и тем извещает, что такой-то мастер ему не повинуется, и потому просит: строго воспретить подведомственным мастерам и мясникам продавать тому, если он кожевник, сырую кожу, а если он сапожник, то кожевникам давать ему товар. Таким образом, стесненный со всех сторон, он принужден явиться к своему уста-башу с покорностию», просить прощения, платить штраф, и тогда уста-баш сообщает, что такой-то свободен от запрещения.
Уста-баш постоянно отвлекается, по делам общества, от своих занятий, потому в вознаграждение он получает по 1 рублю серебром при решении дела с обоих тяжущихся и по 1 рублю и по шелковому платку с каждого ученика, поступающего в мастера.
Родственники умершего ремесленника приглашают на похороны всех товарищей по ремеслу, и так как отвлекают их этим от дела, то дают мастерам деньги, на которые те справляют поминки, а остатки обращают в общественную сумму, куда поступают также и штрафные 60 копеек с каждого мастерового, не бывшего на похоронах без особенно важных причин. Общественная сумма служит для помощи бедным и больным мастеровым и часто употребляется на похороны бедных мастеровых. Один раз в году общество покупает баранов и сарачинское пшено, готовит плов, шашлык и посылает их с хлебом: часть арестантам, часть нищим, а часть употребляет на свой обед, бывающий обыкновенно в присутствии священника.
Между каждым родом мастеров есть свои особые обыкновения. Сапожник, как только появится плод персика, достав его, приносит своим ученикам, и тогда они должны работать по вечерам при свечах; ученик, нашедший весною полевой цветок, показывает его мастеру, – это значит, что ночи коротки и их следует избавить от вечерней работы. Эти обычаи исполняются весьма строго.
Ремесленники, по мере увеличения своего состояния, переходили в сословие купцов.
Все вообще, купцы и горожане, имели право покупать на свое имя крестьян и земли, платили подати с капиталов и поголовно, кроме делающих оружие и иконописцев, освобожденных, по законам, от налогов. Хотя капитал каждого и не приводился в известность, однако собственный их между собою разбор определял, сколько следует внести каждому в состав наложенной на все общество подати, бывшей по большей части постоянной.
Захури — домовые служители господ – составляли в Грузии особое сословие между дворянами и крестьянами – нечто вроде наших дворовых людей. Захури находились при царях, князьях, дворянах и при знатном духовенстве. Кроме домашней услуги, они сопровождали своих господ на войну в качестве телохранителей.
Захури поступали в это звание из крестьян, по воле своих господ, целыми семействами, и, по принятому обычаю, не могли быть обращены в первоначальное состояние, кроме тех из них, которые возведены в это сословие своими владельцами. Захури могли покупать крестьян, но вместе с тем нередко и сами продавались другим владельцам, всегда сохраняя, впрочем, при этом свое звание и привилегии. Владелец мог возводить захури в азнауры, что и заставляло их усердно исполнять свои обязанности. Повинности этого сословия людей были различны. Некоторые ничего не платили помещику, и тогда один или два человека из семейства находились на службе у своего господина[34], другие исполняли повинности крестьян и проч.
Помещичьи крестьяне разделялись на три категории: кма (отрок, дитя) – которые были приближенные слуги, и помещик относился к ним как отец к сыну; мона — раб в полном смысле слова и глехи — чернорабочие, несшие барщину.
Мона приобретались покупкою, с разрешения царя. Прежде совершения акта о покупке мона, в течение 6 месяцев, испытывались в поведении и в состоянии здоровья. Они не имели никаких человеческих прав: личности, свободы и самостоятельности. Они лишены были даже покровительства законов, вполне отданные на произвол владельца.
Глехи[35] – это были крестьяне, жившие на помещичьих землях на правах временнообязанных крестьян. Никто не имел права укрепить их за собою, и они только обязаны были отбывать барщину.
Сословие земледельцев составлялось: из грузин, армян, татар, осетин, тушин, пшавов и хевсур. Одни из них принадлежали собственно царю, другие жене царствующего царя, наконец, церквам[36], помещикам, князьям, дворянам и другим сословиям грузинского народа.
Прежде чем говорить о правах этого класса людей, необходимо сказать о том способе, который был принят в Грузии при делении земель.
