райских жертвоприношений, и, с благословения деканоза, едят приготовленную кутью. В это время некоторые из молодых женщин и девушек отправляются подслушивать эшмилердар — чертей. Они садятся где-нибудь около реки и подкладывают под пятку правой ноги горсть золы. Караульщицы без шуток уверяют, что слышат плач или смех в таком-то доме. Первое предвещает смерть хозяевам, а второе – радость и здоровье.
В субботу, на Масленице, тушины празднуют сошествие ангелов на землю и уверены, что в течение двух дней у каждого свой ангел-хранитель сидит на плече. Поэтому в это время они стараются не махать в правую сторону, чтобы не вышибить ангелу глаз.
В этот день в честь каждого из живых и умерших членов семьи пекут по одному пирогу и рассылают их соседям.
Карканье вороны, крик сороки предвещают у тушин приезд гостей; вой собаки, лисицы, падение ночью домашних птиц с насеста предвещают беду хозяевам, и рассказы об этих приметах переходят от родителей к детям.
Во время бесед и вообще в семействе женщина не имеет никакого значения. Считается за стыд быть с женою при других. До глубокой старости муж и жена сохраняют между собою некоторый род стыдливости: избегают фамильярного обращения, разговора при посторонних и никогда не употребляют нежных выражений. Супружеские свидания делаются тайком, с особой осторожностью, как бы запрещенное свидание…
Глухая полночь; все спят давно, и глубокая тишина царствует во всем доме… Прокравшись украдкою к отверстию, ведущему в нижний этаж, муж тихо окликает жену и спрашивает согласия. Внизу молчат – значит, согласны. Оставив свою одежду наверху, он тихо спускается по лестнице… подходит к жене… он близок к своей цели…
– Дехсен медзинебис (оставь, мне хочется спать), – отвечает жена на ласки мужа, и тот, не возразив ни слова, молча подымается опять наверх.
Всякая просьба и ласка в этом случае роняет мужчину в глазах женщины.
Рассвело; наступил день, и все шло бы обычным порядком, если бы в саклю горца не ворвалось силою несколько человек: это сваты, посланные от жениха, – одна женщина и два добросовестных с четырьмя баранами.
Насильный вход гостей не новость для хозяина – таков народный обычай.
Его дочь достигла такого возраста, когда может выйти замуж. Сватовство совершается только между родителями жениха и невесты и по большей части без согласия последних. Весьма часто жених и невеста не знают друг друга лично. Видеть лицо невесты не дозволяется ни в каком случае; подойти мужчине к женщине, а девице в присутствии молодого человека не скромничать и не закрываться считается преступлением, которое мало того что порождает дурное мнение о девушке, но может довести даже и до кровавой ссоры. О достоинстве своей будущей супруги можно судить только по рассказам знакомых, которые ее видели и знают. Несмотря, однако же, на такую изолированность женщины, молодые люди находят средство выбирать для себя невест. В зимний вечер, тайком, они прокрадываются к окну или дверной щели, когда девушки на вечерних посиделках, в кругу своих подруг, не замечая постороннего глаза, не скрывают лица. Тогда не только можно посмотреть лицо, но и подслушать разговоры и даже оценить работу.
Похищение невест не редкость у этих народов.
Тот не молодец, кто не сумеет похитить своей невесты, несмотря на то что поступки эти часто влекут за собою ужасные споры, убийства и кровомщение…
Невеста выбрана. В знак обручения у хевсур посылается родителям невесты 20 копеек (абаз); у пшавов – 1 рубль 20 копеек (пишапи — знак обручения), а у тушин – хлеб-соль, который и преломляется родителями невесты в знак согласия.
Приняв подарок, родители не имеют права выдать свою дочь за другого; в противном случае обязаны уплатить жениху несколько коров – штраф за бесчестье. При сватовстве обращают внимание на происхождение, доблестные качества, а не на наружность жениха и невесты. О приданом заботятся весьма мало. У хевсур жених дает родителям невесты известное число коров, а у пшавов жених присылает невесте подвенечное платье и 30 баранов, составляющих сатавно — капитал жены.
Засватанной невесте родители жениха посылают, обыкновенно в день Нового года, цип – треугольный пирог, собственно для этого случая испеченный, а родители невесты обязаны за этот подарок угостить и отдарить посланного. У пшавов за неделю до свадьбы посылают 5 чап вина (чапа вмещает 20 бутылок) и одного барана, по выражению их, для осмотра дома.
Вообще родители невесты, несмотря на загон женщины у этих народов, пользуются большими преимуществами, чем родители жениха. Они притворяются и показывают вид, что не желают впустить сватов.
Те, напротив того, стараются ворваться силой и, ворвавшись, сообщают о цели своего прибытия. Родители невесты отказывают им, говоря, что жених не достоин их дочери. Посланные, выставляя его достоинства, режут баранов, не спрашивая на то позволения. Такой поступок побеждает родителей невесты: они созывают родственников и пируют за счет жениха. В день свадьбы у хевсур невесту отправляют прямо в дом жениха, куда следуют за ней все односельцы, по одному человеку с дома. Туда же приводят и жениха, который, отправив сватов, сам, по обычаю, должен скрыться из дома и найти приют у кого-либо из соседей. Пшавы накануне свадьбы посылают невесте вина и двух баранов. Посланный остается ночевать в доме невесты и на другой день приводит ее в церковь. У тушин жених сам едет за невестой, при сопровождении толпы всадников и ружейных выстрелах, и сам ведет ее в церковь.