Надел крестьян землею зависел от владельца, но не было в обыкновении отнимать часть земли из однажды назначенной во владение какому-либо семейству. Сколько плуг, запряженный 16 быками, мог взрыть в один день – такое пространство земли называлось дгыири и составляло 60 квадратных сажен, или полторы тамошние десятины. Шестьдесят таких частей, или 90 десятин (что называлось миндорислища, то есть полевая земля), полагали необходимым иметь каждому семейству вдали от селения; восемь таких же частей, или 12 десятин, считалось необходимым иметь поблизости селения и, кроме того, для дальнего сада отводилось от 2–3 десятин, а для ближнего от 1–1½ десятины.
Участки эти, вместе взятые, называемые сакомло (равнявшееся 106½ десятины русских или с небольшим одной квадратной версте), составляли полный надел для домоводства или земледелия; такое сакомло считалось едва достаточным для семейства, при той многочисленности его членов, какое было в ту эпоху, потому что дед, отец и все члены семьи жили нераздельно. Если при этом в такой участок входило место, удобное для постройки водяной мельницы, то сакомло считалось выгодным. По этим сакомло в Грузии вели счет земли, говорили: такая-то деревня, по числу семейств, имеет полное сакомло, в такой-то наполовину, а некоторые деревни имели двойное сакомло.
Подобное разделение земель было только у грузин, армян и осетин. Татары же, кочуя все лето, разделения этого не имели.
Для поднятия земли требовалось 8 пар волов и соразмерное число погонщиков. Очень часто земледелец не мог их выставить, поэтому вошло в обычай заимствовать недостающих у соседей, при взаимной помощи производить поочередную обработку земли. Татары делали это иначе: они определяли сперва, какое количество необходимо для пахоты всего селения или аула, работали общими силами и затем, по жребию, делили землю соразмерно числу работников и волов, данных от каждой семьи.
В случае войны земледельцы обязаны были идти на защиту отечества, имея свое оружие, одежду и лошадь.
Повинности земледельцев определялись обычаями, вошедшими в закон, и не только помещики, но и цари не могли требовать того, что не введено обычаем, что не исполнялось исстари. Платившие подать вином или десятиною с произведений земли не давали ничего другого, и нарушение этого права вело к побегам целыми селениями, а нередко и к возмущению.
Повинности земледельцев были следующие: занимавшиеся хлебопашеством платили шестую часть урожая со всякого хлеба[37], выделывавшие вино – доставляли своим владельцам пятую часть дохода и проч.
Крестьяне, жившие в городах и занимавшиеся каким-либо ремеслом, платили махту – окладной денежный сбор или оброк, который владельцы налагали произвольно, смотря по роду занятий рабочих; если же крестьяне жили в городах только для поденной работы или торговли и не пользовались землею, то платили подушный сбор – мали: женатые по 1 рублю 20 копеек, а холостые, имеющие возраст, дозволяющий им жениться, по 60 копеек.
Кроме того, все вообще крестьяне – будь то грузин, армянин, или татарин – должны были два раза в год, в день Пасхи и Рождества Христова, принести владельцу своему в подарок съестного, каждый по своему состоянию. Женитьба помещика вызывала крестьян на чрезвычайный сбор, денежный или хлебный, смотря по достатку каждого.
Помещики имели полное право распоряжаться своей землей и были полными владетелями того, что было в ее недрах. Они имели право собирать, в известной мере, пошлины с товаров, провозимых чрез их владения, или запретить провоз. Могли строить где вздумается на своих землях крепости, замки и башни.
В Грузии существовал обычай, весьма выгодный для владельцев, но разорительный для крестьян. Когда царь или князь приезжал в деревню, то крестьяне должны были продовольствовать их безденежно. Отправляясь в чье бы то ни было имение в виде гостя, царь или князь предварительно извещал об этом и требовал от владельцев или крестьян, безденежно, хлеба, вина, скот на убой и проч. При посещениях царя одиннадцатая часть доставленного принадлежала салтхуцесу и мдиванам. Мамасахлис, или старшина деревни, обязан был приготовить для посетителя помещение и известить обывателей, кому и что именно следует доставить.
По прибытии царя каждый нес ему на деревянном лотке свою пищу и несколько глиняных кувшинов с вином; ставил все это перед царем, сидящим со своим слугой, и садился тут же сам.