У огня, разведенного посреди комнаты, хевсуры сажают жениха и невесту непременно с той стороны, «где бы дым веял им прямо в лицо». Деканоз ставит перед ними кушанье и вино и дает по восковой свечке. Новобрачные встают, а деканоз прокалывает им иглой концы платья. Шафера подносят деканозу ковш с пивом или водкой. Приняв его и произнося молитву, просящую о размножении их семейства, деканоз выпивает ковш и поздравляет молодых с бракосочетанием. У хевсур этим и кончается. У тушин и пшавов венчаются в церкви. При выходе из церкви жених производит выстрел и переступает через лезвие шашки; при переправе через реку также стреляют. Из церкви возвращаются домой верхами, причем у пшавов молодая следует пешком, окутанная чадрою, и, по обычаю, очень некстати вяжет чулок. К приезду молодых у тушин в доме жениха зажигают на длинном шесте факел, который искусные стрелки должны или свалить, или потушить стрельбою.
Отец или мать жениха при входе молодых преломляют палку и подносят невесте какое-нибудь лакомство. В доме молодые должны обойти три раза сакидели — железную цепь, на которой висит котел, опущенный над огнем. Шафера, следуя за ними, рубят кинжалами вешалку. Молодых сажают на тахте, устланной разноцветными коврами, причем невеста остается под покрывалом. Все гости садятся подле них: мужчины со стороны жениха, а женщины со стороны невесты.
Перед молодыми ставится деревянный крест, обвешанный фруктами и разными подарками.
Стол этих племен слишком незатейлив. Они пекут в золе пресные хлебы, хмиади, нечто вроде лепешек, и лаваши — овальный и чрезвычайно толстый хлеб. Любимое блюдо их хинкали — род галушек, а вонючее копченое мясо считается ими большим лакомством. Ежедневную пищу их составляет сыр, масло и молоко. «Хевсуры предпочитают вонючее мясо свежему, а когда режут скотину, кровь ее напускают в посуду, чтобы она сгустилась, и потом уже варят и едят». Кроме всех этих кушаний в торжественные дни, как, например, в день свадьбы, пекут на той же золе када, род пирога, начиненного салом и кусками копченого мяса.
Обряд венчания окончен; все уселись, и веселый пир загорается. Пенистое вино не перестает литься; кутилы стараются блеснуть своим искусством пить. «Стук огромных турьих рогов, выпиваемых за многолетие новобрачных, звук музыкальных инструментов, танцы и песни сливаются в один общий веселый гул пирующих. Даже черноокие молодые девушки и те, забыв застенчивость, пленяют зрителей грациозностью своих танцев и унылым напевом горских песен. Жениху и невесте на первый вечер свадьбы не только неприлично петь или танцевать, но не позволено пить и есть, ни разговаривать с кем-нибудь, кроме того, что невеста не должна показывать своего лица. Они оба должны казаться какими-то невольными жертвами, ведомыми будто на заклание. Но так как это свадебное веселье продолжается до самого утра, то новобрачных не заставляют ждать его конца».
Первые три дня сряду после бракосочетания молодые должны лежать вместе, не разлучаясь, но считается большим стыдом, если молодая сделается беременной ранее чем через три года после свадьбы.
По обычаю, молодые две недели чуждаются друг друга и не говорят между собою при посторонних. Следующие две недели молодая проводит в доме своих родителей, и только через месяц после свадьбы начинается семейная жизнь сочетавшихся.
Браки вообще не имеют прочного основания.
Женщина считается рабою, с нею обходятся чрезвычайно грубо, без всякой нежности и привязанности. Муж может прогнать жену во всякое время, хотя бы через неделю после свадьбы, и без всяких поводов со стороны последней. Муж говорит просто, что она ему не нравится или что дурная хозяйка. Поступок этот не порочит женщины: она отправляется в дом родительский и скоро выходит замуж за другого.
У пшавов прогнанной и забракованной жене выдается самт-цунебро, то есть пять коров, а забракованному жениху родители невесты должны выдать за бесчестье 16 коров, если только перед отказом дочь их была с ним обручена.
У тушин муж за нарушение супружеской верности может обрезать жене руку и нос и в таком виде отправить ее к родителям или же, прогнав просто, налагает срок, ранее которого она не может выйти замуж за другого.
Часто женщина и сама уходит от мужа, и тогда, по обычаю хев-сур, родители ее должны уплатить оставленному мужу 80 рублей, иначе дочь их не может вторично выйти замуж. Прогнавший жену выбирает себе новую невесту и тотчас же женится. Он может прогнать и эту, может прогнать десять жен и жениться на одиннадцатой, которая также ничем не обеспечена от такого же поступка.